Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор

— Тебе всё ясно, Пауль?

— Безусловно, господин профессор. Но на кого, если не секрет, пал ваш выбор?

— А ты как думаешь?

— Жду приказаний, господин профессор, — щёлкнул каблуками Пауль.

— Именно тебе, Пауль, по плечу такое задание. — «Профессор» взял шифровку и прочитал вслух подчёркнутые строки: «Если удастся вывести лайнер за границу территориальных вод, просигнализировать знаками Морзе красным светом слова «море синее» и для отвлечения внимания поднять панику на судне…» Понятна идея?

— Вполне. Тем более, что патрульные миноносцы, как ориентирует шифровка, будут наготове.

— Та-а-а-к. А детали?

— Нужно связаться с нашими людьми, узнать точный адрес маникюрши Лалы и с её помощью попасть в состав команды лайнера. Положение облегчается тем, что я с ней лично знаком.

— Прекрасно. Но есть ли у неё связи с персоналом порта?

— По-моему, она всё ещё состоит в браке с тем моряком-дизелистом. Наша фирма ей недурно платит за эту моральную жертву.

Когда Пауль умолк, «профессор» предложил сигару и указал на стоящее у стола кресло.

— Какой способ думаешь избрать для того, чтобы вывести лайнер за пределы территориальных вод?

Пауль задумался, несколько раз затянулся сигарой, положил её в пепельницу и начал излагать свой план.

— Способов много, господин профессор, но я считаю наиболее пригодными два. Первый — убрать без шума штурвального и повернуть корабль в зону турецких вод. Второй — проникнуть в машинное отделение и, в зависимости от направления судна, увеличить или уменьшить число оборотов одного из двигателей так, чтобы лайнер отклонился от курса. При большой скорости корабля можно быстро пересечь условную морскую границу и оказаться под покровительством друзей. Второй способ я считаю более эффективным. Его могут и не заметить, особенно ночью.

— Остроумно, Пауль. Одобряю, целиком одобряю второй вариант. А его детали?

— Детали, господин профессор, в зависимости от обстановки.

— В общем, всё ясно. Я целиком полагаюсь на вашу находчивость, Пауль. Учтите, это последнее солидное поручение нам.

— Да, шифровка достаточно прозрачно намекает на это.

— Справитесь?..

— Постараюсь!

Пауль раскланялся и скрылся за дверью потайного хода. «Профессор» взял со стола шифровку и начал неторопливо перечитывать её, вникая в смысл каждой фразы.

«…По сообщению из Самгуни в ближайшие дни начинаются рейсовые испытания нового лайнера. Настоятельно рекомендуется, в связи с неудачей получения чертежей двигателя, проникнуть на лайнер. Судно выходит из бухты «Н». Если удастся, вывести лайнер за границу территориальных вод, просигнализировать знаками Морзе красным светом слова «море синее» и для отвлечения внимания поднять панику на судне.

Поблизости будут наготове эсминцы, которые интернируют лайнер, отведут его в одну из ближайших гаваней. Пока будут длиться формальности по возвращению «сбившегося с курса» лайнера, наши инженеры успеют сделать всё необходимое.

Действовать решительно!

ГЛАВА XVIII

КОНЕЦ ОСИНОГО ГНЕЗДА

Стоя у окна, генерал Галаджи слушал доклад полковника Вересаева о плане операции по ликвидации шпионского гнезда, окопавшегося в Зелёном переулке, на даче Эмиля Фирсун. Вересаеву показалось, что Галаджи не слушает его, думает о чём-то другом, и он умолк.

— Замысел, полковник, хорош, — резко обернулся Галаджи. — Но, я думаю, звонить на дачу нашим людям, даже близко подходить к сигнализации, не следует.

— Медлить больше нельзя. Сегодня заметили малыши, а завтра это привлечёт внимание взрослых — и «птички» улетят…

— Опасения резонны… Но облава может кончиться провалом… Надо ждать в засаде. День, сутки, неделю — только ждать. Пусть просигналит на дачу сам шпион. Мы же не знаем паролей явки — сигналов на дачу. Во всяком случае, не уверены в их чередовании. Позвоните трижды — а может, в этот день нужно дважды или два длинных и один короткий. А это провал операции.

— Вы правы, генерал, — согласился Вересаев. — Мы имеем это в виду. Но как только будет подан сигнал…

— Вот именно, — перебил генерал, — как только шпион просигналит, нужно взять его и взять без шума. На дачу не допускать. И операцию на даче провести умело, смело и без жертв.

Они склонились над столом. Галаджи внимательно просмотрел все детали операции, задумался. Отошёл к окну, постоял минуты две, потом обернулся к Вересаеву.

