Виктор Островски - Лев Иудеи

Натан был связан, во рту у него был кляп. Он тряс головой, пытаясь выплюнуть тряпку изо рта. Первый номер подошел ближе и резким рывком выдернул кляп. Натан сплюнул, потом посмотрел в упор на первого номера.

— Можешь ты мне объяснить, что тут, черт побери, творится? Мне обещали помочь предотвратить катастрофу. Ничего себе помощь! Что все это значит? Какая-то дурацкая шутка?

— Извини, приятель, но твое время истекло. Мы должны выполнить полученный нами приказ. Сам понимаешь, против тебя лично мы ничего не имеем.

— Я ни хера не понимаю.

Открыв дверь фургона, все вышли наружу. Натан знал, что они только исполняют приказ, но от этого ему было не легче.

— Могу я что— нибудь сказать, прежде чем вы приступите к исполнению?

— Валяй, махнув рукой, сказал первый номер.

— Не знаю, что они сказали вам обо мне, но в самом ближайшем времени начнется нападение на умеренных палестинцев, которые прибыли…

— Какого черта мы будем слушать этого проклятого предателя, — сказал четвертый номер. — Давайте покончим с ним и уедем.

— Он прав, — поддержал его второй номер. — Скоро сюда может нагрянуть полиция. Мы ведь схватили его на виду у всех. Так чего же тянуть кота за хвост?..

— Что тут происходит? сказал первый номер. Я пока еще старший, и я разрешил ему говорить. Заткнитесь и слушайте или же идите мочиться в кусты. Но больше не прерывайте его.

— Эти люди прибыли, чтобы вести мирные переговоры, — продолжал Натан. — Поймите, вы можете лишить будущего страну, которую так любите. В этот момент осуществляется заговор…

— Достаточно, сказал первый номер. Мы уже наслышались о всяких заговорах. Ребята правы. Мы должны сделать свое дело. Извини, приятель, ты повернул не в ту сторону и налетел на поезд.

— Ты сказал, что он может говорить, — перебила его девятый номер, выступая вперед. — Послушайте, мы ехали на мотоциклах, и никто нас не преследовал, мы видели. У нас есть время. Пусть он говорит.

Наступило молчание, которым Натан поспешил воспользоваться.

— Они затеяли зверски опасную игру, а вас используют для того, чтобы все было шито-крыто.

Кое-кто из группы недоверчиво покачивал головой.

— Послу шайте, продолжал Натан, повысив голос. Только потому что они дали вам номер и обращаются как с роботами, вам вовсе не обязательно быть робота ми. Знаете, зачем вас сюда послали? Вы думаете, ваше истинное задание убить меня? — Он усмехнулся. — Они послали вас, чтобы уничтожить реальные шансы на мир. Да.

Первый номер вновь повернулся к Натану.

— Что за чушь ты мелешь? Ты продался нашим врагам, а теперь хочешь продать нам эту брехню о Судном дне. Мне ты ее не продашь.

— Если я предатель, почему они не приказали привезти меня в страну? Они могли предать меня военному суду и расстрелять. Вы могли отвезти меня в Израиль живого, но нет, им нужно, чтобы я был мертв. Неужели вы не видите, что происходит? Вы следили за террорис тами. Почему никто не остановил их? Подумайте, пошевелите мозгами.

Все стояли, не говоря ни слова. Третий номер, который призывал быстрее покончить со всем этим делом, ковырял пяткой гравий. Все чувствовали, что Натан рассуждает убедительно.

— В чем дело? Теперь, когда я в ваших руках, вы мо жете прикончить меня в любое время. Перед тем как стать номерами, вы были израильтянами, гордыми, честными, преданными своей стране идеалистами. Посмотрите на нас, что с нами стало? Из мечтателей-сионистов мы превратились в солдат, сражающихся роботов. Мы молимся у памятников нашим усопшим. Мы почитаем мертвых, но не живых, обещаем себе, что у нас никогда больше не будет Масады. Мы затыкаем уши, чтобы не слышать призывы к миру. Но не достаточно ли мраморных памятников, где уже негде вписывать имена? Вас используют в своих интересах люди, которым на вас на плевать с девятого этажа. В их изуродованных мозгах живет мечта о стране, простирающейся далеко-далеко, на чужие земли, которые нам не нужны.

— Послушай, сказал первый номер. Даже если мы тебя не ликвидируем, мы должны будем отвезти тебя в страну.

