Николай Стариков - Громовые степи

Сергей занимался добросовестно — вдруг пригодится.

Первая встреча с соперником была назначена после месячной тренировки и усвоения азов бокса. Противником тренер определил курсанта Крутских. Поменьше ростом, но более плотного телосложения, чем Сергей, с нависшими на глаза бровями, Анатолий, так звали соперника, внешним видом психологически давил на противника. Они вместе тренировались, и теперь предстояло выяснить: кто же подготовлен лучше?

Ринга не было, его заменял широкий центральный проход казармы. Здесь проходили спортивные бои по вечерам в присутствии многочисленных болельщиков.

Сушко развел боксеров к противоположным столбам, поддерживающим потолок, и объявил, что раунд будет продолжаться всего три минуты, после чего станет видно, как поступить дальше. Он хлопнул в ладоши, и соперники начали сходиться. Крутских сразу же пошел в атаку, непрерывно нанося прямые короткие удары, не давая возможности противнику предпринять ответные действия.

Не ожидавший столь яростного нападения с первых секунд поединка Сергей только и смог, что уйти в глухую защиту. Прикрыв боксерскими перчатками лицо, а локтями солнечное сплетение, он не отступил ни на шаг. У него оказалась разбитой губа, шум стоял в голове, а Крутских с остервенением все наносил и наносил удар за ударом. Прикрывая лицо, Сергей все же не отводил глаз от соперника, который в порыве ярости чаще и чаще забывал о собственной защите. Когда на какое-то мгновение Анатолий замедлил темп своих ударов, Бодров с нерастраченной энергией нанес ему сильный хук снизу в челюсть. Крутских резко клацнул зубами и на миг опешил. Воспользовавшись вмешательством, Сергей стал наносить удар за ударом в плохо прикрытое лицо соперника. Под крики одобрения сослуживцев он прижал Анатолия к тому столбу, от которого тот начал свою атаку. В это время Сушко сзади обхватил Сергея за туловище и оттянул от соперника.

— Стойте, хлопцы, стойте, — кричал он.

Оказывается, раунд уже закончился.

Спортивные приключения Бодрова на этом не закончились. Воодушевленный первой победой, он с большим упорством стал выполнять требования тренера. В один из вечеров Сергей отрабатывал защиту от ударов с различных направлений. Старшина боксерской лапой тыкал ему в лицо, указывая незащищенные места. Какой-то тренерский удар оказался слишком болезненным, и, сам того не ожидая, Сергей не сдержался и ударил Сушко в лоб. Очнулся он, когда сослуживцы вытаскивали его из-под кровати, где он очутился после тренерской оплеухи. Боли и обиды на старшину не было. Наутро извинился за глупый поступок.

На удивление товарищей по службе, курсант Бодров не бросил занятия в кружке по боксу. Он стал внимательнее, осторожнее, расчетливее в движениях. В тренировочных поединках успех приходил к нему все чаще и чаще. Уже поговаривали о встрече на ринге с самим Сушко, но старшина, то ли учитывая служебное положение, то ли исходя из правил спортивной этики, подытожил разговоры: «У нас весовые категории разные».

Не сказать, что мытье полов очень нравилось, но Сергей не возражал против внеочередного назначения по субботам убирать казарму. По его мнению, уборка территории военного городка, куда назначалась основная масса курсантов, была занятием более скучным. Работа в казарме не сложная. Сначала двухъярусные кровати сдвигаются в сторону, на освободившуюся площадь насыпается равномерно небольшой слой опилок, затем их поливают водой и шваброй гоняют туда-сюда, отмывая грязь с дощатого пола. Швабра — довольно сложное устройство. Между двумя толстыми досками длиной полметра зажат кусок автомобильной покрышки. К основанию приделана внушительных размеров ручка, к которой необходимо приложить определенные усилия в работе. Когда становится очевидным, что вымытая часть пола пригодна для показа старшине, грязные опилки сдвигаются в кучу. Для этого двое курсантов тянут швабру, а третий «катается» на ней для более плотного прижатия к полу. Опилки затем выбрасываются, а процесс повторяется на второй половине помещения. Чистоте мытья полов таким образом вполне может позавидовать любая хозяйка. Довольным, как правило, бывает и старшина.

