Юлиан Семенов - Неотвратимое возмездие (сборник)

Семнадцатилетняя Ева Браун познакомилась с Гитлером в 1929 году. Жила она, как утверждает Раттенхубер, в предместье Мюнхена — Богенхаузене, в вилле, которую ей купил фюрер. Браун никогда не появлялась в обществе. Гитлер посещал ее обычно поздно вечером, причем втайне от своего ближайшего окружения. Ева ежедневно развлекала Гитлера анекдотами о партийных руководителях, не боясь какого-либо наказания. Даже Борман, которого все боялись и ненавидели, серьезно опасался Евы Браун.

Раттенхубер и другие нацисты, очевидцы событий тех дней, единодушно свидетельствуют, что свадьба Адольфа Гитлера и Евы Браун состоялась в бункере имперской канцелярии в полночь 29 апреля 1945 года в присутствии небольшой группы приближенных. Обряд бракосочетания происходил в малом конференц-зале. Жених подписался своим подлинным именем — «Шикльгрубер», невеста — «Ева Гитлер».

«Мир призраков», «погружение в ад» — так характеризуют последние дни фашистского логова и свадьбу фашистского диктатора его обитатели.

12 лет верой и правдой служил бывший руководитель личной охраны Раттенхубер своему патрону. Естественно, он хорошо изучил ближайших лиц из окружения фюрера. Это дало ему право с полным основанием записать в своих показаниях: «О мужском окружении Гитлера нельзя сказать ничего хорошего. Это были господа, купавшиеся в роскоши и презираемые за это народом, или жестокие деспоты, которых все ненавидели и боялись».

Такими были крупные бонзы типа Геринга и Бормана. Под стать им была и более мелкая сошка.

Личный адъютант Гитлера обергруппенфюрер Шауб еще в 1923 году сидел вместе с ним в тюрьме в городе Ландсберге. Его пьяные оргии с наложницами не были секретом. Свое положение при Гитлере он использовал для завоевания новых любовниц.

Шауб в апреле 1945 года по заданию Гитлера вылетел из Берлина в Мюнхен, где лично уничтожил весь архив Гитлера — стенографические отчеты военных совещаний, которые хранились там начиная с 1942 года.

Наступило 29 апреля. Ожесточенный артобстрел и беспрерывные бомбардировки логова продолжались. Сгорел гараж вместе с находившимися там машинами. Советские войска заняли район Потсдамского вокзала и приблизились к сильно укрепленному району зоопарка.

В 22 часа состоялось последнее совещание у Гитлера. О том, как оно проходило, рассказал Вейдлинг:

— У собравшихся в кабинете для обсуждения создавшегося положения настроение было подавленное. Гитлер осунулся еще больше, чем было до сих пор, тупо глядел на лежавшую перед ним оперативную карту. Я высказал известное положение о том; что даже самый храбрый солдат не может сражаться без боеприпасов, настойчиво просил, чтобы Гитлер разрешил начать прорыв. Он долго раздумывал, затем усталым, безнадежным голосом сказал: «Чем может помочь этот прорыв? Мы из одного котла попадем в другой. Нужно ли мне скитаться где-нибудь по окрестностям и ждать своего конца в крестьянском доме или в другом месте? Уж лучше, в таком случае, я останусь здесь. — Затем с горькой иронией в голосе заметил: — Посмотрите на мою оперативную карту. Все здесь нанесено не на основании сведений собственного, верховного командования, а на основании сообщений иностранных передатчиков. Никто нам ничего не сообщает. Я могу приказывать что угодно, но ни один приказ мой больше не выполняется».

Вейдлинг заявил, что максимум через два дня, 1 мая, русские будут здесь, у бункера. Просьбу Геббельса и его жены — разрешить им вылет на небольшом самолете из Берлина — Гитлер отклонил. Но этого и невозможно было сделать, так как улица Аксе была вся изрыта воронками.

Кстати сказать, авиасвязь со ставкой прекратилась уже раньше. Об этом рассказал Бауэр — обер-пилот Гитлера.

Последним самолетом, который 27 апреля приземлился на Шарлоттенбургершоссе, был одноместный самолет «Фезелер-Шторх». На этом тихоходе, летевшем над самыми крышами Берлина, известная летчица-спортсменка Ханна Рейч доставила в ставку своего мужа генерал-полковника Грейма, который вместо изменившего фюреру Геринга был назначен главнокомандующим военно-воздушными силами. Над Грюнвальдом Грейм, сидевший скрюченным в три погибели, был ранен в ногу. После беседы с Гитлером Ханна Рейч и Грейм улетели. Это и был последний рейс из Берлина.

