Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор
И вдруг слышимость пропала. Вперемежку с грозовыми, всё нарастающими разрядами удалось разобрать ещё несколько слов: «…испытание двигателей… двадцать тысяч километров… одним центнером топлива…»
Грозовые разряды совершенно заглушили слышимость. Репродукторы заполнили зал завывающим стоном и грохотом. Однако и отрывки фраз произвели сильное впечатление. Все сидели молча, затаив дыхание, впившись глазами в висевшие на стенах репродукторы. Вдруг чей-то голос разорвал напряжённую тишину зала:
— Смотрите, смотрите! Какая молния!
Все устремились к окнам. Где-то за Базальтовыми горами, а может в них, неслись в высоту яркие полосы света, точно лучи мощных прожекторов. Через несколько мгновений в далёком небесном пространстве полыхнуло огромное зарево, заставившее всех зажмуриться.
Обитатели «Лесной каравеллы» сначала затихли в немом изумлении, потом начали шумно делиться впечатлениями. Но там, где пять минут тому назад разверзлись небеса, уже стояла непроглядная туча, раздираемая докатившимися до «Лесной каравеллы» раскатами грома.
— Ну и гроза… — произнёс кто-то нараспев, не скрывая своего удивления.
Через 10—15 минут набежал порыв ветра. Захлопали створки окон, входные двери. По стёклам, железной крыше забарабанил всё нараставший дождь. К утру он достиг небывалых в этих местах размеров. Люди забыли о веселье, отдыхе и сне. По коридорам поползли плоды фантазии перетрусившей публики.
Дождь, не утихая, лил сутки. Горные потоки бушевали, заглушая говор людей, заполняя гулом водопадов всю долину.
Израсходовав плёнку и сделав нужные записи, Ярусов вернулся в номер и лёг на кровать, перелистывая журнал и припоминая, как пристально смотрел на него барон фон Бретт, как поменялся местами за своим столиком с одним из собеседников и весь вечер шептался с ним? «Что означает этот кивок в мою сторону, — думал Ярусов, — сидевшего с ним человека с картонным лицом?.. Уж не замышляется ли что против меня?..»
Перебирая в памяти последние, самые важные данные, полученные от Энрике Томмаха, он отметил про себя: «Значит, «Консул» — это Таберидзе, резидент разведцентра в Самгуни; учёный Эмиль Фирсун — шпион, по кличке «Брюнет-прима»… Любопытно. Пауль встречался с Агнессой, после чего она оказалась в СССР… Не готовит ли Пауль провокацию? Ведь он не остановится ни перед чем, может завалить кого угодно… Таких людей я бы близко не подпускал к разведке…»
Ярусов долго не мог уснуть, думая о том, какую ещё подлость выкинет карьерист Пауль Митчелл, и уснул с твёрдым намерением: «При первой же встрече — пристрелю!..»
Проснулся Ярусов рано. Принял ванну, позавтракал в буфете и вернулся в номер. Он долго лежал на кушетке с журналом, потом отложил его и задумался. «В два часа встреча с Энрике Томмахом, — быстро работала мысль. — Не лучше ли отправить кое-какие улики почтой. Разведчик есть разведчик… Может, Пауль за мной наблюдает… Во всяком случае последние ориентировки адмирала довольно странны, мелочны… Что-то не то». Он встал, разобрал плёнку, составил шифрованное донесение Вересаеву, ответ на запрос Ландэ об окружении барона фон Бретт и пошёл на почту.
С почты отправился в кафе, позавтракал вторично. Из кафе зашёл в парк. Устроившись в одной из беседок боковой аллеи, задумался над своим положением. Его всё больше беспокоило то обстоятельство, что разведцентр «ОСТ» перестаёт доверять ему интересные дела. «Может, в номере уже обыск?» — подумал он, беспокойно оглядываясь по сторонам.
Стучало в висках. Ярусов поднялся и, пошатываясь, пошёл в гостиницу. «Кажется, заболел…». — произнёс он полушёпотом. В фойе гостиницы он услышал голос, будто бичом хлестнувший по лицу:
— Николай Руссель, приветствую вас!..
Ярусову показалось, что Пауль Митчелл вместо руки протягивает пистолет. Он схватился за свой «Вальтер» и трижды выстрелил в упор. Выбежал на улицу, стреляя в дверь и окна гостиницы. Потом почувствовал, как что-то тяжёлое упало на голову, и… потерял сознание.
Подбежал полицейский. Собралась толпа.
— В кого он стрелял?
— Ничего не понимаю. Никто за ним не гнался.
Подъехал врач. Осмотрел Ярусова. Когда его перевернули лицом кверху, он истерически забился, выкрикивая бессвязные фразы. Врач скорчил гримасу и, показывая пальцем на свою голову, пояснил:
— Сошёл с ума. Отправьте в психиатрическую.
Так закончилась карьера Николая Русселя — майора Ярусова.
