Чингиз Абдуллаев - Совесть негодяев
Он огляделся еще раз и увидел, как около дома остановилась знакомая машина БМВ, из которой вышли Гасанов и Ионидис. Он улыбнулся, увидев, как грек выходит с левой передней стороны, заменяя сегодня водителя для Мурада Гасанова. Так он и предполагал. Несчастье этого умного контрабандиста в том, что он стандартно принимает нестандартные решения. То есть даже свои неожиданные ходы делает по той жесткой логической схеме выгоды, которая у него сложилась в мозгу. Он вспомнил слова Бодлера, одного из самых парадоксальных поэтов и мыслителей Франции: «Бог есть соблазн, приносящий доход». Кажется, с Ионидисом он не ошибся. Все рассчитал точно.
Дронго, увидев БМВ, помахал рукой и двинулся к нему, замечая, как напряглись оба круга нападавших. Затем, подняв свою папку, он сделал еще несколько шагов по направлению к Мураду Гасанову. Трое из людей Петра Савельевича были уже совсем рядом.
Дронго протянул папку Гасанову. Ионидис напрягся. Трое незнакомцев были совсем близко, когда грек вдруг вытащил свой газовый пистолет. Все замерли. А он, сильно толкнув на землю Гасанова, выхватил у него папку н, выстрелив два раза в нападавших, побежал к машине. Дронго поднял руку, требуя, чтобы никто из «Феникса» не вмешивался. Все они были профессионалы, и все, без исключения, поняли его жест.
— Он опять что-то придумал, — покачал головой Родионов, — но, кажется, его задумка на этот раз даже лучше нашей.
Ионидис, бросив папку на сиденье, ввалился в машину и сумел запустить двигатель буквально с полуоборота.
Гасанов, проклиная все на свете, поднимался с земли. Дронго по-прежнему давал отмашки не вмешиваться никому из присутствующих.
Громко кричали двое нападавших людей Петра Савельевича. Грек выстрелил в них из газового пистолета, попав прямо в лицо. БМВ, в котором сидел Ионидис, рванулся с места. Почти сразу за ним следом рванулись две машины первой линии нападавших. Следом, словно подумав немного, умчались еще две машины второй линии нападавших.
Иваницкий и двое его друзей, стоявших у газетного киоска, подошли к несчастным нападавшим, глаза которых горели, и помогли им подняться на ноги.
— Мы вызовем вам врачей, — ласково предложил Иваницкий.
Дронго наконец убрал свою отмашку.
— Что он придумал? — спросил Родионов у сидевшего рядом с ним бывшего сотрудника ГРУ Министерства обороны, — приведите его ко мне.
Сотрудник быстро вылез из машины и побежал за Дронго. Тот, выслушав предложение подойти к автомобилю, улыбнулся и не спеша пошел к машине.
— Здравствуйте, товарищ полковник, — сказал он, — я рад вас видеть.
— Что ты опять придумал? — спокойно спросил Родионов. — Тебе не кажется, что твои трюки могут нам просто надоесть?
— Просто я обещал Багирову выиграть для него два дня, — пояснил Дронго, — один день я ему вчера уже выиграл. А сегодняшний день ему выиграет этот грек Пападопулос.
— Его настоящая фамилия Ионидис, — терпеливо сказал Родионов.
— Какая разница, все равно сукин сын.
— Это правильно, но зачем ты не разрешил нам вмешаться? Мы имели редкую возможность взять кого-нибудь из их людей, выйти на их руководителя. А теперь они будут бегать по всему городу за Ионидисом.
— Вы же лучше меня знаете, что это обычные «шестерки», которые ничего толком не знают. И мы таким образом ничего бы не добились. Другое дело заставить их побегать за этим греком. Они потеряют и время, и людей. Я его знаю — это редчайший сукин сын.
— Ты хоть копию сделал с этого документа? Надеюсь, понимаешь, как он важен для нас всех?
— А папка лежит у меня наверху, в квартире, — улыбнулся Дронго, — я же не кретин, чтобы отдавать ее такому сукину сыну, как этот Пападопулос-Ионидис. Там вместо списков записки Зои и её мысли о философских трактатах Николая Кузанского. Был такой замечательный средневековый философ. Вы не слышали о нем?
Вместо ответа Родионов оглушительно захохотал.
ГЛАВА 39
Гурам Хотивари приехал в прокуратуру в кортеже из трех автомобилей «вольво» в сопровождении сразу восьмерых охранников. Конечно, в здание прокуратуры никого из них не пустят, но туда не пустят и людей Асланбекова. Он вошел в здание вместе со своим адвокатом, гордый и надменный.
К следователю Шестакову они поднимались по красивой лестнице, и Гурам с сожалением вспомнил о своей даче, разгромленной людьми Асланбекова. И упрямо сжал губы, в тысячный раз поклявшись отомстить.
Они пришли за десять минут до намеченного срока. Пронырливый адвокат Хотивари — Мирон Машковский объяснил ему, что вся процедура допроса займет не более двух часов, и он, приказав подготовить все для дружеского ужина с приехавшими из Тифлиса друзьями, посматривал теперь на часы, беспокоясь, что следователь задержит их больше обычного. Он не испытывал того страха, который генетически сидел в каждом бывшем советском человеке при вызовах в административные учреждения. Для защиты у него было слишком много денег, верных друзей и хороших адвокатов. У следователя, который вздумает когда-нибудь вести против него дело, не будет никаких шансов на расследование. У него не будет ни документов, ни свидетелей, ни показаний. Гурам Хотивари слишком уважаемое лицо, чтобы все было иначе.
Они поднялись на третий этаж и увидели, как к ним спешит какой-то немолодой человек лет сорока в темном костюме.
— Простите, — спросил этот незнакомец, — вы Гурам Хотивари?
— Да, это я, — гордо ответил Хотивари.
— Идемте быстрее за мной, — предложил незнакомец.
— Простите, — вмешался адвокат, — а кто вы такой?
— Я — Пахомов, следователь по особо важным делам.
— Простите, Павел Алексеевич, — извинился адвокат, — я вас сразу не узнал. Вы не такой сегодня какой-то.
— У меня сотрудники группы погибли вчера в аварии.
— Да, я об этом слышал. Какой ужас! Примите мои соболезнования, — Машковский сделал несчастное лицо.
— Идемте быстрее ко мне, — предложил Пахомов, — только как можно быстрее.
— Что случилось? — начал злиться Хотивари.
— Я объясню в своем кабинете.
Они почти бегом прошли по коридору, и Пахомов втолкнул их в кабинет. Кроме них, там уже был незнакомый человек в крупных роговых очках.
— Полковник Родионов, — представился он.
— Машковский, — выступил вперед адвокат. — Почему моего клиента привели сюда? Он должен был встретиться с другим следователем.
— Ему нельзя туда ходить. — невозмутимо ответил полковник.
— Почему?
— Его там пристрелят. Машковский улыбнулся.
— В здании прокуратуры республики? Вы шутите?
— Если не верите, пройдите туда и убедитесь сами.
— Но это невозможно, бред какой-то.
— В кабинете Шестакова вас ждут два боевика Асланбекова. Ваш клиент не сумеет уйти живым из этого здания, — жестко сказал Родионов.
Хотивари каким-то шестым, звериным, чутьем почувствовал, что этот полковник говорит правду. Он отодвинул адвоката и спросил:
— Что мне нужно делать?
— Сидеть здесь, пока мы не возьмем этих боевиков, — предложил Родионов.
— Хорошо, — Хотивари сел на стул, потом вскочил: — Может я позову сюда своих людей?
— Их не пустят в здание, а вы потеряете время и укажете вашим врагам место, где вы скрываетесь.
— Зачем вы меня спасаете? — спросил, нахмурившись, Хотивари.
— По собственным соображениям, — честно ответил Родионов.
— Это личное дело? — уточнил Хотивари.
— Почти. Я не очень люблю этих людей, — уклонился от ответа Родионов.
— Откуда вы узнали о нападении? Родионов покачал головой.
— Этого я вам не скажу, у нас свои осведомители.
— Хорошо. Я буду ждать. Родионов подошел к окну.
— Кажется, наши приехали, — сказал он, обращаясь к Пахомову.
— Это хорошо, — обрадовался Павел Алексеевич. Снизу поднимались Иваницкий и Комаров. Для первого уже был заказан пропуск.
— Я все-таки пойду посмотрю, — предложил Машковский.
— Только осторожно. И не нужно показывать, что вам все известно, — предложил Родионов.
— Идемте вместе со мной, — кивнул Пахомов.
— Самсонов тоже приехал, — показал вниз Родионов на сотрудника ФСБ, — у него в руках чемоданчик. Сейчас поднимется и передаст его боевикам.
Хотивари подбежал к окну и тоже увидел поднимавшегося по лестнице Самсонова.
— Лучше я сразу уйду, — предложил Хотивари.
— Нельзя, — покачал головой Родионов, — мы знаем только про двоих, но на улице может быть еще кто-то.
Хотивари пробормотал какое-то грузинское ругательство, но снова подошел к столу и опустился на стул.
— Проверь, — приказал он Машковскому, — посмотри, может, там никого нет.
Адвокат поспешил к дверям. Пахомов пошел следом. Хотивари и Родионов остались вдвоем в кабинете следователя.
— Совсем вы стали проститутками, — без гнева заметил Хотивари, — продажными суками. Совести у вас не осталось. Уже готовы человека в прокуратуре прирезать.