— Сказать по правде, — Натан понизил голос, — мне все равно, что будет со мной. Я только знаю, что террористическая группа, возглавляемая бывшим офицером Штази, готовится в этот момент уничтожить группу умеренных палестинских лидеров уничтожив тем самым и единственную надежду на установление мира с нашими арабскими соседями. И они действуют с благословения ваших боссов. А знаете, кто будет обвинен в этом нападении? Израиль. Не знаю, что они там наговорили обо мне, какуюпри чину назвали для того, чтобы меня ликвидировать. Послушайте меня...

Натан знал, что меньше чем через пять минут он будет мертв или у него в распоряжении будет самая лучшая группа поддержки, какую только он мог пожелать.

— У вас есть шанс сделать чтото действительно полезное для страны. Помогите мне остановить их. Я буду все время с вами, и если вы все же решите убить меня, вы можете сделать это в любое время.

Натан обвел взглядом всех членов группы. Он чувствовал, что некоторые за него, но они нужны были ему все. У них был приказ, и, чтобы не подчиниться ему, они должны быть все заодно. Понурив голову, он ждал. Внезапно на его плечо опустилась легкая рука.

Рядом с ним стояла девятый номер.

— Меня зовут Тамар, и я верю тебе. И думаю, большинство тоже.

Третий номер попятился назад.

— Останови ее, первый номер. Это просто смехота. Какого хрена она во всем этом понимает?

Первый номер посмотрел на Натана.

— Меня зовут Эли, сказал он. И я верю ему тоже. В этой операции с самого начала была какаято лажа. Вы все знаете, что это так. Да и что мы теряем? Если он вешает нам на уши лапшу, он проживет еще пару часов, не больше. Они думают, что этот человек мертв, и мы сейчас как бы никому не подчиняемся. Я говорю: попробуем. И честно сказать, у меня не поднимается рука, чтобы убить его. Это единственный приказ, которому я отказываюсь подчиняться. Я не имею права приказывать, чтобы вы присоединились ко мне. Это решение каждый должен принять сам, по зову собственной совести.

Пятый номер прислонился к двери фургона.

— Я согласен. Уж если так нужно, мы отвезем его в Израиль, и пусть его там судят. Почему они настаивают, чтобы мы его ликвидировали? — Он повернулся к Натану. — Кстати, меня зовут Эльбаз.

Вскоре они все уже сидели вокруг карты, планируя операцию, которая вполне могла стать для них последней. Даже третий номер присоединился к ним.

— Я с вами не согласен, — пробурчал он. — Но я не пойду против вас. Слишком много всего я перенес с вами вместе. Но я буду держать глаз на изменнике.

Натан понимающе улыбнулся ему. Он знал, что им придется предстать перед тайным военным судом за неисполнение приказа. Но и для этой проблемы у Натана было свое потенциальное решение.

Если им удастся уничтожить атакующих, они сдадутся французской полиции, представив себя как особый израильский отряд, проводящий операцию «Лев Иудеи», цель которой спасти делегатов. Это помешает тайной расправе с ними Моссад, и они вернутся в Израиль как герои, потому что администрация ни за что не призна ется, что она хотела способствовать убийству делегации умеренных палестинцев. Однако положение самого Натана было неопределенным, ему придется действовать по обстановке.

Глава 39

Аврахам восседал на высоком кожаном кресле; рядом с ним был только что вошедший Орен. Их внимание было целиком поглощено телевизионным монитором на противоположной стене.

К фермерскому дому стекался бесконечный поток по лицейских машин. Операторы телевидения вели передачу, низко пригнувшись, чтобы не получить случайную пулю; взволнованный голос телекомментатора тонул в треске автоматных очередей.

То же изображение было и на втором, и на треть ем мониторе и на мониторе где транслировалась CNN. Все радиостанции прерывали передачи, чтобы сообщить сенсационную новость: в маленьком фермерском домике около Парижа полицией была обнаружена палестинская террористическая группа, которая готовилась атаковать израильскую делегацию на очередном туре мирных переговоров. О самих переговорах было почти ничего не известно, комментаторы о них не упоминали. Но они все повторяли, что переговоры держались в недостаточно строгой тайне. Если они и не привлекали большого внимания, то только потому, что в них участвовали не очень хорошо известные люди. Через несколько минут французская полиция принялась штурмовать дом. Последовало несколько взрывов, и весь дом вспыхнул как факел. На улицу выбежали две фигуры, охваченные огнем, и полиция повалила их наземь. За первой серией взрывов последовала вторая, после чего трудно уже было понять, что происходит.

— Вы что-нибудь слышите? — спросил человек, держа «лягушку» у плеча.