Роберт Тронсон - Будни контрразведчика

Этот просвет среди туч, нависших над головой сэра Генри, дал ему силы вынести дополнительное бремя. Заседание подходило к концу, однако никто пока еще не швырнул ему в лицо обвинения в том, что он утаил важную информацию. Он заглянул в повестку дня — оставалось «разное», и сэр Генри был уверен, что с этим пунктом все как–нибудь обойдется, а там заседание закончится —и он спасен!

От возбуждения он начал подпрыгивать в кресле,

На другом конце длинного стола второй оптимист — Хаббард–Джонс, избранник судьбы, дожидался своего часа.

Хаббард–Джонс окинул взором длинный стол: вот командор Бертрам Стадхоум Солт, толстый пожилой, морской офицер, он возглавляет какой–то мелкий отдел морской контрразведки, дальше сидит грозный бригадир Радкинс, в чьем ведении находится таинственная сеть контрразведчиков, известных просто как «радкимены», дальше Бойкотт, у которого победоносно пылали нос и уши, кисло–мрачный, как всегда, Крэбб, еще семь членов Внутреннего совета, и, наконец, на председательском месте… По странному совпадению, Хаббард–Джонс и сэр Генри думали об одном и том же — пройдет «разное», и тогда все в порядке.

Худой прыщавый агент, который уже давно нагонял сон на всех присутствующих докладом о возможности саботажа на одном ядерном заводе, казалось, исчерпал свою тему.

«В заключение…» Магические слова — слушатели начали просыпаться и зашуршали бумагами. «В заключение нужно отметить, что несчастный случай мог иметь место и не в связи с саботажем. Дело в том, что использовались шарикоподшипники того же типа, как и в детских роликовых коньках…»

— Что это он там бормочет, болван окаянный! — громко обратился бригадир Радкинс к командору.

Агент, впервые выступавший на важном заседании, побагровел и хотел было отпарировать такой же грубостью, но, взглянув на своего критика, осекся. Бригадир был огромен, лыс, с лицом как масляный блин, который перерезала прямая линия — рот почти без губ, и в довершение всего на нем были очки с одним светлым, а другим темным стеклом. Прыщавый молодой человек насмерть перепугался, кое–как закончил доклад и быстро сел.

«Разное» прошло быстрее обычного. На сей раз ни один из присутствующих не стал выступать. Это произошло главным образом потому, что сэр Генри, ко всеобщему удивлению и смущению, закрыл глаза и затянул фальцетом «Пребудь со мной».

Несколько подхалимов, решив, что отныне заседания будут кончаться молитвенным пением, поднялись с мест и начали подтягивать. Бакстер Лавлейс подумал, что, видимо, пост главы службы внутренней безопасности перейдет к нему не позднее чем через две недели.

Распевая псалом, сэр Генри неприметно оглядел комнату и, ловко улучив минуту, сделал неожиданный рывок к дверям. Однако Хаббард–Джонс, увидев, что жертва ускользает, ринулся вдогонку, оставив заседающих с разинутыми в изумлении ртами.

— Простите, мне некогда, — бросил через плечо сэр Генри, ныряя в дверь с надписью «Джентльмены». — У меня срочный визит — неотложное дело.

— Вы не сможете уделить мне немного времени? — Хаббард–Джонс пролез в дверь вслед за сэром Генри. — Нам нужно кое–что обсудить, — добавил он, притиснув сэра Генри к кафельной стене. — Речь идет о сокрытии утечки секретной информации.

Сэр Генри в ужасе смотрел в белесые рыбьи глаза Хаббард–Джонса, который размахивал у него под носом авторучкой и листком бумаги…

Бакстер Лавлейс мрачно растолкал жужжащих, как пчелиный рой, контрразведчиков и кинулся к двери с надписью «Джентльмены».

Совет в полном составе нокинул конференц–зал и недоуменно толпился в коридоре. «Какого черта понадобилось этому Хаббард–Джонсу?» — можно было прочесть на всех лицах.

Приняв молниеносное решение, как Нельсон в его лучшие дни, командор Солт на цыпочках вернулся в конференц–зал к телефону.

— Лейтенанта Игара, — скомандовал он хриплым шепотом, когда его соединили со штабом. — Это ты, старина? Послушай, тут один парень, Хаббл–Смит, или как его, что–то замышляет…

Услышав шаги в коридоре, он велел собеседнику подождать, вставил в глаз монокль и тревожно поглядел на дверь конференц–зала. Издалека донесся четкий голос Бакстера Лавлейса:

— Вызовите «Скорую помощь», — приказал он, объятый радостью. — У сэра Генри, кажется, легкий сердечный приступ.

5. Личная жизнь тайного агента

— Невероятно, — в восхищении проговорил премьер–министр. — Поверьте, Х–2, вы заслужили благодарность нации. Но как вы снесли такие мучения и пытки?

— Я читал про себя «Грантчестер». Руперт Брук всегда помогает мне в тяжкую минуту.

Как это ни удивительно, беседа протекала в крошечной неуютной комнатушке в Кенгуру–Вэлли. Агент Х–2, он же Рональд Бейтс, лежал на узкой и жесткой кровати, вперив взор в рас–тресканный потолок, где ему рисовалась заманчивая сцена беседы с премьером. Но сегодня он не находил в мечтах обычного утешения. Он не мог ощутить истинной радости от слов главы нации, от его преклонения перед героизмом Рональда. Тень Хаббард–Джонса, так неожиданно получившего пост в Совете контрразведки, вставала между мечтателем и его грезами.

Рональд снова вернулся к проблеме, которая не давала ему покоя с самого утра. По сути своеа проблема особой сложности не представляла. Должен ли он сообщить начальству ужасную правду? Или не должен? Рональд не мог этого решить.

Задача встала перед ним еще тогда, когда Хаббард–Джонс в великом возбуждении объявил:

— Бейтс, сегодня день Д. Мы выходим на передовую. Он не нашел на нее ответа и на следующей неделе, когда ему попался на глаза документ (его подготовил Хаббард–Джонс, и подписал дрожащей рукой злосчастный сэр Генри), предоставляющий их отделу неограниченные фонды.

Проблема оставалась нерешенной и в последующие дни, когда Хаббард–Джонс купил себе новую машину (транспорт отдела), меховое пальто Скромнице (защитная одежда), дорогую мебель для «святилища» (деловые контакты). И вот прошли две недели, а Рональд все еще ничего не решил…

6. Люди и их тени

Рональд озабоченно вздохнул. Сегодня он был сам не свой.

— С–тире–точка–тире–точка, — уныло бормотала Скромница. — Ну и задаст же он мне, если я этого к вечеру не выучу!..

Тут дверь распахнулась, и через комнату в свой кабинет пронесся Хаббард–Джонс, новый Хаббард–Джонс.

— Бейтс! — завопил он из «святилища». — Идите сюда.

Рональд встал, предчувствуя скорый конец своей карьеры контрразведчика. Скромница посмотрела на него с состраданием.

Рональд с трепетом представил себе, как шеф, приняв гитлеровскую позу у нового шведского письменного стола, учинит ему жестокий нагоняй. Вместо этого, к своему превеликому, изумлению, он увидел, что Хаббард–Джонс притаился на четвереньках в углу у нового итальянского бара.

— Поглядите в окно! Быстро!

Рональд повиновался с некоторой опаской: а вдруг по дороге к окну шеф тяпнет его за щиколотку, как бешеный пес.

— Что там происходит, Бейтс? Да встаньте так, чтобы вас не было видно, идиот! Рональд отпрянул в сторону.

— А теперь доложите, что там делается, — все подробно!

— Ничего особенного. Рабочий из соседнего гаража разговаривает с девушкой…

— Кому это интересно, остолоп! Что–нибудь необычное? Двоих мужчин не видно?

— Двое какие–то стоят, но ничего особенного в них нет.

— Один косоглазый, в клетчатой кепке и комбинезоне?

— Да.

— А другой очень высокий, в темно–синем макинтоше? Закодируйте их, — приказал Хаб–бард–Джонс, вспомнив один учебный фильм.

— В кепке — «Красный–один», в макинтоше — «Красный–два», — без запинки откликнулся Рональд, вспомнив этот же фильм. — «Красный–один» идет к телефонной будке.

— Ясно. Они ходили за мной по пятам все утро. Хаббард–Джонс потянулся к бару за бутылкой виски, сделал большой глоток и устроился

на ковре поудобнее.

— Как же вы не понимаете, Бейтс? У нас были огромные затраты на расширение отдела. Вы, верно, думаете, что я швыряю деньги на ветер, а ведь это необходимо по ряду веских причин.

— Вы хотите сказать, что они хотят выяснить эти причины?

— Именно! — Виски и богатое воображение помчались наперегонки. — Именно! Выслеживают. Они не дураки, эти русские, а может, китайцы. Они быстро пронюхали: здесь что–то затевают. Не сводите с них глаз, мне надо знать каждое их движение.

Хаббард–Джонс говорил и сам начинал себе верить. Все так и есть. Он устроил хитрую ловушку с приманкой, и они в нее попались. Он шантажировал бедного сэра Генри также из патриотических побуждений. Джонс, гроза шпионов, вступил в смертный бой с врагами нации.

Позабыв об опасности, он вскочил и зашагал по комнате, глаза у него горели, и он вдохновенно врал своему доверчивому приспешнику.