Джеймс Сигел - Кружным путем
– Риверхэд, – подала голос с заднего сиденья Рут. – Одна миля.
– Снова в точку. Совершенно верно. Ты прекрасно справляешься с работой. Кстати, Пол, для твоего сведения, я могу выхватить «беретту» из подмышечной кобуры и привести в боевое состояние точно за две целых шесть десятых секунды. Не заливаю. Когда мы начинаем трогаться головой на дежурстве, то устраиваем всякие соревнования. У меня рекорд НКА.
«В каждый год из всех автомобильных аварий с трагическим исходом 28 % составляют спортивные машины».
– Я бы сказал, что по дороге сюда господин Риохас был в подавленном настроении. Он видел надписи на стене тюрьмы. Его волновали незавершенные дела. Но особенно не давало покоя, что он не сумел выполнить клятву. А клятвы – святое для этих парней, особенно если они дали их своим сантерийским идолам. Даже наркобароны заражаются дурманом суеверия от простого народа. Так или иначе, он принес клятву и готов был душу черту заложить, лишь бы ее исполнить! Пол, вы догадываетесь, о чем мы с ним говорили?
– Съезд номер семьдесят, – подала голос Рут.
– Надо проехать еще один. Работай, не отвлекайся.
«Больше всего смертельных исходов во время аварий спортивных машин связано с опрокидыванием через крышу. Самую большую долю в таких авариях составляют внедорожники – 36 %».
– Его бывшая любовница имела неосторожность от него слинять. Да еще с его ребенком. Что оставалось делать бедолаге? Ведь ее предупреждали, что с ней будет, если она попытается удрать. Он совершенно ясно выразился. И поклялся на куче куриных голов. А она не послушала. Он искал ее три года. А когда нашел, согласен, немного перегнул палку. Не спешил кончить разом, использовал весь свой опыт. Я не одобряю подобной жестокости. Но винить его – все равно что обвинять в негуманности хищника из джунглей. Таков инстинкт. Он говорил вполне обыденными словами. Как решал свои дела. Кто за кем следил. Кто должен был стать первым: мать или дочь. Он выбрал мать. Рассказал, насколько оказался удивлен и доволен тем, как долго она продержалась. Но тут случился прокол. У кого-то из его охранников проклюнулась совесть, и он удрал с его ребенком. Что было делать? Риохас выполнил только половину клятвы. Но он не из тех людей, кто бросает начатое на полдороге. Он продолжал искать свою дочь и в какой-то момент пришел к выводу, что ее увезли в Америку. Но это его не сильно обескуражило. Соображаете, Пол, с какой стати он мне все это рассказывал?
«49 % опрокидываний внедорожников происходят на крутых поворотах».
– Он почувствовал, что человек намерен его выслушать – не только его историю, но и его предложение. Считайте меня Кортесом, который внимал первым рассказам о золоте Южной Америки. И о чем он меня попросил? Нет, не вызволить его из тюрьмы – он понимал, что это не обсуждается. Выполнить обещание обреченного и потерявшего надежду человека. Только и всего. К тому моменту, когда мы приземлились в Майами, я согласился.
«40 % опрокидываний внедорожников происходят из-за употребления водителями спиртного».
– Я приступил к делу. Работа была такой же, какой я занимался каждый день. Только сменился работодатель. Удивительно, куда можно забрести, покуда гонишься за деньгами. Никогда не знаешь, где кончится эта дорожка. В данном случае она привела к Майлзу Гольдштейну. Затем к тебе. А ты любезно согласился поработать моим почетным заместителем и помочь мне закончить дело. Сердечно благодарен. Деньги уже у меня в кармане. Осталось сделать одну вещь. Или две.
– Ее к чему-то привязали, – сказала Рут.
– Что? – Орнитолог дернул головой в ее сторону.
– Мою маму… Ее привязали к трубе под потолком, а меня посадили на стул и заставили смотреть.
«32 % опрокидываний внедорожников со смертельным исходом происходят из-за превышения скорости».
– Зачем об этом теперь говорить, дорогуша? Ты мой законный штурман, и баста.
– Ее жгли. Она кричала и кричала. Он показал мне свой нож и заставил потрогать.
Пол догадался, что взгляд девочки погрузился в далекое прошлое.
– Ну, довольно, хватит. Теперь, дорогуша, ты скажешь мне, когда будет следующий съезд, вот и все.
«22 % опрокидываний внедорожников со смертельным исходом происходят потому, что водитель отвлекается от наблюдения за дорогой, например, переключает радиостанции».
– Когда мама закрывала глаза, ее будили. И начинали все сначала. А я сидела на стуле и все видела. С нее содрали кожу.
– Да, ты помнишь, я понимаю. Неудивительно, что отец упек тебя в это мрачное место. А сейчас, может, прекратим и немного передохнем?