Нравились Сергею тихие, теплые, удивительно спокойные киевские вечера. После ужина в личное время он подолгу просиживал в курилке. Здесь ребята обменивались впечатлениями о службе и учебе, рассказывали друг другу всякие забавные истории из гражданской жизни. Взрывы хохота то и дело нарушали тишину. А когда темнело, красноармейцы различных национальностей пели свои любимые песни. Начинали обычно несколько человек, но постепенно песня крепла, набирала силу. Подходили все новые и новые любители попеть, и к вечерней поверке над военным городком мощно и красиво звучали русские и украинские песни.

Первые месяцы службы — это занятия по курсу молодого бойца: строевая, огневая, физическая, одиночная тактическая подготовки, общевойсковые уставы, выполнение команд: «встать», «ложись», «вперед», «стой», «бегом марш», «шагом марш». Так день за днем. А на вечерней прогулке песня:

Шли лихие эскадроныПриамурских партизан…

Празднование 7 Ноября 1940 года курсанты начали вкусным завтраком. Затем состоялось увольнение в город отличников боевой и политической подготовки. Сергей впервые побывал на Крещатике, видел Днепр с Владимирской горки, спускался в подземелье Клево-Печерской лавры, преодолевая робость, зашел в древнейший собор Софии поглядеть, что это такое, но о чем говорил священник, так и не понял. Он долго любовался расписным потолком и убранством собора. Неожиданно его кто-то толкнул в грудь пальцем. Очень маленькая, вся в черном старушка гневно бормотала: «Безбожник… безбожник…», — указывая перстом вверх. Оказывается, надо было при входе в храм снять пилотку.

Вечером в клубе состоялся концерт художественной самодеятельности.

8 ноября курсанты полковой школы приняли военную присягу, и начался новый этап обучения. Основной учебной дисциплиной теперь стала специальная тактика в системе подготовки командиров отделений и взвода.

В один из спокойных вечеров взвод курсантов по тревоге поднял начальник школы. Бойцы получили новенькие карабины образца 1938 года, по четыре обоймы патронов, противогазы. Было приказано надеть шинели и шапки-ушанки, хотя на улице не так уж и холодно. Взвод должен был выставить десять секретов вокруг правительственной дачи, находившейся метрах в трехстах от школы, вести наблюдение за прилегающей местностью и в назначенном дли каждого наряда секторе задерживать каждого, кто делает попытку приблизиться к объекту. Оружие разрешалось применять лишь в случае нападения вооруженных лиц.

Дача площадью в несколько гектаров, с собственной внутренней охраной обнесена деревянным забором высотой в два с половиной метра. С юга ее границы примыкают к жилым постройкам Пересечения, а с севера и запада охватываются глубокой, заросшей кустарником и редкими деревьями лощиной. Учебному взводу поручалась охрана объекта именно с этих, наиболее уязвимых направлений.

Подразделение на неосвещенном участке пересекло центральную улицу Святошино и вышло к небольшой рощице с восточной стороны дачи.

Сергей оказался в наряде с курсантом Григорием Белозеровым, греком по национальности. Гришка Грек, как его называли сослуживцы, был добродушным, физически крепким парнем и совершенно спокойно воспринимал такое к себе обращение. В строю они стояли рядом, их кровати на втором ярусе придвинуты вплотную одна к другой. Когда в казарме становилось холодно, можно было прижаться спинами друг к другу и таким образом согреваться.

Сейчас они укрылись в кустарнике и приступили к выполнению задачи. Курсант Бодров был назначен старшим.

Вечер выдался ветреным, из лощины тянуло свежестью. И ни единой живой души.

Прошло уже много времени. Лежать на холодной земле было неприятно. Чтобы как-то согреться, курсанты и теперь прижались спинами друг к другу, стараясь не делать лишних движений.

Вдруг они стали различать разговорную речь мужчины и женщины. Звуки голосов приближались. По тропинке шли двое. Гришка Грек осторожно передернул затвор карабина и дослал патрон в патронник. Сергею сразу стало тепло, но правое колено неожиданно начало противно подергиваться.

«Господи…» — мелькнуло в голове, и вспомнились слова деда, его наказ: не забывать о боге в трудную минуту.

Удивительное дело, от этого или по какой другой причине, но дрожь в колене прекратилась сама собою. Пока он боролся с собственной слабостью, неизвестные остановились на тропинке против секрета, довольно громко разговаривая.

— К-кто это? — Шепот Белозерова прерывался от волнения.

— Наверное, это просто парень с девкой. Преступники громко не стали бы разговаривать, — тоже шепотом прокомментировал старший наряда. — Тихо ты, могут обнаружить нас.