Кен Фоллетт - Трое
Сев в углу, он заказал себе стакан пива, оставаясь в надежде, что моряки все же появятся. Конечно же, они придут. Когда моряк отказался от дармовой выпивки?
Именно так.
Клуб начал заполняться. Женщина в черном платье уже получила пару приглашений, но каждый раз отказывала обоим мужчинам, давая им понять, что она не искательница приключений. В девять часов Дикштейн вышел в холл и позвонил Коэну. До этого, как было условлено, Коэн под каким-то предлогом позвонит капитану. И теперь он сообщил Дикштейну то, что ему удалось узнать: все, кроме двух офицеров, решили воспользоваться предложенными билетами. Исключение составили сам капитан, который был занят бумажной волокитой, и радист – новенький, которого взяли на борт в Кардиффе, когда Ларс поломал себе ногу; у него небольшой насморк.
Затем Дикштейн набрал номер телефона клуба, в котором сам находился. Он хотел бы поговорить с мистером Сарном, который, насколько он предполагает, должен находиться где-то около стойки. Дожидаясь ответа, он слышал, как бармен выкрикнул имя Сарна, и оно доносилось до него с двух сторон: одно прямо из помещения бара, а другое, пройдя несколько миль по телефонной линии, из трубки. Наконец он услышал в ней голос:
– Да? Алло? Это Сарн. Кто здесь? Алло?
Повесив трубку, Дикштейн незамедлительно вернулся в бар, не спуская глаз с того места, где стоял телефонный аппарат на стойке. Женщина в черном платье говорила с высоким загорелым блондином лет тридцати с небольшим, которого Дикштейн видел днем на пристани. Значит, это и есть Сарн.
Женщина улыбнулась своему собеседнику. Она одарила его очаровательной улыбкой, которая не может не воздействовать на любого мужчину; она была теплой и многообещающей, демонстрирующей ровные белоснежные зубы, и сопровождалась влажным мерцанием полузакрытых глаз, полных неприкрытой страсти – даже в голову не могло придти, что этот взгляд тысячу раз отрепетирован перед зеркалом.
Дикштейн наблюдал за происходящим, и сам очарованный этой игрой. Он имел очень смутное представление, как срабатывают такие штуки, как мужчины подцепляют женщин, а женщины – мужчин, и он еще меньше понимал, каким образом женщина может подцепить мужчину, в то же время создавая у него впечатление, что это он выбирает ее.
Похоже было, что и Сарн не лишен обаятельности. Он ответил ей такой же улыбкой, в которой было что-то мальчишеское, после чего помолодел лет на десять. Он что-то сказал ей, на что она опять улыбнулась. Он замялся, как мужчина, который хочет еще что-то сказать, но не может придумать тему для разговора; и тут ,к ужасу Дикштейна, он повернулся, словно собираясь отойти от своей собеседницы.
Но женщина знала свое дело: Дикштейн мог не беспокоиться. Она коснулась рукава блейзера Сарна, и тот повернулся к ней. В ее руке внезапно появилась сигарета. Сарн похлопал себя по карманам в поисках спичек. Видно было, что он не курит. Дикштейн застонал про себя. Женщина вынула зажигалку из вечерней сумочки, лежащей перед ней на стойке, и протянула ему. Он дал ей прикурить.
Дикштейн не мог ни отойти, ни наблюдать за происходящим с расстояния; он с трудом приходил в себя от нервного потрясения. Он должен слышать, о чем они беседуют. Протолкавшись поближе, он остановился за спиной Сарна, который разговаривал с женщиной. Дикштейн заказал еще пива.
Дикштейн знал, что у женщины может быть теплый и зовущий голос, но сейчас она пустила в ход все его обертона. У некоторых женщин порочные глаза, а у нее голос.
– Такие штуки вечно случаются со мной, – говорил Сарн.
– Вы имеете в виду телефонный звонок? – спросила женщина.
Сарн кивнул.
– Это все женщины. Терпеть не могу женщин. Всю жизнь они причиняли мне боль и страдания. Прямо хоть становись гомосексуалистом.
Дикштейн удивился. Что он говорит? Что он имеет в виду? Неужели он хочет таким образом от нее отделаться?
– Поэтому вы и не обзавелись одной женщиной?
– Из меня не получается любовника.
– Станьте монахом.
– Видите ли, у меня другая проблема, у меня просто ненасытный сексуальный аппетит. Мне нужна женщина несколько раз за ночь. И это довольно серьезная проблема для меня. Не хотите ли еще выпить?
Ага. У него просто такая линия трепа. Как, интересно, он дальше будет выкручиваться? Дикштейн предположил, что моряк нередко пускал в ход этот прием, доводя его до уровня искусства.