«10 % опрокидываний внедорожников со смертельным исходом случаются из-за некомпетентности водителей, например, от нажатия не на ту педаль».
– Ты плохо справляешься со своими обязанностями, Рут. Вот тот съезд, который мне нужен.
Орнитолог сместился в правый ряд, включил мигалку и начал поворот.
– Рут, ты пристегнута? – тихо спросил девочку Пол.
– Да.
«6 % опрокидываний внедорожников со смертельным исходом происходят по невнимательности: например, когда водитель на полной скорости затягивает ручник».
– Хорошо, – сказал Пол и в самой крутой части съезда перевел переключатель автоматической коробки передач в положение заднего хода.
Должно быть, все произошло меньше, чем за 2,6 секунды, потому что орнитолог не успел вытащить из подмышечной кобуры заряженную разрывными пулями «беретту». Хотя какая разница? Джип резко дернулся влево, заскользил правым боком и перевернулся.
Пол и Рут сидели пристегнутыми.
А орнитолог – нет: ковбои ремнями не пользуются.
«Почти две трети погибших при опрокидывании внедорожников ехали непристегнутыми».
Пол просчитывал процентную вероятность.
Был момент, когда джип парил в воздухе, а асфальт нависал над ними, словно неожиданно накатившая волна. Затем она накрыла машину.
Пол услышал звон разбиваемого стекла, чей-то крик и ужасный скрежет раздираемого металла. Должно быть, он потерял сознание. Потому что, когда пришел в себя, обнаружил, что сидит вниз головой и смотрит в лужу крови. Он все еще был привязан к сиденью, но само сиденье оказалось наполовину оторванным от машины и держалось на нескольких жиденьких винтах.
Где Рут?
Пол попробовал повернуть голову, опасаясь, что не сумеет этого сделать, что его парализовало и он сейчас умрет.
Нет, голова вертелась нормально, как предписал ей Господь.
А заднее сиденье куда-то исчезло.
Пол выглянул направо в разбитое окно.
Там…
Какое-то сюрреалистическое фото, нечто достойное помещения в музей современного искусства. Заднее сиденье стояло в траве совершенно невредимое. И та, что сидела на нем, тоже была невредима, в целости и сохранности и явно жива. Было такое впечатление, что она просто ждет автобуса на остановке.
Они оба легко отделались.
Но где же орнитолог?
Ветровое стекло вылетело наружу и исчезло.
Салон перевернутого вверх колесами джипа стал наполняться густым, едким дымом. Вместе с ним появился и другой, бьющий в нос запах. Бензин.
Пол расстегнул замок ремня, вдавившегося в живот и, нащупав руками путь к свободе, вывалился на дорогу. Каждый пройденный дюйм оставлял кровавый след. Лицо. Что-то случилось с его лицом. Пол дотронулся до шеи – ладонь окрасилась ярко-красным.
Он встал, но, чтобы удержать равновесие, раскинул руки, как канатоходец.
Тело лежало в двадцати футах от кончившего свой век джипа.
Орнитолог.
Он не двигался. Был неподвижен, как смерть.
Но он не умер.
Шевельнулся. Сначала одной рукой. Медленно обшарил все вокруг, будто что-то искал. Затем другой. Пол застыл в пяти футах от него, не зная, то ли идти вперед, то ли отступать. Орнитолог оперся о ладони и начал отталкиваться, как выбирающийся из ямы человек.
Заметил, что Пол прирос к месту.
Он что-то хотел найти.
И нашел.
Поднялся – сначала на одну ногу, затем на другую. Улыбнулся сквозь маску грязи и крови. И навел на Пола пистолет.
– Помнишь, Пол: «Бей, круши, роботы». – Он говорил так, словно откусил себе кончик языка. – Когда я был пацаном, у меня была парочка таких. Можно было вытряхнуть из них нутро, но они все равно возвращались.
Не опуская пистолета, он сделал несколько шагов вперед.
Заплакала Рут. Пол обернулся, и ему показалось, что девочка сидит под деревом, с которого на нее сыплются зеленые листья.
Он снова посмотрел в лицо судьбе. Так или иначе развязка наступит здесь и теперь.
Орнитолог ковылял, неуверенно переставляя ноги, но неумолимо приближался.
– Ну и штучку ты отмочил! – Ему не удавалось выговорить звук «т»: «Ну и шучку ы о-омочил». – Где тебя такому научили? В школе актуариев?
Нет. В школе актуариев его учили различать риски и вероятности. Рассказывали, что во время опрокидывания автомобиля непристегнутого человека скорее всего ждет смерть. Хотя и не обязательно. Но там же он услышал кое-что еще о жизни и ее отрицательных величинах. Нечто такое, что в коридорах страховой компании повторяли, будто мантру:
