Ладислас Фараго - Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа
— Прекрасно, — обрадовался Кюхлер, — мы поедем туда вместе сегодня вечером.
В 5 часов утра 9 апреля поезд прибыл на станцию Воссеванген. Там произошла какая–то задержка. Поезд долго не отправляли. Через некоторое время на станцию прибыл штаб норвежской дивизии из Бергена с дивизионной кассой. Немцы догадались, что произошло, и были уверены, что сейчас их арестуют. Но ничего подобного не произошло, и Боде успел даже связаться по телефону со станции с одним из своих агентов в Бергене. Естественно, Боде был страшно взволнован и хотел все знать точно. Может быть, англичане подошли первыми? Ответ агента его успокоил. Через некоторое время было объявлено, что поезд может следовать дальше, и вскоре Боде и Кюхлер благополучно прибыли в Берген.
Однако здесь разведчика ждало разочарование. Из Берлина не было никаких инструкций. Ровно в 11 часов он представился адмиралу Шрадеру, командующему группой немецких военных кораблей, вошедших в Берген. Но и тот не имел никаких указаний для офицера разведки. Боде был явно «забыт» руководством в Берлине.
Но это не смутило бывалого немецкого шпиона. Он тут же начал организовывать резидентуру абвера и позаботился о том, чтобы арестовать представителей Интеллидженс Сервис. Их имена и адреса он узнал еще давно. В отеле «Терминус», где находились англичане, была конфискована большая картотека, которая, по словам Боде, свидетельствовала о том, что норвежские полицейские власти постоянно информировали англичан о немцах, разъезжавших по Норвегии, сообщали им время их прибытия, отъезда и т. п.
Глава восьмая. «БЛЮХЕР» НЕ ПРИШЕЛ
В том, что Канарис был раздражен самовольным «визитом» майора Прука в Берлин, не было ничего удивительного. Дело осложнялось тем, что во второй половине марта в Берлине внезапно появился и «доктор Дитрих», он же капитан К., офицер военно–морской разведки, срочно выехавший из Норвегии через Нарвик и Стокгольм. Норвежская полиция установила за ним слежку, и ему грозил арест. Некоторое время капитан К. провел в своей семье в Кенигсберге, а 4 апреля получил приказ выехать в Осло, хотя и не был информирован о том, что в самом ближайшем будущем предстоит вторжение в Норвегию. Канарис предвидел возможность его ареста норвежцами и поэтому счел нужным ни о чем не информировать его. Тот факт, что оба самых нужных ему офицера покинули Норвегию, никак не устраивал шефа абвера, тем более что в Германии им сейчас абсолютно не следовало быть.
Утром 6 апреля Прук также вылетел в Осло. Его с нетерпением принял посланник, буквально закидавший его вопросами о том, что слышно в Берлине о вторжении, назначен ли день высадки и т. д. Но строгая директива, данная Пруку начальством, запрещала ему информировать доктора Брэйера. Это было поистине забавно. Офицер германской разведки ничего не мог рассказать официальному представителю немецкого государства в Норвегии о предстоящих событиях. В этой обстановке майор должен был мобилизовать всю силу своих сдерживающих центров, чтобы устоять перед атаками посланника, пытавшегося выудить из него важные сведения.
Из разговора Прук понял, что посланник уже что–то знает, и был этим немало удивлен. А удивляться было нечему: в тот же самый день, но чуть пораньше, майор Бенеке, попавший в трудное положение, «неофициально» намекнул Брэйеру о готовящихся событиях. Зная, что норвежцы готовы выдворить его из своей страны, Бенеке решил посоветоваться об этом с посланником.
Хотя Прук должен был держать посланника в неведении, он имел право сообщить точное время начала операции некоторым ответственным офицерам абвера и, в частности, представителю контрразведки старшему правительственному советнику Бергу, офицеру разведки ВМС «доктору Дитриху», а также своему коллеге майору Бенеке, который, кстати, в это же утро получил указания по радио непосредственно из Берлина.
Руководство абвера не дало никаких директив о действиях своего нового органа в Норвегии после начала операции, но майору Пруку было поручено возглавить его, обосновавшись в конторе торгового представительства на улице Клингенберггатен, 7. Ему также было сказано, что вместе с воинскими частями туда прибудут лица, предназначенные для развертывания Бергенского и Тронхеймского отделов организации абвера в Норвегии. Эти отделы должны были подчиняться центральному аппарату в Осло.
8 апреля утром Прук должен был встретить своего друга подполковника Польмана на Восточном вокзале и оказать ему помощь в изучении местной обстановки. А в это время «доктора Дитриха» срочно вызвали к военно–морскому атташе. На «Дитриха» возлагалась ответственная задача обеспечить проводку крейсера «Блюхер» в порт до самой крепости Акерхюс. Рассказывая «Дитриху» о его задании, капитан Шрейбер очень живо нарисовал картину того, как будет происходить захват города.
