Шандор Радо - Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика
Анне предъявили записи показаний арестованных курьеров французской и бельгийской групп, где они признавались в своих связях с ней. Потом устроили очную ставку. Гитлеровцы собирали на допросах по крупицам разрозненные факты и детали, сопоставляли их и таким путем получили дополнительные данные о людях нашей группы.
Гестапо пыталось использовать на допросах все сведения и догадки, накопившиеся у них за время розысков швейцарской группы. Анну Мюллер, например, расспрашивали, не знает ли она что-либо об информационном социалистическом агентстве (Инса) в Берне и его директоре Пюнтере, а также об издательстве «Геопресс, Сервис Атлас Перманент» и его владельце Радо. Анна, естественно, ничего не могла сказать. У других подследственных выпытывали, что за люди скрываются под псевдонимами Лонг, Сиси, Дора и т. п. Но гестаповцы мало преуспели в этих своих стараниях.
Большинство псевдонимов, прочитанных в наших шифровках, по-прежнему оставались для врага тайной за семью печатями. Так, например, Отто Пюнтер значился у гестапо в черном списке еще с конца 30-х годов, но то, что он и есть Пакбо, гитлеровцам было неведомо. Специалисты из СД и гестапо безуспешно бились также над раскрытием группы Сиси — Тейлор — Люци; связь же от Люци шла прямо в Берлин — к Вертеру, Ольге, Тедди и другим источникам, известным по перехваченным радиограммам. Если бы тайные агенты установили настоящее имя Сиси, то им не составило бы труда засечь ее встречи с Тейлором и затем наконец выявить, кто такой Люци. Дальнейшее пояснять, думаю, не надо.
ЧТО ЗНАЛО БЮРО «Ф»?
Различные документы немецких архивов показывают, что поисками нашей группы скрытно занималось довольно большое число сотрудников гестапо и службы безопасности рейха, чего мы, конечно, знать не могли. Примерно к середине лета 1943 года тайная полиция и СД накопили уже изрядно сведений, собранных агентами.
Бюро «Ф» в Берне сравнивало и анализировало данные осведомителей, следящих за людьми, которые, по их мнению, могли быть причастные к советской разведывательной организации в Швейцарии.
Ганс фон Пескаторе, Вилли Пирт и другие сотрудники бюро «Ф» составили список подозреваемых. В донесениях руководству СД в Берлине они указывали имена людей, принадлежащих, по их мнению, к нашей группе. Среди прочих, явно ошибочных имен, назывались Пюнтер, Лена, настоящая фамилия Сиси, Эдмонд Хамель, Александр Аллан Фут и неизвестный по кличке Роза. Сотрудники бюро знали, что трое последних обслуживают действующие передатчики, два из которых находятся в Женеве, один — в Лозанне. Имелись адреса и справки, что представляют собой все перечисленные лица (о «неизвестной Розе» нужные данные передал, конечно, Ганс Петерс, но он работал независимо от сотрудников бюро «Ф», по ведомству гестапо).
Меня гитлеровцы считали главным руководителем, а Пюнтера заместителем. Они знали о Пакбо многое, но почему-то считали, будто он занимается в основном административно-хозяйственным обеспечением группы, тогда как на самом деле Пакбо вел оперативную работу.
Неточны были и некоторые сведения относительно Сиси. Ганс фон Пескаторе полагал, что она являлась членом французской группы и бежала в Швейцарию в те дни, когда «Коммандо» приступила к ликвидации обнаруженной конспиративной организации в Париже.
Вообще о связях по линии Сиси — Тейлор — Люци — Берлин, то есть о группе источников, над раскрытием которых контрразведка безуспешно билась вот уже более полугода, у СД и гестапо было совершенно превратное представление. Здесь хваленые секретные службы рейха просто запутались. Их выводы основывались исключительно на перехваченной радиоинформации. Разгадать же псевдонимы они не могли.
В частности, Пескаторе и Пирт думали, что Сиси имеет связь не только с таинственным Люци, но и в какой-то мере непосредственно с Вертером, Ольгой, Тедди и другими источниками, — возможно, через посредника в самой столице Германии.
