Иван Цацулин - Опасные тропы
Аракеляна точно пружиной подбросило, он зловеще наклонился над столом, уперся в него руками.
— Ложь! Клевета! — яростно прошипел, брызгая слюной. — Как вы смеете, я к вам всей душой, а вы…
Приезжий спокойно смотрел на бесновавшегося хозяина. Ни смущения, ни страха не отразилось на его лице.
— Чего ты шумишь, джан? — произнес он. — Перестань прыгать и перемени тон. Садись! И не вздумай грозить мне — это невежливо, я же гость в твоем доме, ну и к тому же я вооружен.
Не спуская с него глаз, Аракелян опустился на стул. Хмель с него слетел.
— Вы стали слишком нервным, джан, — насмешливо продолжал Христофоров. — Вы, конечно, понимаете, откуда я? Так вот, гражданин Аракелян, вы дали нам неверные сведения о себе с самого начала. Беситься теперь нечего, сами виноваты. Неужели вы думали, что мы о вас ничего не узнаем?
— Что же страшного вы обо мне узнали? — Аракелян определенно взял себя в руки.
— Представьте себе, немало. Нам, например, известно, что родились вы не за границей, а в Советском Союзе… Дальше, — известно, что, проживая в Нью-Йорке, вы работали в синдикате преступников и имели кличку «Черный голубь».
— Что?.. Ложь! — Аракелян бросился на Христофорова и схватил его за горло. Тот с трудом оторвал его от себя, тогда Аракелян прыгнул к стене, у которой стояла детская кроватка.
Христофоров хрипло сказал:
— Сядьте вы, черт вас побери! Пока будете искать оружие, я успею всадить в вас целую обойму. — Резко приказал: — Садитесь, и без фокусов, живо!
Аракелян, озираясь, неуверенно сел на стул.
— Кто-то хочет погубить меня, но из этого ничего не выйдет, — злобно произнес он. — Меня оклеветали, полковник.
— Перестаньте играть хоть со мной-то, — сухо сказал инспектор. — Смешно, ей-богу… Возьмите себя в руки и не шумите зря, мне необходимо поговорить с вами.
— Я не хочу слушать ваших выдумок! — с гневом произнес Аракелян.
— У вас прекрасная выдержка. Ну, еще немного, и я кончу, я все-таки хочу помочь вам.
— Перестаньте издеваться надо мной, или я не посмотрю на ваше оружие, — пригрозил хозяин.
— В США вы попали из Западной Германии, — будто не слыша его, продолжал Христофоров. — Мы знаем и о том, как вы очутились в Германии: в тридцать девятом поселились у границы с Польшей, вам же снились доллары и марки. Вы искали хода туда, ну а когда началась война… Впрочем, не буду останавливаться на ваших похождениях в годы, когда весь наш народ боролся с гитлеровским нашествием… В сорок пятом вы очутились в лагере перемещенных, выдали себя за попавшего в плен советского офицера… Там, в лагере, с вами произошла презабавная история, Симон: вы встретили угнанную гитлеровцами из Советского Союза армянку Розу и женились на ней. Потом она надоела вам и вы убежали за океан, бросив ее с ребенком, вашим ребенком, Симон, в ужасных условиях. Кстати, были вы тогда не Симон Аракелян, а Гурген Гаспарян. Не так ли?
— Вы дьявол! — растерянно прошептал хозяин. — Но я честно тружусь на земле моих предков.
— Люди, уважения которых вы добились обманом, не знакомы с вашей настоящей биографией, они понятия не имеют, что вы даже не Аракелян, а профессиональный убийца Гаспарян из синдиката… Так-то, колхозный труженик! — Христофоров явно издевался. — И не вздумайте снова бросаться на меня… Зная ваше умение отправлять людей на тот свет, я не выдержу, буду стрелять без предупреждения. А на выстрелы соберется народ. Нам с вами это ни к чему, Гаспарян.
Гаспарян в отчаянии махнул рукой, сказал безразличным тоном:
— Покушаться на вашу жизнь я не буду, не волнуйтесь, мне это невыгодно, полковник.
Христофоров насмешливо прищурился, бросил загадочно:
— Что верно, то верно, — невыгодно.
— Вы приехали арестовать меня?
— Допустим.
— Пожалуйста, я не окажу сопротивления.
— Какая овечка!
— Так что же вам от меня нужно? — с недоверием спросил Аракелян.
— Я хочу, чтобы вы наконец поняли, что вы в моих руках. Разве это не так, Гурген Гаспарян?
— Вы добиваетесь от меня… какой-то услуги? — с недоверием прошептал Гаспарян.
— Ты чертовски догадлив, Черный голубь, — ухмыльнулся Христофоров, переходя на «ты».
— Чего же вам от меня надо?
— Ты поможешь мне перейти границу, и тогда никто ничего о тебе не узнает.
Гаспарян в изумлении отшатнулся.
— Что? Это провокация! Я никогда никому не помогал нарушать советскую границу.
— А теперь поможешь мне, — Христофоров, казалось, забавлялся растерянностью хозяина. — Лучшего проводника я не желаю. Ты же отлично знаешь здешнюю местность, это для меня очень важно.
— Я сейчас позову сюда пограничников, — злорадно крикнул хозяин.
Гость передернул плечами.
— И тогда сразу же превратишься из Аракеляна в Гаспаряна, — спокойно заметил он. — Тогда тебе конец, а я только разведу руками и обвиню тебя в провокации с целью завоевать себе авторитет. Все это вместе может стоить тебе жизни, Черный голубь.
Гаспарян был удивлен и растерян.
— Кто вы и кто прислал вас ко мне? — пугливо спросил он.
— Излишний вопрос, — холодно возразил приезжий. — Я действительно инспектор Водхоза из Еревана Христофоров. Мне необходимо уйти за кордон, и ты должен помочь мне в этом.
— Нет, — Гаспарян в бешенстве сжал кулаки. — Я не хочу иметь с вами ничего общего. Уходите от меня сейчас же, я не стану выдавать вас, но и помогать вам не желаю, я советский человек, я не тот, каким был там… за границей.
— Вот что, советский гражданин, — насмешливо заговорил Христофоров, — мне нравится твое мужество. Но ты не забывай армянскую поговорку: «Собаки ссорятся — прохожему повезло». В данном случае «прохожими» могут оказаться чекисты. Понял? Давай-ка не будем ссориться. Слушай внимательно… Акклиматизироваться тебе тут не удается, так зачем маяться? Ты уйдешь со мной туда, а за помощь мне тебе будет уплачено долларами… Много долларов, Черный голубь. Договорились?
— Нет, я уже сказал, уходите из моего дома!
— Сколько ты хочешь? Назови сумму сам, — спокойно предложил гость. — И запомни, если я действительно уйду отсюда ни с чем, ты погиб.
— Убирайтесь вон! — сказал хозяин, зло стиснув зубы. — За мое прошлое я отвечу, дадут по заслугам — отсижу, зато потом всю жизнь буду честно и спокойно работать. Гурген Гаспарян во мне умер.
— Можно и так… Не хочешь идти со мной — оставайся… Вот деньги в советской валюте, возьми. Можешь не считать — тут много, очень много. И живи, как знаешь, я мешать не буду.
— Да уберешься ты наконец отсюда! — взревел Гаспарян. — Я могу убить тебя, негодяй. — Он подскочил к Христофорову и встряхнул его за плечи.
— Ты стал неосторожен, Черный голубь, — хладнокровно сказал тот. — Разве так можно? Если бы я в тебе не нуждался, ты уже был бы на том свете. Ты же знаешь, как это делается, сам прежде стрелял без промаха, не вынимая пистолета из кармана. Ай-яй… Ну как хочешь… Я хотел с тобой по-хорошему — не получилось, придется иначе.
— Не запугивайте — я отвечу за мое проклятое прошлое, а сейчас уходите, не вводите меня в искушение расправиться с вами. Я сейчас же пойду в райотдел КГБ и все расскажу о себе, тогда вам не придется больше шантажировать меня.
Приезжий встал, потянулся, сказал спокойно:
— Ладно обойдусь без тебя, ты способен рассердить святого. Разреши выпить на дорогу стаканчик…
— Вы глумитесь надо мной!
— Зря шумишь, Гаспарян-Аракелян, я ухожу. Но помни — как только за мной закроется эта дверь, тебе уже не удастся бежать за кордон — ни завтра, ни послезавтра, никогда… В этом я могу поклясться.
— А я не собираюсь бежать.
— Тогда тебя арестуют через несколько часов, и арестуют, конечно, не только за преступления в далеком прошлом.
— Больше за мной ничего нет. Убирайтесь!
— Не спеши, Гаспарян. Тебя арестуют и осудят на смерть за зверское убийство, которое ты совершил не в Америке, а здесь, на территории Советского Союза, и совсем недавно.
— Что? — взревел Гаспарян. — Кто вам сказал такую чушь?
— Патрик Смит. Он велел мне в случае необходимости напомнить тебе об этом мокром деле.
— Патрик Смит лжет!
— Нет, — покачал головой Христофоров. — Вот, смотри… — он выхватил из бокового кармана фотоснимки и бросил их на стол. — Разве это не ты набросился на свою жертву? Схватил его за горло, затем… Ты мастерски расправился с ним… Вся эта история заснята, как в кино.
Гаспарян перебирал снимки, шептал в изумлении и страхе:
— Но… там же никого не было. И ночь.
— Не мели вздора, — презрительно произнес Христофоров, — Патрик Смит заранее побеспокоился о том, чтобы был свидетель твоего преступления, с помощью инфракрасных лучей он добился отличных результатов. Как на киноленте! Так-то, Гаспарян, как говорят в Чикаго, «не аукай, пока не вышел из лесу». И теперь Патрик Смит взял тебя за горло, — в голосе Христофорова послышалось притворное участие. — О, я хорошо знаю Смита, у него железная хватка.