Советские войска вели бои в непосредственной близости от имперской канцелярии. До бункера оставались считанные метры.

«Чудо», на которое так надеялся Гитлер, не произошло, а выход оставался только один — покончить с собой. Фосс, Раттенхубер, Бауэр и Вейдлинг в своих показаниях подробно описали последние часы и минуты Гитлера.

Вот показания Бауэра:

— 30 апреля 1945 года, примерно во второй половине дня, Гитлер позвал к себе в бомбоубежище меня и моего адъютанта. Когда мы вошли, Гитлер сказал: «Бауэр, я хочу с вами попрощаться. Благодарю за службу, возьмите картину на память... Надо иметь мужество сделать и для себя вывод, я кончаю... Русские уже несколько дней на Потсдамской площади, я боюсь, что они обстреляют нас усыпляющим газом, чтобы взять живыми в плен. Мы изобрели такой газ, и сейчас он есть и у русских».

После этого фюрер отпустил нас.

Спустя примерно два часа я вернулся в убежище и сразу заметил, что в нем курят, а это при Гитлере было строго запрещено. Я спросил кого-то: «Что, уже все кончено?» И получил ответ: «Да, все кончено». Все находившиеся в бункере были очень взволнованы.

А вот что рассказал о последних минутах Гитлера вице-адмирал Фосс:

— Последняя моя встреча с фюрером произошла 30 апреля примерно в 15 часов 15 минут по берлинскому времени: в половине дня Гитлер вызывал к себе в кабинет всех лиц, находившихся в его главной квартире. Я был принят Гитлером последним, и наша беседа продолжалась около 15 минут. Он попросил меня любыми средствами передать вновь назначенному рейхспрезиденту гросс-адмиралу Деницу свое завещание.

Фосс утверждал, что во время этой беседы Гитлер будто бы сказал: «Я понял, какую непоправимую ошибку совершил, напав на Советский Союз».

По свидетельству Раттенхубера, Гитлер, попрощавшись с ним и другими приближенными к нему нацистами, заявил: «Я решил уйти из жизни. Постарайтесь вырваться из Берлина вместе с войсками». По его же словам, Гитлер отравился примерно около 4 часов дня 30 апреля 1945 года в своем подземном бомбоубежище. «Впоследствии я узнал, что он отравился цианистым калием», — говорил он.

Перед этим Гитлер приказал своим телохранителям — эсэсовцам Линге и Гюнше сжечь его труп и труп Евы Браун.

Линге и Гюнше исполнили это поручение, но трупы горели весьма медленно.

«Около 18 часов, — показывал Раттенхубер, — ко мне подошел один эсэсовец и попросил разрешения пройти через комнату, так как нужно было достать бензин, чтобы сжечь трупы до конца. Он сказал, что от несгоревших трупов исходит такое зловоние, что невозможно стоять на посту».

Отвратительное зловоние. Таков логический конец кровавого палача.

После бесславного конца Гитлера оставшиеся в бункере Геббельс, Борман и другие нацисты принимали все меры к своему спасению. В подземелье был срочно вызван генерал Вейдлинг, который и рассказал впоследствии об агонии фашистских правителей.

Примерно в 18 часов он прибыл в имперскую канцелярию, и его немедленно провели в кабинет фюрера. За столом сидели Геббельс, Борман и Кребс.

Кребс заявил, что Гитлер покончил жизнь самоубийством в 15 часов 50 минут. Его смерть должна пока оставаться в тайне. Перед смертью Гитлер назначил рейхспрезидентом гросс-адмирала Деница, рейхсканцлером рейхсминистра доктора Геббельса, министром по делам партии рейхслейтера Бормана, министром обороны фельдмаршала Шернера, министром внутренних дел Зейс-Инкварта. По радио об этом поставлен в известность маршал Сталин. Уже в течение примерно двух часов делается попытка связаться с русскими командными инстанциями.

Как показывал Фосс, при обсуждении плана прорыва из Берлина он настаивал на осуществлении немедленной попытки выбраться из города. Но Геббельс и Борман решили направить генерала Кребса на переговоры с советским командованием. Целую ночь ждали возвращения Кребса. Из бункера никого не выпускали, чтобы весть о смерти Гитлера не дошла до армии.

Геббельс написал письмо Советскому правительству. Вот его текст:

«Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера мы уполномочиваем генерала Кребса в следующем. Мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня в 15 часов 50 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Деницу, мне и Борману. Я уполномочил Бормана установить связь с вождем советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери».