Чингиз Абдуллаев - День гнева
— Посмотрим. — По лицу Руднева пробежала тень. — Я бы очень хотел, чтобы он появился. Тогда я смогу рассчитаться с убийцей моего племянника. Идите спать, уже поздно. Утро вечера мудренее.
День четвертый. Москва
9 часов 45 минут
Они вышли из дома в девять утра. Было непривычно холодно для этого времени года, и Полетаев поежился. Сегодня самый важный день в его жизни. Он посмотрел на небо.
— Кажется, собирается дождь, — произнес задумчиво.
— Возможно, — откликнулся Руднев. Дом окружили человек сорок сотрудников ФСБ. Еще несколько стояли рядом с Полетаевым.
— Вы надели бронежилет? — спросил Руднев.
— Под рубашку, — ответил Полетаев, — думаете, все так серьезно?
— Я обязан обеспечить вашу безопасность, — сказал Руднев. — Мы специально для вас привезли бронежилет.
— Спасибо, — кивнул Полетаев. — И все-таки пойдет дождь, — сказал он, снова взглянув на небо.
— Садитесь в машину, через десять минут мы должны быть на вертолетной площадке. — В машине Руднев сел рядом с министром. Дронго и Корниенко разместились во второй машине, и кортеж тронулся. По обеим сторонам машины с Полетаевым мчались мотоциклисты. На повороте машины несколько сбавили скорость, и вдруг на дороге появился мальчик лет десяти. Первая машина резко затормозила, вторая едва не врезалась в нее, один мотоциклист затормозил так, что мотоцикл свалился на асфальт.
— Приготовить оружие, — скомандовал Руднев, выхватывая пистолет. Все обернулись в ту сторону, где стоял испуганный мальчик. Рядом мычала корова.
— Никого нет, — разочарованно произнес Руднев, — ложная тревога.
Дронго обратился к Корниенко:
— Нервы у всех напряжены. Нужно быть внимательнее.
— Это все из-за Слепнева, будь он проклят, — сказал Корниенко. — Скорее бы добраться. После выступления Полетаева обстановка разрядится. Может, Слепнев уже далеко от Москвы, а мы тут паникуем.
— Не тешьте себя этой мыслью, полковник, — возразил Дронго. — Слепнев так просто не сбежит. Он где-то рядом, готовит удар. Надо быть начеку, когда будем подъезжать к Думе. Там идеальное место для засады.
Машины, набрав скорость, понеслись дальше, а мальчик остался стоять у дороги, не понимая, почему вдруг поднялся такой переполох.
В это время к Госдуме начали подъезжать депутаты и их помощники. Сотрудники внутренней службы безопасности проверяли каждого входившего и выходившего, пропускали через металлоискатель и снова проверяли.
Около девяти у здания Думы появились двое мужчин с ведрами, кистями, небольшими сумками. Один пожилой, другой помоложе. Пожилой предъявил документы.
— Мы маляры, пришли красить в конференц-зале.
— Где разрешение?
Пожилой протянул разрешение. Сотрудник службы безопасности долго изучал документы, после чего вернул их маляру.
— Все в порядке, — обратился он к стоявшему рядом сотруднику, — надо только проверить их снаряжение.
— Ведра и сумки сюда, — распорядился сотрудник, — а сами пройдите через металлоискатель.
Еще один сотрудник высвечивал на дисплее содержимое сумок. Кроме двух ведер, никаких металлических предметов обнаружено не было. Даже кисти имели деревянную основу. Привлекли внимание два небольших баллончика с белой жидкостью.
— Спирт? — спросил один из сотрудников.
— Ацетон, — снисходительно пояснил пожилой, — пить нельзя, сразу отдашь концы.
Маляров пропустили.
Харчиков кивнул Семену, и они, забрав сумки и ведра, прошли в глубь здания.
…Колонна машин подъехала к вертолетной площадке. Сотрудники ФСБ оцепили оба вертолета.
— Выходите, — обратился Руднев к Полетаеву. Он нервничал больше других, но не хотел признаться в этом даже самому себе.
Полетаев вышел из машины с папкой в руке, бросил взгляд на сотрудников ФСБ и направился к вертолету. За ним последовал Руднев. Несколько сотрудников ФСБ быстро поднялись в первый вертолет. Едва Дронго и Корниенко залезли во второй, как первый уже начал подниматься. Второй вертолет взлетел следом, обе машины, слегка накренившись, сделали большой круг и развернулись в сторону города.
— Что с вами? — спросил Корниенко, заметив, что Дронго побледнел.
— Не люблю самолетов, — признался тот, — тем более вертолетов.
— Тут недолго, — успокоил его Корниенко, — минут десять.
— Мне от этого не легче, — стараясь перекричать шум мотора, ответил Дронго.