Так оно и случилось. Дикштейн искренне восхищался мастерством, с которым женщина водила Сарна за нос, все время создавая у него впечатление, что именно он ведет игру. Она сообщила ему, что остановилась в Антверпене на ночь, и намекнула, что у нее хороший номер в отличном отеле. Вскоре он уже предложил ей выпить шампанского, но тот сорт, что подавался в этом клубе, был очень низкого качества, он не идет ни в какое сравнение с тем, что можно найти в каком-нибудь другом месте; скажем, в гостинице, да, например, в ее отеле.
Они покинули бар, когда началось представление. Дикштейн был доволен: пока все идет, как по маслу. Минут десять понаблюдав за девицами, вскидывающими ножки, он тоже вышел.
Взяв такси до гостиницы, он поднялся в свой номер, где застыл у дверей, которые вели в соседние апартаменты. Он слышал, как возбужденно хихикала женщина и что-то тихо говорил Сарн.
Сев на кровать и натянув респиратор. Дикштейн проверил баллончик с газом. Быстро повернув взад и вперед клапан, он уловил резкий запах, пробившийся сквозь маску на лице. На него он не оказал никакого воздействия. Он прикинул, сколько нужно сделать вдохов прежде, чем газ окажет свое воздействие. У него не было времени как следует опробовать эту штуку.
Звуки из соседней комнаты стали громче, и Дикштейн почувствовал некоторое смущение. Интересно, какой уровень сознательности проявит Сарн. Захочет ли он вернуться на судно, когда кончит возиться с женщиной? Это внесет определенные сложности. Может, даже с ним придется сцепиться в коридоре отеля – и рискованно, и непрофессионально.
Дикштейн ждал, испытывая напряжение, смущение и тревогу. Женщина знала свое дело. Она знала, что Дикштейн ждет, чтобы Сарн провалился в сон после любовных утех, и изо всех сил старалась утомить его. Казалось, это будет длиться вечно.
Лишь после двух часов она постучала в соседнюю дверь. Как они договорились: три медленных удара означают, что он уснул, шесть быстрых – он уходит.
Она медленно постучала три раза.
Дикштейн открыл двери. Держа газовый баллончик в одной руке, а маску – в другой, он бесшумно вошел в комнату.
Сарн, обнаженный, лежал на спине, его белокурые волосы спутались, рот широко открыт, а глаза закрыты. У него было стройное мускулистое тело. Подойдя поближе, Дикштейн прислушался к его дыханию. Набрав в грудь воздуха, он выпустил его – и как раз перед тем, как он собирался снова втягивать в себя воздух, Дикштейн повернул клапан и прижал маску к носу и рту спящего моряка.
Сарн широко открыл глаза. Дикштейн плотнее прижал маску. Сарн сделал короткий вдох; в глазах у него мелькнуло непонимающее выражение. Вдох перешел в хрип, Сарн дернул головой, пытаясь ослабить хватку Дикштейна, и начал ерзать. Дикштейн надавил локтем на грудь, думая: ради Бога, поскорее бы!
Сарн выдохнул. Растерянность в его глазах сменилась паническим ужасом. Он снова втянул в себя воздух, как бы собираясь с силами. Дикштейн подумал было, что придется звать на помощь женщину, чтобы уложить его. Но очередной вдох достиг цели: сопротивление ослабло, ресницы дрогнули и опустились, и когда Сарн выдохнул второй раз, он уже спал.
Все это заняло примерно три секунды. Дикштейн расслабился. Сарн, скорее всего, ничего не будет помнить. Он подбавил для надежности подачу газа, а потом встал.
Он посмотрел на женщину. На ней были чулки, туфли, пояс и больше ничего. Выглядела она восхитительно. Перехватив его взгляд, она развела руки, предлагая себя – к вашим услугам, сэр. Дикштейн покачал головой со смущенной улыбкой, которая лишь частично была искренней.
Сев в кресло рядом с кроватью, он понаблюдал, как она одевается: узенькие трусики, изящный лифчик, платье, украшения, плащ, сумочка. Она подошла к нему, и он вручил ей восемь тысяч голландских гульденов. Поцеловав его в щеку, она отпустила поцелуй банкнотам. Не произнеся ни слова, удалилась.
Дикштейн подошел к окну. Через несколько минут он увидел фары ее спортивной машины, когда она проехала мимо отеля, направляясь в Амстердам.
Он снова сел и стал ждать. Его клонило ко сну. Перейдя в соседний номер, он заказал кофе.
Утром позвонил Коэн сказать, что первый помощник просто обыскался по всем барам, борделям и забегаловкам Антверпена в поисках своего механика.
В половине первого Коэн позвонил снова. Капитан, связался с ним сообщить, что погрузка закончена, но он остался без главного механика.
– Капитан, – ответил ему Коэн, – считайте, что сегодня вам крупно повезло.