— Я уверен, — сказал он, — это будет нечто вроде демонстрации флага, ну примерно то же самое, что было в прошлом году при взятии Праги.
Когда подполковник Польман в сопровождении сотрудника министерства иностранных дел Шумбурга прибыл в Осло, его, как было условлено, встретил на Восточном вокзале сам Прук. В течение дня оба знакомились с городом и окрестностями, и Прук рассказал вновь прибывшему о важнейших военных объектах, коммуникациях и местах высадки. Они поднялись на гору Экеберг, к самым воротам расположенного здесь мореходного училища, откуда открывался хороший вид на гавань и фиорд.
По пути Польман сообщил, что он находится в очень затруднительном положении. Он — гость посланника, и доктор Брэйер явно связывает его прибытие с предстоящим немецким вторжением, поэтому он будет всячески пытаться выведать у него подробности. Но у Польмана есть строгая инструкция — молчать и передать посланнику секретный пакет не раньше 23.00 8 апреля.
«Доктор Дитрих», получив задание, спросил военно–морского атташе, как ему действовать. Ответ был в духе капитана Шрейбера:
— О, это вы решайте сами!
Когда–то «доктор Дитрих» был морским летчиком. Теперь ему предстояло испытать роль шкипера. Он поехал в гавань. Из сообщений гамбургского отдела абвера он знал, что высадка десанта готовится самым тщательным образом. Работавший там капитан 1 ранга Вих–ман заблаговременно выяснил, какие немецкие торговые суда должны выйти в порты Южной Норвегии в течение второй недели апреля. В случае войны можно было ожидать, что норвежские портовые власти опечатают и возьмут под контроль все радиотелеграфные станции на этих немецких судах. Поэтому было необходимо снабдить их особыми, секретными приемопередатчиками. Для этой цели был выбран портативный передатчик«AFU», каким обычно снабжались немецкие тайные агенты. Его можно было упаковать в небольшой чемодан и использовать независимо от судового радиотелеграфа.
«Доктору Дитриху» было нетрудно сориентироваться среди небольшого числа немецких судов, которые находились во второй половине дня в порту. Он имел документы судоходного инспектора и мог вести переговоры с капитанами судов. Одним из крайних у причала стоял пароход «Виддер». «Доктор» быстро договорился с капитаном, чтобы его доставили на судно на моторном катере. Поднявшись на борт, он сразу прошел в радиорубку.
— Ну что, получили вы передатчик «AFU?» — обратился он к радисту.
— Так точно, — отрапортовал радист, который был послан на пароход из резидентуры в Гамбурге.
«Доктор» попросил его связаться с Гамбургом и проверить надежность связи. После этого он договорился с капитаном, что прибудет на судно сразу после полуночи. Цели своего визита он ему, конечно, не сообщил. Таким образом, к приему «Блюхера» все было готово.
Выйдя из порта, «доктор Дитрих» направился на улицу Клингенберггатен, 7, где у него в полночь было назначено свидание с тремя другими «коммивояжерами» из числа завербованных майором Бенеке. Окна дома выходили в ту сторону, где был расположен аэродром Форнебу. Чуть правее, на крышах соседних домов, были видны автоматические зенитные установки норвежцев, а дальше, за ними — часть крепости Акерхюс и портовые сооружения. Немцы решили оставаться в рабочих кабинетах всю ночь, до утра. В 5.00 утра, одновременно с началом вторжения, должна была заработать и новая «военная организация» абвера.
Задолго до рассвета со стороны моря послышалась отдаленная канонада. Все сразу же подумали, что немецкие корабли попали под огонь норвежских кораблей или береговых батарей. Но точно никто ничего не знал. Напряжение росло.
Перед рассветом «доктор Дитрих» покинул своих коллег, проник в порт и поднялся на борт «Виддера». Когда появился «Блюхер», он установил связь с Гамбургом и начал сообщать начальству о происходящем. Сообщения посылались с паузами в несколько минут, сначала зашифрованные, а затем и клером. «Дитрих» тщательно прокомментировал посадку самолетов ВВС и сообщил о контрмерах, принятых норвежцами. С борта парохода он имел прекрасный обзор всей припортовой части Осло, аэродрома и его окрестностей. С момента появления над Осло первого немецкого самолета до исхода дня 3 апреля Гамбург получил примерно 250 донесений, которые были тут же препровождены в управление абвера в Берлине, а оттуда — в ставку верховного главнокомандования.
