Спасти «Скифа» - Андрей Анатольевич Кокотюха
– Чай, Николай Федорович?
– Чай? – переспросил Ватутин, в первую секунду искренне пытаясь понять, как дымящийся кипяток вписывается в накаленную атмосферу последних суток, но потом словно прозрел: – А, да-да, чай!
– Настоящий, – уточнил адъютант, зачем-то добавил: – Трофейный. Сахар уже…
– Ладно, майор, поставьте… куда-нибудь, – кивнул командующий.
Адьютант быстро поискал глазам, куда кроме застланного картой стола в центра штабного помещения можно пристроить стаканы, и осторожно расположил их на старомодном столике с выгнутыми ножками, рядом с полевым телефоном. Выполнив, таким образом, свою миссию, майор удалился, плотнее заперев дверь.
– Пахнет, – генерал Иванов подошел, взял один стакан, устроенный в мощном, тоже, видимо, трофейном серебряном подстаканнике. – Правда, настоящая заварка. Я когда на Урале служил, тогда настоящий чай первый раз и попробовал. Пайком выдавали. В деревне мамка все травы заваривала.
Сделав обжигающий губы глоток, начальник штаба в полной мере оценил старания адъютанта командующего, подхватил второй стакан и подал Ватутину. Тот отнесся к сладкому крепкому чаю равнодушно, а третий генерал, присутствующий на совещании, начальник разведотдела фронта Илья Виноградов, к оставшемуся стакану даже не притронулся.
– Разрешите продолжать? – спросил начальник штаба, поставив свой ополовиненный стакан рядом с нетронутым.
– Продолжайте, Семен Павлович, – командующий поднялся и подошел к окну.
У Ватутина вдруг возник соблазн отдернуть темные шторы, закрывающие штабное окно, впустить в душное прокуренное помещение яркое и теплое июльское солнце. Сюда еще не долетала канонада, которую командующий слышал в прифронтовой полосе несколько часов назад, но фронт, судя по всему, приближался, и если не сдержать немцев, то второй с начала года утраты позиций Верховный не простит. А ситуация на фронте за последние сутки изменилась не в лучшую сторону…
О том, что немцы задались целью отомстить за Сталинград и к лету готовили мощный контрудар под кодовым названием «Цитадель», в Ставке Верховного командования знали за неделю до начала операции. Потому было решено действовать на опережение: создавать на всем юго-западном направлении оборонительные рубежи, давая противнику понять – после того, как в марте не удалось удержать стремительно захваченные двумя месяцами раньше Харьков и часть Донбасса, Красная армия хочет выиграть время и во что бы то ни стало удержать хотя бы нынешние позиции. Так немцы получали подтверждение того, что противник ослаблен, измотан и до сих пор не может зализать весенние раны.
Но в то же время Ставка запланировала на начало июня стремительное наступление на юго-западном направлении. Для этого в условиях полной секретности был отдан приказ перебросить часть войск с юго-восточного участка. Операцию назначили на сегодня, шестое июня. Однако накануне, вчерашним утром, крупные силы гитлеровских танковых войск и пехоты ударили именно туда, по ослабленному юго-восточному участку. Операция «Цитадель» началась немного раньше, чем ожидалось. На Орловско-Курском направлении контрнаступление удалось остановить. А на Белгородском после продолжительных боев противник до вчерашнего вечера продвинулся на некоторых участках в глубь нашей обороны.
Из всего, что произошло на фронте за последние сутки, напрашивался только один, неблагоприятный, хотя и очевидный вывод: где-то в штабе действует немецкий агент. Или, что более вероятно, налаженная агентурная сеть. Другой причины утечки секретной информации в таких случаях просто нет. При этом уровень информированности вражеской агентуры пока что недостаточен для того, чтобы сорвать наступательную операцию. Начальник контрразведки фронта полковник Строилов уже сделал первый вывод и обосновал его: переброску войск с одного участка фронта на другой немецкий агент не расценил иначе, кроме как отдельно взятую воинскую операцию. Он просто подсказал немецкому командованию, куда лучше ударить, но не сделал из этого перемещения далеко идущих выводов.
Однако командующий согласился: если в течение нескольких дней агентурную сеть не выявить и не обезвредить, придется спешно корректировать, либо вообще полностью менять план летней наступательной кампании. Как всякий профессиональный военный, Ватутин понимал: при подготовке решительного массового контрнаступления, которое, по замыслу Ставки, должно было переломить ход войны и закрепить успех под Сталинградом, поспешность только навредит.
Командующий отвернулся от окна и повторил:
– Продолжайте.
– Слушаюсь, – начальник штаба взял карандаш и очертил на нужном участке карты невидимый полукруг. – Вот здесь, на Обоянском направлении, танки противника продвинулись вперед и вклинились в нашу оборону. Шестая и седьмая армии держатся, у первой армии положение хуже – генерал Катуков сообщает о серьезных потерях. В целом фронт на Орловско-Курском направлении линию оборону держит, в районе Белгорода все без изменений, и вот там ситуация может сложиться не в нашу пользу.
– Катукову поможем, приказ о переброске на его участок дополнительных моторизованных частей уже готов, – Ватутин, совсем не чувствуя вкуса, глотнул остывающего чаю. – Что у разведки, Илья Васильевич?
Генерал Виноградов не спешил с ответом, достал из портсигара папиросу, постучал гильзой по крышке, закурил.
– Как я уже докладывал, товарищ генерал армии, – проговорил он, сделав первую затяжку и выпустив густой сизый дым над разложенной картой, – контрразведка работу по выявлению вражеской агентуры активизировала. Но на это уходит время. Нельзя забывать, Николай Федорович, что после вчерашнего контрнаступления шпионы на некоторое время затаятся. Думаю, против нас работают достаточно опытные агенты, чтобы дать себя спровоцировать и тем самым проявить. Потому было принято решение задействовать нашу агентуру во вражеском тылу.
– Это я уже слышал.
– Извините, Николай Федорович, я повторяю информацию скорее для себя. Ведь решение, как оказалось, принимать нам, и мы должны еще раз представить себе сложившуюся ситуацию до мельчайших нюансов.
– Хорошо, продолжайте, – Ватутин допил чай и тоже закурил.
– Как известно, в Харькове, который несколько месяцев назад снова перешел к немцам, сейчас расположены штабы крупнейших танковых дивизий противника, объединенных в Танковый корпус СС. Есть приказ Гитлера – удержать Харьков любой ценой, а это значит – они готовы стоять насмерть.
– Похоже, фюрер приготовил там место для большой братской могилы, – заметил Иванов.
– Или же рассчитывает похоронить всех нас, – вставил Ватутин.
– Так или иначе, обстановка в самом городе, который превратился в стратегически важный объект, может быть, не менее важный для немцев, чем Сталинград, очень сложная и напряженная, – начальник разведки фронта сделал еще одну затяжку. – Тем не менее в этих условиях в Генштабе закрепился наш человек. Мне лично известен только его позывной – Скиф. Вчера, как только выяснилось, что в нашем тылу все-таки действует немецкая агентурная сеть, Скиф получил задание: любой ценой, даже ценой раскрытия, добыть списки агентуры и найти способ передать данные. Или же – переправить информацию через линию фронта. Сообщение передано по запасному, экстренному каналу связи. Этим каналом Скиф может воспользоваться еще только два раза.
Виноградов вскинул руку, взглянул на циферблат наручных часов.
– Полтора часа назад Скиф вышел на связь.