— А с ребятами из Зелёного переулка не беседовали? Помнят ли они шпиона в лицо?

— Нет, не беседовал. Не вижу в этом необходимости. Для нас ведь это не новость. Нам давно известны некоторые «гости» этого «учёного». А ребят я знаю, такие не соврут. Судя по их рассказам, появилось новое лицо. Но на установление деталей у нас нет времени. И кроме всего прочего, я не считаю нужным расширять круг людей, посвященных в наши планы.

— Правильно, полковник… Но меня тревожат некоторые субъективные обстоятельства. У этих наблюдательных ребят, тем более уже догадывающихся о чём-то неладном, наверняка есть товарищи-следопыты. Если ребята запомнили шпиона в лицо и встретятся с ним на улице, непременно решат похвалиться перед товарищами своим шерлокхолмством. Вы представляете себе, полковник, что будет, если шпион услышит за спиной: «…Вот этот самый ходит по ночам на зелёную дачу!»..

— Понимаю, генерал. Но это исключено. Я посоветовал кое-что их отцу. Они не помешают операции.

— И не только это… Впрочем, вы меня понимаете. Обстоятельства обязывают спешить. Помимо ребят то же самое могли или могут заметить и другие, взрослые. Пойдут разговоры по секрету… И в то же время наша цель — выждать, чтобы захватить не только Эмиля Фирсун и «Туриста», но, главным образом, не упустить из этого капкана основную фигуру — главного резидента, выдающего себя то за инженера, то за профессора, учёного. Вот в чём соль вопроса.

Вересаеву стало предельно ясно, почему генерал решил всех сотрудников городского отдела оставить на своих местах. Неожиданная отлучка или замена постовых в дачном посёлке насторожит шпионов, которые, несомненно, знают отдельных работников отдела, наблюдают за ними. Генерал, будто угадав мысли Вересаева, сказал тоном приказания:

— Поручаю эту операцию вам.

— Благодарю за доверие…

— Подберите людей.

— Понятно.

— Внесём кое-какие коррективы в план операции. — Галаджи решительно подошёл к столу, взял карандаш. — Время, основные детали, исполнители пусть будут известны только нам двоим. — Генерал задумался, постукивая карандашом по столу. Раскурил потухшую папиросу, отошёл к окну, закрыл форточку и заговорил, не оборачиваясь к Вересаеву: — Выходной день для проведения операции не годится, тем более в условиях дачной местности… Ещё лучше организовать в лесу около дачи массовки молодёжи, пикники, выезд людей на рыбалку. Одним словом, надо переждать воскресенье, но… помешать в этот день встрече шпионов. Понятно?

— Так точно, понятно.

Галаджи прохаживался по кабинету, посматривая на окна. Вересаев молча наблюдал за ним. Минуты через две генерал подошёл к столу и постучал карандашом о пустую бутылку из-под боржома. Вошёл адъютант. — Машину к подъезду, — сказал генерал и, обернувшись к Вересаеву, добавил с улыбкой: — поедем за город, на свежий воздух.

Спустившись к подъезду, Галаджи остановился около машины, снял фуражку, наблюдая за огнями пролетающего самолёта. Постоял минуту в мечтательном раздумье, вздохнул полной грудью:

— До чего же изумительно хороша природа в это время. Особенно полуночное небо с его мерцающей алмазной россыпью звёзд…

Возвращаясь после полуторачасовой прогулки в загородном сосновом лесу, Галаджи сказал Вересаеву:

— Значит, договорились. Завтра выходной. В дачном пригороде, на лесных лужайках будут молодёжные массовки. Это хорошо. Шпионы не рискнут встретиться в такой день. Жаль, нет времени, посидел бы и я с удочкой на берегу… В общем, завтра выходной.

— Я и не ориентируюсь на завтра, — заметил Вересаев, поняв намёк генерала.

— Отдыхать, — перебил его генерал, — отдыхать всем. Под вечер созвонимся.

Машина остановилась около квартиры Вересаева. Пожимая руку, Галаджи повторил ещё раз: — Спать не меньше восьми часов. Спать всем. Учтите — проверю.

— Есть спать восемь часов.

Вечерело. Эмиль Фирсун — хозяин дачи в Зелёном переулке, заметно нервничал. То садился на диван, закинув ногу на ногу, то вставал, подходил к окну, всматривался в сгущающиеся сумерки. Сидевший в глубоком кресле резидент молча наблюдал за ним. Фирсун вышел на террасу, прислушался, глубоко вздохнул, вернулся в комнату. «Профессор» пристально посмотрел на него и процедил сквозь зубы: