Треваньян - Санкция Айгер
Когда же родина наконец должным образом проучила зарвавшихся северных корейцев, Джонатана списали на гражданку, и он начал примерно там же, где остановился четыре года назад. Жизнь вновь стала приятной и бесцельной. Преподавание, доведенное им до автоматизма, было необременительно, статьи писались сразу набело – они почти никогда не требовали переработки и никогда этой переработки не удостаивались. Свой досуг Джонатан коротал одним из двух способов: либо слонялся по своей квартире, либо совокуплялся с первыми подвернувшимися под руку женщинами – последнее лишь в том случае, если на совращение не требовалось больших усилий, а чаще всего так оно и было. Но Джонатан постепенно утрачивал вкус к этой приятной жизни: в нем неудержимо росла страсть к коллекционированию. Когда он еще работал на “Сфинкс” в Европе, ему в руки попало с полдюжины краденых полотен импрессионистов. Эти первые приобретения разожгли в нем неугасимый пламень собирательства. Просто смотреть и наслаждаться было уже недостаточно – надо было обладать. Благодаря приобретенным через “Сфинкс” связям Джонатану был открыт доступ к полотнам, появляющимся на черном рынке и рынке краденого, а его несравненный дар оберегал его от обманов и подделок. Но на эти потребности явно не хватало доходов.
Впервые в жизни деньги стали для него что-то значить. И одновременно потребность в них еще усугубилась: на Лонг-Айленде он обнаружил великолепную заброшенную церковь, в которой тут же усмотрел идеальное вместилище и для своих картин, и для себя самого.
Итак, острая потребность в деньгах, полученная им в “Сфинксе” подготовка, своеобразный психологический склад, принципиальное отсутствие чувства вины – все это неотвратимо подводило Джонатана к дверям конторы мистера Дракона...
Джонатан сидел и раздумывал, куда повесить Писсарро, когда он его купит на гонорар от монреальской санкции. Затем он лениво поднялся, прочистил и убрал кальян, сел за фортепьяно, сыграл небольшую вещицу Генделя и отправился спать.
МОНРЕАЛЬ, 5 ИЮНЯ
Серия высотных жилых домов являла собой образчик демократизма, присущего буржуазной архитектуре. Всем жителям предоставлялась возможность увидеть кусочек парка Лафонтен, но хорошенько полюбоваться парком не мог никто – разве лишь те, кто ради этого готов был на головоломные акробатические трюки на узеньких консольных балкончиках. Входной дверью в дом мисс Жопп служила тяжелая стеклянная панель, навешенная на петли, пол от стены до стены был устлан ковром типа “ширпотреб”, в вестибюле произрастали пластмассовые папоротники, самообслуживающийся лифт был обит чем-то мягким, а стены – украшены орнаментальными щитами, лишенными всякого смысла.
Стоя в безликом коридоре, Джонатан, только что позвонивший в дверь, ждал и неприязненно смотрел на “рельефную” репродукцию Сезанна, сделанную в Швейцарии и призванную придать коридору некоторую изысканность. Дверь отворилась, и он резко развернулся.
Природа наделила ее щедро, даже с некоторым избытком. Однако этим дарам явно не хватало подарочной упаковки – строгий твидовый костюм, сшитый на заказ, скорее вызывал ассоциацию с почтовой посылкой.
Густая светлая челка, широкие скулы, полные губы, грудь, с трудом втиснутая в строгий пиджак, плоский живот, узкая талия, широкие бедра, длинные ноги, стройные лодыжки. Она была в туфлях, но Джонатан не сомневался, что и пальцы на ногах у нее тоже вполне добротные.
– Мисс?.. – Он поднял брови, вынуждая ее назвать фамилию – полагаться на свое произношение ему как-то не хотелось.
– Фелисити Жопп, – сказала она, дружески протягивая руку. – Да заходите же! Давно мечтала познакомиться с вами, Хэмлок. Знаете, у вас завидная репутация среди коллег.
Она посторонилась, и он вошел. Квартира соответствовала дому – все та же дорогая безвкусица. Когда они пожимали друг другу руки, Джонатан заметил мягкий золотистый пушок на ее предплечье. Это был добрый знак.
– Херес? – предложила она.
– Что вы, в такой час...
– Виски?
– Пожалуй.
– Скотч или бурбон?
– “Лафрейг” у вас есть?
– Боюсь, что нет.
– Тогда все едино.
– Не присядете ли, пока я наливаю?
Она отошла к встроенному бару, покрытому белым лаком под старину. Увы, из-под лака предательски проглядывала сосна. Движения у нее были энергичны, но достаточно грациозны, особенно в талии. Он уселся на одном конце дивана и повернулся лицом к другому концу, так, чтобы с ее стороны было просто невежливо сесть куда-либо еще.
– Знаете, – заметил он, – эта квартира феерически уродлива. Но я полагаю, что вы будете просто прекрасны.
– Буду прекрасна? – переспросила она, щедрой рукой наливая виски.
– Да, когда мы с вами займемся любовью. Еще немного воды, пожалуйста.
– Столько?
– Примерно.
Она улыбнулась и, подойдя к нему со стаканом, покачала головой.
– Делом нам надо заняться, Хэмлок, а не любовью.
Но при этом она села на диван, туда, куда он указал ей мановением руки. Он пригубил, виски.
– У нас на все хватит времени. Но, разумеется, как вы скажете... Подумайте пока. А тем временем расскажите, что мне следует знать об этой санкции.
Мисс Жопп посмотрела на потолок и на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями.
– Человек, которого они убили, – служебный псевдоним “Стрихнин”, – по службе не блистал.
– Что он делал в Канаде?
– Представления не имею. Что-то для Центра. Нас ведь это совершенно не касается.
– По-моему, тоже. – Джонатан протянул к ней руку, и она взяла ее, просигналив легким пожатием пальцев.
– На Стрихнина напали в небольшом отеле на Касгрейн-авеню... м-м, приятно... Вы знаете эту часть города?
– Нет. – Он продолжал поглаживать ей запястье.
– К счастью, Центр обеспечил ему прикрытие. Наш человек был в соседней комнате и слышал, как происходит нападение. Как только двое убийц ушли, он прошел в номер Стрихнина и провел профессиональный осмотр тела. Потом он тут же связался со Спецрозыском и Санкциями. Мистер Дракон сразу подключил меня.
Джонатан нежно поцеловал ее.
– Вы хотите сказать, что агент, бывший в прикрытии, просто сидел в своем номере и спокойно дал убить этого... Стрихнина?
– Еще виски?
– Нет, спасибо. – Он встал и привлек ее к себе. – Где она? Там?
– Спальня? Да. – Она последовала за ним. – Вы же знаете стиль их работы, Хэмлок. Задача прикрытия – не вмешиваться, а наблюдать и сообщать. Притом они, похоже, проверяли новую систему.
– Так? Что за систему?.. Простите, дорогая. Вечно я в этих крючочках путаюсь.
– Давайте я сама... У них всегда были сложности с тем, как замаскировать движения и звуки, издаваемые агентом-наблюдателем, когда его помещают рядом. Теперь у них родилась идея, что самому агенту надо не стараться сидеть тихо, а наоборот, шуметь, как можно больше...
– О господи! Вы эти простыни в холодильнике держите?
– Это натуральный шелк, а не что-нибудь... Сейчас они экспериментируют с магнитофонной записью старческого кашля – крутят ее день и ночь, обозначают, что в номере кто-то есть. Но кто-то такой, в ком просто невозможно заподозрить агента... Ой! Тут у меня очень чувствительное место. Сейчас щекотно, но потом пройдет... Здорово придумано?
– Это вы про старика с кашлем? О да, весьма.
– Ну и как только мистер Дракон прислал мне форму Б-3611, я принялась за дело. Все было несложно... Особенно люблю, когда гладят снаружи.
– Я уже понял.
– Похоже, этот Стрихнин оказался не таким уж недотепой. Одного из двоих он сумел ранить. Наблюдатель видел, как они выходили из отеля, и даже из окна сумел разглядеть, что один из них хромает. Другой – который не был ранен – должно быть, запаниковал. Он побежал... ой, как хорошо!.. и налетел на столб на противоположной стороне улицы. Когда он остановился перевести дух, наблюдатель узнал его. Остальное было... а-ах! Ар-р-х!.. дальше было просто.
– Имя и фамилия объекта?
– Крюгер. Гарсиа Крюгер. Очень опасный тип.
– А вы меня не разыгрываете насчет имени? Так зовут только злодеев в плохих боевиках.
– Я никогда никого не разыгрываю – насчет имен... О-а-а-рр! Гр-р-а!
– Опасный тип – что именно вы имеете в виду?
– Как он обошелся со Стрихнином. Он... о, Боже мой!.. он... он...
– Упритесь в матрац всей ступней и посильней.
– Да. Стрихнин проглотил жвачку, которая была при нем. Крюгер доставал ее ножом. Горло и живот... Ой! Ада-р-р-а-а! Да... да... да...
– Джойса читали?
Она с трудом выталкивала слова сквозь стиснутые челюсти, воздух микроскопическими порциями со всхлипом шел сквозь сведенное судорогой горло.
– Нет... О-о-х!.. Почему вы спросили?
– Так, пустяки. А что второй?
– Который хромал? Пока не знаю. Дилетант – мы в этом уверены.
– Откуда вы знаете, что дилетант?
– Его вырвало, пока Крюгер работал над Стрихнином. Прямо на пол. А-р-рха-ах-хр-га-га-ах!!! – Она выгнула сильную спину и приподняла его над кроватью. Кончили они одновременно.