А события шли своим чередом.
ГЛАВА XVI
ЗАГОВОР ПРОВОКАТОРОВ
Редактор «Воскресного журнала» Генри Митчелл сидел в раздумье перед раскрытой папкой, перечитывая сообщения телеграфного агентства Афганистана о «солнечной буре» над Россией. Напротив в кресле полулежал с полузакрытыми глазами, дымя папиросой, Джон Гросс.
— «Солнечная буря», — произнёс редактор, постукивая карандашом о сукно стола. Затем поднялся, обошёл вокруг стола и остановился перед компаньоном. — Джон, хотел бы я слышать твоё мнение об этой «солнечной буре».
— Мнение?.. Моё мнение?.. Оно ещё не сложилось, — ответил рассеянно Джон, не переставая дымить сигарой и не оборачиваясь к собеседнику.
— А что сообщает «профессор», заменивший Таберидзе и Кинга в Самгуни?
— Он связан с Уолл-стритом больше, чем с фирмой «Пенициллин». Фирма не получала ещё его ответа.
Редактор снова сел в своё кресло. После паузы, он резко отодвинул папку и сказал громче обычного:
— Кто есть из наших людей среди научных сотрудников сейсмической службы?
— Не понимаю, — удивился Джон, повернувшись в кресле, — при чём тут сейсмическая служба?
— При чём? — повторил редактор, широко улыбаясь. — А притом, что это не «солнечная буря», а испытание атомных пушек. Большевики готовятся к атомному нападению.
— Ну и что? — резко обернулся Джон.
— Надо кричать об этом и как можно громче. Убедить как можно больше людей. Создать общественное мнение не на Бродвее и Уолл-стрите, а в народных массах ряда стран, везде, где удастся, заражать народ атомным психозом.
— С помощью печати, насколько я понимаю? — уточнил Джон.
— Да! Сейсмическая служба будет периодически «регистрировать» испытания атомного оружия, определять их точки, а мы будем комментировать.
— И под завесой газетной шумихи — вооружать наших союзников, строить военные базы, засылать диверсантов, шпионов, так я понимаю?
— Приблизительно да. Но это уже вопросы большой политики и компетенции дипломатов. Наше дело разжечь страсти и подогревать их.
Редактор посмотрел на ручные часы и поднялся:
— Пойдём в ложу, Джон. Послушаем «Альпийские новости». Вчера вернулся свой человек из Мюнхена. Минут через пять будет в кафе.
Когда они скрылись за дверью, в грот вошла секретарша. Прислушиваясь к стуку передвигаемых стульев в ложе, она села на край стола, нетерпеливо разорвала полученный пакет:
— Посмотрим, что ему пишет братец.
Поставив поудобнее ноги на подлокотник бархатного кресла редактора, она повернулась к падающему от верхнего плафона свету и заскользила взглядом по мелкому почерку письма.
«Дорогой Генри!
Спешу предупредить тебя о крупном бизнесе. Мы помогли скрыться дочери учёного, за изобретением которого охотятся наши шефы. Эта женщина решила порвать со своим отцом, потому что он готовит преступное оружие для массового уничтожения людей. Она поклялась в том, что, как только переправится за «железный занавес» и будет в безопасности, раскроет страшные дела, подготовляемые её отцом по заданию Москвы.
Эта необыкновенная красавица с голубыми глазами, темнокаштановыми волосами спрятана нами пока на одном из Кавказских курортов под именем Натальи Ивановны Петуховой. Скоро она будет в Штатах — ждём удобного случая, чтобы переправить её.
Она работала ассистенткой в лаборатории отца и знает многие нужные нам детали. А в какой публицистической оправе всё это можно подать, тебя учить не следует. Это будет не просто свидетельство очевидца, а разоблачение дочери, очень ценное для нас…
По прилагаемому фотоснимку ты можешь судить, какой успех ждёт эту красавицу в мужском обществе. День, когда её ноги должны будут коснуться земли Штатов, я тебе сообщу краткой телеграммой, примерно, так: «Двадцатого, «Куин Мэри», Гамбург — Нью-Йорк».
Жди моей молнии. Пауль».Пробежав ещё раз текст письма, секретарша неслышно соскользнула со стола и исчезла в потайном ходе, ведущем в ложу, чтобы порадовать редактора захватывающей новостью.
ГЛАВА XVII
ПОСЛЕДНЕЕ ЗАДАНИЕ
В тот момент, когда секретарша редактора «Воскресного журнала» читала интимное письмо брата Генри — Пауля Митчелла, «профессор», сидевший в кабинете второго этажа дачи Эмиля Фирсун, получил шифрованное задание своих хозяев. Прочитав его, «профессор» нажал кнопку сигнализации. Открылась створка двери потайного хода. «Профессор» кивнул головой вошедшему и молча протянул ему шифровку. Потом закурил сигару и стал наблюдать за выражением лица читающего. Когда тот поднял глаза, спросил:
