Чингиз Абдуллаев - Символы распада

— Я же говорил, что они удобно устроятся, — улыбнулся Кларк. — Мой друг очень известный специалист в области ядерной физики.

— Наверно, в Америке такие ученые получают большие деньги, — вздохнул Манюков. — К сожалению, мы пока не можем обеспечить наших специалистов достойной зарплатой, из-за чего многие уезжают на Запад.

— Не всегда. Всем известны достижения русских в области ядерной физики. Особенно разработки ядерных зарядов ограниченной мощности, — невинным голосом сказал гость.

Манюков насторожился. Почему именно эту тему вдруг затронул американец?

— У каждой страны есть свои успехи и свои недостатки, — примирительным голосом сказал он.

— Но успехи вашей страны в этой области потрясают воображение, — настойчиво продолжал Кларк. — Многие газеты пишут, что несколько дней назад одно подобное устройство даже было ввезено в Финляндию.

— Газетам не всегда можно верить, мистер Кларк, — сухо ответил Манюков. — Часто там публикуют просто сплетни и слухи.

— А у меня есть информация, что там действительно что-то произошло. Говорят, в Порво облучилось несколько человек. В том числе очень сильно один российский гражданин. Он погиб при весьма странных обстоятельствах. Его даже несколько дней показывали по финскому телевидению.

Манюков растерялся. Опровергать это было глупо, но подтверждать не хотелось. Он пожал плечами:

— Может, что-то и было. Я, знаете ли, не в курсе. — Он уже жалел, что начал этот разговор. Но Кларк не унимался:

— Тем не менее многие журналисты считают, что финские власти скрывают правду и в Порво было обнаружено как раз миниатюрное ядерное устройство, одна из новых разработок российской науки.

— Повторяю, мистер Кларк, — уже более напряженным голосом сказал Манюков, — что я ничего не слышал о подобном оружии. Возможно, что в Финляндии и было нечто такое, но ничего конкретного я вам не могу сказать.

— Разве? — вдруг спросил Кларк. — А по-моему, вы сами ездили в Хельсинки.

— Я там не был, — чуть покраснел Манюков. Он всегда краснел, когда ему приходилось врать. Он действительно полетел туда на один день, чтобы передать финскому президенту личное и секретное письмо от российского Президента с благодарностью за понимание ситуации и извинениями по поводу случившегося. Но его визит был тайным, и о нем не сообщалось в прессе.

— Неужели? — удивился Кларк. — А в нашу газету поступили снимки, отражающие ваше пребывание в Хельсинки. Вот посмотрите…

И он достал сразу несколько снимков, где был сфотографирован помощник Президента России во время прибытия в аэропорт Хельсинки. Их сделал с помощью мощного телеобъектива итальянский журналист и продал американцам. Манюков посмотрел на фотографии. Он уже понял, что интерес у гостя не случайный. Вернув их Кларку, он сухо сказал:

— Я прошу вас уйти, мистер Кларк. Меня не интересуют подобные фотографии и неприятны подобные разговоры.

— Вы же демократ, — не сдвинулся с места Кларк.

— Я повторяю, — чуть повысил голос Манюков. — Мне не интересы ни подобные разговоры, ни подобные фотографии.

— Вы могли бы воспользоваться нашей помощью и опубликовать в газетах свое мнение. Уверяю вас, что это будет очень интересно для всех читателей.

— Я постараюсь обойтись без вашей помощи, — сдержанно ответил Манюков. — Давайте закончим наш разговор.

— Но мы ведь раньше так плодотворно вам помогали, — вдруг сказал Кларк.

— Помогали? — растерялся Виктор Федорович. — Я и не знал, что мне помогают представители американского посольства и американских газет. Первый раз слышу от вас, что мне кто-то помогал.

— Вы просто не в курсе. — Кларк улыбнулся, но в его улыбке сквозило что-то жесткое. — Вы ведь стали депутатом в восемьдесят девятом году, когда мы познакомились с вашим зятем.

— Вы считаете, что знакомство моего зятя с вами помогло мне стать депутатом, — усмехнулся Манюков.

— Да, — вдруг услышал он ошеломляющий ответ, — конечно, помогло. Вы ведь тогда не хотели выдвигать свою кандидатуру. И лишь ваш зять настоял на этом. Вы работали в Туле заведующим кафедрой истории и остались бы там навсегда, если бы зять не посоветовал вам дать согласие на выдвижение в депутаты.

— Ну и что? — весело спросил Манюков. — Я честно победил. С огромным преимуществом. Это подтвердила и избирательная комиссия.

— Верно. Только избирательная комиссия не обратила внимания на несколько статей о вашем сопернике, которые появились в центральной печати. Секретарь райкома был серьезно скомпрометирован, а вы прошли в депутаты. Неужели вы думаете, что эти статьи появились просто так? Нет, Виктор Федорович, их заказали и хорошо оплатили.

— Что вы говорите? — испугался Манюков.

— Конечно, заплатили. Тогда действовала установка на выдвижение подобных вам либералов, которые никогда не были в партии и могли противостоять партийным секретарям первой волны. Вот вам и помогли пройти в депутаты.

— Я вам не верю, — шепотом сказал Манюков.

— Вы еще вспомните о проверке, проводившейся потом по материалам этих статей. Конечно, ничего не нашли, а ваш соперник попал в результате этих газетных публикаций в больницу. И тогда вы триумфально победили.

— Я не знал, что мне кто-то помогал, — тихо ответил Манюков, — но в любом случае я победил честно.

— Тогда вспомните, что произошло полтора года назад, — продолжал мучить его Кларк. — Ваш шеф, занимавший очень жесткую позицию по отношению к нашей стране, был уличен в отношениях с опальными лидерами одной из противостоящих Президенту группировок. Были даже опубликованы фотографии, и в результате он был с позором изгнан.

— Ну и что?

— Ничего. За исключением того факта, что фотографии были присланы в газету из нашего посольства.

Кларк дал возможность Манюкову прочувствовать паузу, возникшую в их разговоре, и тольта потом сказал:

— А потом вы, став помощником Президента, нанесли первый свой визит в Вашингтон и подтвердили, что мы не ошиблись в выборе. Вы меня понимаете?

— Уходите, — тихо попросил Манюков. — Уходите немедленно.

— Но послушайте, Виктор Федорович, мы же не просим вас работать на нашу разведку или становиться нашим информатором. Я просто хочу, чтобы вы подтвердили или опровергли факт вашего пребывания в Финляндии.

— Уходите, — твердо повторил Манюков, сидевший в кресле и боявшийся пошевелиться. Он побледнел, но все еще держал себя в руках.

— Это не рационально, мистер Манюков, — сузил глаза Кларк. — Подумайте о Саше, о вашем зяте. У него такие перспективы. Мне от вас ничего ненужно.

— Уходите, — снова сказал Манюков, поднимаясь с кресла. — Уходите, иначе я могу сорваться.

— Вы не рациональный человек, Виктор Федорович, — посетовал Кларк, поднимаясь следом за ним. — Простите, что причинил вам беспокойство.

Он повернулся, чтобы выйти, и протянул на прощание руку. Манюков посмотрел на него и убрал свои руки за спину.

— Ну-ну, — усмехнулся Кларк. — По-моему, вы сейчас нравитесь самому себе.

Он с досадой подумал, что все сорвалось. С другой стороны, подобная реакция Манюкова свидетельствовала о том, что в Финляндии действительно произошло нечто очень серьезное. Он вышел из квартиры, уже прикидывая, как он будет писать отчет об этой встрече. Манюков сидел бледный и потрясенный. Затем он тяжело поднялся, подошел к телефону и начал набирать номер виллы в Майами. Через пару минут он услышал веселые голоса внуков и счастливый голос дочери, осведомившейся по-английски, кто говорит.

— Это я, — сказал Манюков непослушными губами. — Как у вас дела?

— Здорово, — призналась дочь, — здесь так здорово, папа. Ты даже не можешь себе представить.

— А дети как?

— Ты слышишь их крики? Они в бассейне, купаются. Что-нибудь случилось? У тебя такой голос?

— Нет-нет, ничего. Все в порядке. Я позвонил просто так. — Он устыдился собственной слабости.

Поначалу он хотел попросить дочь позвать к телефону мужа, но передумал. И, попрощавшись, положил трубку, прошел в кабинет и долго сидел в своем кресле. Затем вышел на кухню к жене.

— Ты знаешь, — сказал он, мучительно подбирая слова, — мне кажется, что я уже засиделся на своем месте. Все наши ребята из того первого состава давно ушли, а я все еще сижу в аппарате, занимаю место молодых. Президент, правда, пока ничего не говорит, но я думаю — мне нужно уходить.

— Ты хочешь уйти с работы? — изумилась жена.

— Да. Мне пора уже на пенсию, — криво улыбнулся он, — давно пора. И напрасно я полез в политику. Не мое там место. Пойду снова преподавать.

— Что на тебя нашло? — спросила она. — Ты сегодня какой-то странный.

— Вот поэтому и хочу уйти. — Он снова вернулся в кабинет.