…Маляры между тем поднялись на второй этаж и вошли в конференц-зал. Поставили ведра, достали краски и сели на стулья.
— У нас еще тридцать минут, — сказал Харчиков.
— А если раньше бабахнет? — спросил Семен.
— Не бабахнет, — ответил Харчиков, — презервативы захватил?
— А как же. В сумке лежат.
— Тогда все в порядке. Сделаем как нужно, ты не дрейфь, я такие фокусы не раз проделывал. Ничего с тобой не случится. Успеем выйти. Главное, все сделать правильно.
…Вертолеты, набирая скорость, летели в сторону города. Руднев заметил, как напряженно Полетаев сжимает папку.
— Вы не волнуйтесь, Артем Сергеевич, прилетим во время, — успокаивал он министра, хотя сам был на пре деле.
— А я и не волнуюсь, — ответил Полетаев, — уверен, что не опоздаем.
Руднев кивнул. Он смотрел вниз, опасаясь какой-нибудь неожиданности. Но пока все шло строго по плану. Пилот жестом показал полковнику, что они идут на снижение.
Вертолеты приземлились на вертолетной площадке в Кремле. В порядке исключения им было разрешено приземлиться в центре города, куда допускался только президентский вертолет.
Сотрудники ФСБ сразу оцепили первый вертолет. И тут же подкатило несколько машин.
— В машины, — распорядился Руднев, выходя из вертолета. За ним появился Артем Сергеевич и, обернувшись, увидел, как из второго вертолета вышли Дронго и Корниенко.
— Садитесь в машину, — тронул его за рукав Руднев.
Полетаев залез в специально поданный к вертолету бронированный «Мерседес». Руднев сел рядом. Колонна машин выехала из Кремля и на полной скорости понеслась к Государственной думе. Два автомобиля ГАИ расчищали ей путь…
— Что вы тут делаете? — спросил маляров сотрудник службы безопасности. — Почему не работаете?
— Краски разводим, — грубо ответил Харчиков, — хочешь помочь, заходи. А не хочешь — вали отсюда и не мешай работать.
— Нервные все какие-то стали, — пробормотал сотрудник, выходя из конференц-зала.
— Время, — взглянул на часы Харчиков, — давай свои бирюльки, посмотрим, что ты там купил. Хоть в этом, надеюсь, ты разбираешься.
Семен достал из сумки несколько пакетиков с презервативами, разорвал один и протянул Харчикову.
— Тьфу ты черт, — поморщился Харчиков, — какие-то липкие. Говорил тебе, покупай наши, а не импортные. — Он брезгливо вытер руки о штаны, будто презерватив уже был использован.
— Не нашел наших, — стал оправдываться Семен, — все аптеки обегал. Нет нигде.
— Ладно, все равно толку от тебя не добьешься. Давай марганец и охру. Только быстрее. Сыпь сюда полстакана, ни больше, ни меньше. На глаз сумеешь?
— Сумею, — обиженно прогудел Семен.
— Тогда доставай. И быстрее. Уже время.
Колонна машин подъехала к зданию Думы. Наступал самый опасный момент. Это был последний шанс Слепнева, и он его не упустит, может произойти все, что угодно.
Руднев вышел первым и стал за спиной Полетаева, прикрывая его. Члены его группы окружили министра плотным кольцом, так что он был недосягаем для пуль.
Дронго стоял в стороне, наблюдая за Полетаевым, бледным и измученным, который двигался к зданию в живом кольце сотрудников ФСБ.
— Быстрее, — подталкивал его Руднев, — быстрее в здание.
Полетаев двигался молча, не в силах произнести ни слова от нервного напряжения, ожидая в любую минуту выстрела. В таком же состоянии находились все, кто его окружал. Даже видавшие виды контрразведчики были на грани истерики.
Но все прошло благополучно, и они вошли в здание Государственной думы. Удостоверения личности сотрудников ФСБ проверял сам начальник службы безопасности парламента. Рядом находился Корниенко. Когда все сотрудники уже были в здании, полковник обернулся к Дронго.
— Я все-таки оказался прав, — выдохнул Корниенко, — Слепнев струсил. Видимо, понял, что через нашу охрану ему не прорваться.
— Не радуйтесь раньше времени, — мрачно заметил Дронго. — Полетаев еще не выступил, а государственный бюджет пока не утвержден.
Полетаев по-прежнему в кольце контрразведчиков прошел к кабинету спикера. Он должен был выступить сразу после открытия утренней сессии, где-то минут через двадцать…
— Черт бы тебя побрал, — ругался Харчиков, то и дело вытирая руки.
Он заполнял презервативы марганцем и охрой, осторожно укладывал их в ведро, после чего выливал туда содержимое баллончиков, наполненных не ацетоном, а обычным бензином.