И уж совершеннейшая неразбериха в головах руководителей контрразведки была с определением личности Люци. Богатый служебный опыт отказывал, интуиция подводила, донесения рыскающих по всей Швейцарии секретных агентов противоречили одно другому. Правда, по поводу того, каким способом доставлялась для Люци информация из ОКВ, у чиновников бюро «Ф» не было двух мнений. В докладах Шелленбергу они отрицали возможность ее передачи по радио, утверждая, что донесения в Швейцарию регулярно перевозит, по-видимому, курьер, обладающий дипломатическим статусом. По словам Ганса фон Пескаторе, руководство бюро «Ф» считало, что Люци и Тейлор — одно и то же лицо с двумя псевдонимами, хотя подлинных доказательств этому не находилось.
Таким образом, бюро «Ф» и другие органы гиммлеровской контрразведки, несмотря на огромные усилия, не достигли главного — не выявили источников информации.
Между тем уже наступил август. Наша работа продолжалась полным ходом, а под Курском трещал и разваливался план грандиозно задуманной операции «Цитадель». Естественно, что в такой обстановке профессиональная выдержка изменила бригаденфюреру СС Вальтеру Шелленбергу. Он понял, что его тактика мягкого и глубокого охвата всей «Красной тройки» не принесет желаемого эффекта, что нужны жесткие и быстрые меры. По обоюдной договоренности Шелленберга с Массоном поиском наших людей должны были заняться сами швейцарцы.
Центр не исключал такую возможность. Предвидя нечто подобное или, наверное, имея даже какую-то подтверждающую его опасения информацию, московское руководство еще в июле с тревогой запрашивало мое мнение на этот счет. Я постарался уточнить существо дела через людей, близких к швейцарской секретной службе.
8 июля 1943 года я послал радиограмму Директору, в которой писал: «Гестапо не работает совместно со швейцарской полицией. Это — точно. Но это все-таки не помешает гестапо дать швейцарцам наводку на нашу организацию…»
Как показали дальнейшие события, произошло именно так. Получив от гитлеровцев исходные данные, швейцарская контрразведка начала против нас активные действия.
КРАХ ОПЕРАЦИИ «ЦИТАДЕЛЬ»
В последних числах июня на обширном плацдарме Курского выступа мощные группировки войск противоборствующих сторон стояли друг против друга готовые к бою.
После войны генерал-фельдмаршал Манштейн признавался в своих мемуарах, что «обе группы армий «Центр» и «Юг» сделали все, чтобы сосредоточить максимальные силы для достижения успеха».
Слова гитлеровского военачальника подтверждают западногерманские исследователи минувшей войны. Например бывший сотрудник штаба верховного главнокомандования Вальдемар Эрфурт пишет: «Вся наступательная мощь, которую германская армия способна была собрать, была брошена на осуществление операции «Цитадель».
Эти высказывания принадлежат лицам, которых никак нельзя заподозрить в том, что они симпатизировали Красной Армии и намеренно принижали силу вермахта или способности его командования.
Стоит напомнить еще об одном факте, относящемся к началу самой Курской битвы.
В ночь перед наступлением, 4 июля, в немецко-фашистских войсках было зачитано обращение фюрера к солдатам. В нем говорилось: «С сегодняшнего дня вы становитесь участниками крупных наступательных боев, исход которых может решить войну. Ваша победа больше чем когда-либо убедит весь мир, что всякое сопротивление немецкой армии, в конце концов, все-таки напрасно… Мощный удар, который будет нанесен советским армиям, должен потрясти их до основания… И вы должны знать, что от успеха этого сражения зависит все…»
Как видим, враг делал главную ставку на битву под Курском. Здесь гитлеровские генералы намеревались перехватить у Красной Армии стратегическую инициативу и повернуть ход войны в свою пользу. Но намерениям этим, как известно, не суждено было сбыться.
«Немецкие дивизии начали наступление, которое стало последним на Востоке… Уже первый день боев показал о заблуждении в оценке силы советской стороны», — с горечью замечает в своей книге Флике.
Последняя унылая фраза автора адресована разведывательным службам, в особенности абверу, а также руководству гитлеровской ставки. Думается, что слова знатока германской контрразведки не нуждаются в каких-либо комментариях. Признание поражения гитлеровских тайных служб тут налицо. Правда, несостоятельность абвера обнаружилась после того, как противник понес сокрушительное поражение под Курском. Можно лишь удивляться, что шеф абвера адмирал Канарис, несмотря на очередной провал, оставался еще на своем посту.
Замыслы противника были известны советскому командованию, и оно тщательно подготовилось к предстоящей схватке.
Теперь задача швейцарской группы состояла в том, чтобы узнавать и быстро извещать Центр о возможных переменах в планах противника, о его новых оперативных и тактических решениях. Это было поручено единомышленникам Люци в Берлине.
