Александр Авдеенко - Дунайские ночи (Художник Г. Малаков)
Уха, приготовленная Смолярчуком, наваристая, из свежих отборных осетров, так и не дождалась Шатрова и Гойды. Ее съели солдаты-пограничники. Ели, нахваливали, переглядывались с поваром и посмеивались:
— Спасибочко вам, дорогие гости, почаще приезжайте.
«ЛЕВЫЕ» ПАССАЖИРЫ
На обочине дороги, там, где автострада покидает горные карпатские теснины и вырывается в просторную долину, горит ночной костер. Невысокое жаркое пламя охватывает со всех сторон черный от застарелой копоти казанок. Поспевает овеянный пастушьим дымком кулеш — пшенная негустая каша, щедро заправленная толченым свиным салом и пережаренным луком. Около костра сидят двое мужчин и молча, терпеливо ждут той минуты, когда кулеш окончательно наберет силу, ароматную сочность.
Кто они, эти два человека, сидящие у костра? Почему, перекрыв автостраду шлагбаумом, не спят, хотя уже перевалило далеко за полночь и давно не показывалась ни одна машина?
Ночь вплотную придвинулась к костру со всех сторон; не видно ни гор на севере, ни равнины на юге, ни лесного массива на востоке, ни голых скал на западе. Река, бегущая невдалеке, по ту сторону дороги, угадывается по бешеному клокотанию в камнях. Но это привычный шум, его не замечают. Темнота и тишина. Да еще горная предрассветная свежесть.
Недружно пропели где-то первые петухи. Заблестели росой придорожные камни, трапа, асфальт автострады. Потянул холодный низовой ветерок. Дым пополз по земле.
— Ну, пора! — торжественно проговорил один из кашеваров и раскрыл казанок.
— Да, теперь, пожалуй, в самый раз, — радостно откликнулся второй и достал деревянную ложку, завернутую в чистую тряпицу. Развернул, постучал по черному краю казанка. — Уж мы тебе сейчас покажем, дорогуша, где раки зимуют.
Мирная тишина царит здесь, на карпатской дороге, ничто не предвещает опасности.
— Машина с Верховины спускается, — спокойно говорит один из мужчин.
Он поворачивает лицо, освещенное пламенем костра, в сторону гор и, сощурив глаза, пытается разглядеть дорогу.
Свет фар приближавшейся машины заскользил по голым скалам, потом по верхушкам хвойных деревьев, широкой полосой лег на реку и наконец уперся в шлагбаум, перекрывающий дорогу.
Вечером, часов в одиннадцать, в дверь квартиры инженера Николаева, два года назад ушедшего на пенсию, настойчиво постучали. Иван Иванович уже лежал в постели. Чертыхаясь про себя, он поднялся; накинул на плечи старую шинель, зажег свет, открыл дверь. Перед ним стоял знакомый шофер Микола Степанчук.
— Что такое? — спросил Иван Иванович, настороженно оглядывая с ног до головы неожиданного гостя.
— Магарыч с тебя, — улыбаясь, сказал Степанчук. — Имею выгодных клиентов. За одну ночь можно заработать круглую тысчонку. Деньги получишь вперед.
Иван Иванович шире открыл дверь, обнял шофера и ввел его в дом.
— Куда везти? — оживленно и деловито спросил он.
— В Ужгород. Но только с условием: до рассвета быть на месте. Торопятся они…
— А чего им так приспичило?
— Спешат на похороны. Не то дяденька, не то племянник умер. Собирайся! Машина заправлена?
Иван Иванович, кудлатый, заспанный, в пальто поверх белья, недвижимо стоял посреди комнаты. На его выбритом, одутловатом, посеченном морщинами лице отражалось недоумение. Он пригладил седые волосы и настороженно посмотрел на своего приятеля. Иван Иванович познакомился с ним несколько месяцев назад. Шофер Степанчук на своей машине доставлял «левых» пассажиров в Станислав, Черновицы, Киев и в Закарпатье. Когда был занят или перегружен, лишних пассажиров передавал Ивану Ивановичу — владельцу новенького семиместного лимузина горьковского автозавода. Они нередко вместе выпивали. Больше ничего не знали друг о друге.
— А почему ты не едешь? — спросил Иван Иванович.
— Ремонтирую свою лайбу. Разве упустил бы таких выгодных клиентов? Тысяча рублей!… Ну, поезжай! — хлопнув по плечу хозяина, настойчиво сказал Степанчук. — Чего ты раздумываешь?
— А где они?
— Ждут на моей квартире.
Город уже спал. Черный лимузин промчался по пустынным улицам центра и остановился на окраине, перед маленьким домом, обнесенным деревянной изгородью. Шофер выскочил из машины и через несколько минут явился со своими подопечными. Их было двое. В свете фар Иван Иванович хорошо разглядел сравнительно молодых парней, очень похожих друг на друга. Одеты в потрепанные серые костюмы, на головах стандартные кепки, в руках небольшие чемоданы. «Такие замухрышки, а тысячами бросаются! — подумал Иван Иванович. — Деньги потребую вперед».
Дальше этого он в своих размышлениях не пошел. Всякие «левые пассажиры» перебывали в его машине. Он привык сдерживать любопытство. «Левые», как правило, неразговорчивы и не любят разговорчивых.
Парни вежливо поздоровались с владельцем машины, дружески распрощались с Миколой и уверенно расположились на заднем сиденье. Чемоданы они поставили у ног.
— Ну как, попадем до рассвета в Ужгород? — спросил один из парней.
— Смотря как будем ехать, — ответил Иван Иванович.
— Ехать надо добре, а мы вас не обидим. Вот ваш заработок, а магарыч потом. — Он достал пачку денег и бросил на переднее сиденье. — Тысяча.
Иван Иванович.повертел пачку в руках и, не пересчитывая, засунул ее в карман.
— Значит, на похороны спешите?
— Дядя умер у нас… — Разговорчивый парень посмотрел на своего мрачноватого соседа. — Это мой брат Иван. А я — Петро.
Иван, до сих пор не произнесший ни слова, сердито сказал:
— Поехали!
— Да вы не беспокойтесь, — добродушно улыбнулся водитель. — Моя машина не подведет. Доставлю вовремя, минута в минуту.
— А если доставишь раньше срока, дадим премию, — засмеялся Петро.
Иван Иванович поудобнее устроился на сиденье, завел мотор, включил сцепление, дал большой свет и помчался в сторону Стрийского шоссе. Дорога в этот час была пустынной, и машина на полной скорости летела до самых карпатских предгорий.
Иван Иванович был в отличном настроении. Вечером он изрядно выпил, хорошо поужинал, и теперь ему хотелось поговорить со своими щедрыми пассажирами. Но как ни пытался разговориться, они отмалчивались. Не откликнулся даже веселый разговорчивый Петро.
На земле темным-темно, в двух шагах ничего не видно, а вверху — высокое светлое небо, густо засеянное звездами. И каждая сверкает, переливается.
Свежий ветер, ветер верховины, хлещет в лицо, если высунешь голову в окно, высекает из глаз слезы, леденит губы и щеки. Чувствуется близость ущелий, полных снега, холодных снеговых рек, шумящих в обточенных валунах.
Время перевалило за полночь, когда въехали в городок, расположенный на ближних подступах к перевалу. Перед ярко освещенными окнами придорожной закусочной Иван Иванович плавно, расчетливо затормозил. Сто раз приходилось останавливаться перед этим черепичным навесом, перед стертыми ступеньками крылечка.
— Может быть, подкрепимся? A?
— Можно, — согласились братья.
Иван Иванович выскочил, открыл заднюю дверцу
— Прошу!
Братья не выходили.
— Нет, мы поужинаем прямо здесь, в машине. Купите водки, пива, чего-нибудь поесть, — сказал Петро, подавая шоферу деньги.
Иван Иванович вытащил ключ из замка зажигания, хлопнул дверцей и, разминая затекшие ноги, направился в закусочную.
Вернулся Иван Иванович с бутылками и свертками.
— Вот, пожалуйста, пируйте.
Иван Иванович прожил на свете более пятидесяти лет. Никогда в своей жизни не был ни холуем, ни угодником, ни вором. Честно трудился. Но вот теперь, раскупоривая бутылки с водкой и раскладывая перед клиентами закуску, он начисто забыл это. Он прислуживал своим пассажирам потому, что они ему хорошо заплатили.
Под старость Иван Иванович полюбил деньги. За последнее время он привык разделять людей на две категории: на тех, кто, не торгуясь, платил хорошо, и на тех, кто знал счет деньгам, не хотел платить лишнее за проезд в его лакированной быстроходной карете. С тех пор как он стал владельцем машины, все его стремления сводились к одному: найти выгодных пассажиров, хорошо заработать и как можно скорее вернуть те деньги, которые были истрачены на покупку автомобиля. Иван Иванович возил пассажиров в Киев, Черновицы, Ужгород, в Закарпатье. В южных районах закупал виноград и фрукты, вез на север и там продавал по спекулятивным ценам. Не гнушался и мелкими заработками: подбирал пассажиров на вокзале, у подъездов театров и кино, у ворот рынков, у дверей универсальных магазинов. День, когда не зарабатывал двести-триста рублей, он считал пустым, несчастным днем.
Петро наполнил до краев три стакана водкой. Один дал Ивану, другой водителю, третий оставил себе.
Около двух часов ночи машина Ивана Ивановича миновала Карпатский перевал и с выключенным мотором покатилась под гору, по белой дороге, извивающейся вдоль бурной реки.
