Рэм Красильников - Конец «Крота»
Вулрич видел плотоядный оскал волков и лис, на которых он так любил охотиться. Ему показалось, что волки и лисы смеются. И те, что чучелами и на фотографиях висят в его кабинете, и те, что устроились в его вашингтонской квартире, и те, которых он не сумел сделать своими трофеями.
Наверное, он больше не выдерживает. Да и возраст уже не тот, когда можно спокойно и безучастно переносить беды. Надо уметь вовремя уходить.
Видение смеющихся волков сопровождало Джеймса Вулрича долго, не отпускало его и тогда, когда он двинулся на своей автомашине к дому. Кто знает: может быть, оно теперь никогда не исчезнет из его жизни?
Несостоявшиеся мемуары
Прошло несколько месяцев. Ушли в прошлое события, радостные и неприятные для начальника Советского отдела, наступили новые — полные надежд и очередных разочарований. Пришло время, когда Джеймса Вулрича вежливо и деликатно проводили в отставку. В письме заменившего умершего Кейси нового директора Центрального разведывательного управления, которое начальнику Советского отдела доставили вместе с другими документами, содержалась «глубокая признательность за долгую и безупречную службу». Ложка дегтя в этом полном сладкого меда письме на официальном бланке директора Лэнгли была припрятана в самом конце: «К сожалению, не удалось избежать и неудач, когда вы руководили одним из важнейших отделов». И неожиданное заключение: «Мы понимаем, что в связи с ухудшением состояния здоровья и возрастом вам трудно продолжать работу с прежней энергией».
«Ну, что же, этого следовало ожидать, — подумал Вулрич, в действительности надеявшийся еще на что-то иное, — вполне в духе времени, требующем внимания и обходительности. Ухудшение здоровья и совершенно ясное указание на годы. Хорошо еще, что нет обвинений в некомпетентности».
Ветеран американской разведки, руководитель одного из важнейших подразделений Оперативного Директората, всегда находившегося на острие борьбы с главным противником, должен уходить! «Пора, наконец, отдохнуть, подумал Вулрич, — заняться самим собой, внучками». Джеймс «Волк» Вулрич старался не задумываться над прошлым. Ну, а что же будущее?
Он не станет подобно иным своим коллегам заниматься сочинительством. Литературный труд не для него. Вулрич был крайне раздосадован появлением на книжном рынке постыдных творений о Центральном разведывательном управлении. Пронырливые писаки! Они только и мечтают о том, чтобы заработать на сенсациях! Не помогают и те запретительные меры, которые вводятся руководством Центрального разведывательного управления для защиты своих секретов. Невеселые мысли одолевали бывшего начальника Советского отдела.
Джеймс Вулрич вспомнил недавние метаморфозы. Не столь уж давно американским журналистам и литераторам, всем тем, кто затрагивал проблемы деятельности спецслужб, не рекомендовалось писать о зарубежных резидентурах Центрального разведывательного управления. «Не рекомендовалось» — сказано мягко. Эта тема была запретной. Могли пострадать кадровые разведчики и особенно агенты, действующие в глубоком подполье. И запрету подчинялись. Абсолютным табу для средств массовой информации оставалась московская резидентура ЦРУ.
Соблазнительная тема, полная богатейших сенсаций! Но, увы, нельзя писать о победах — неизбежно будут раскрыты каналы разведывательного проникновения, источники получения информации, будет нанесен непоправимый урон самоотверженным агентам разведки, окажутся расшифрованными сотрудники ЦРУ, использующие дипломатические и иные прикрытия.
С другой стороны, — у Вулрича не было никаких сомнений, — нельзя касаться поражений, нанесенных «главным противником». По тем же причинам. А главное — непатриотично. Да и не следует настраивать против Лэнгли доверчивую общественность.
«Ныне положение существенно изменилось. Новые руководители Центрального разведывательного управления, — горько размышлял Вулрич, объявили себя поборниками гласности, забывая о том, что разведка сильна конспирацией. О ней заботились яркие умы американской разведки — Аллен Даллес, Дик Хелмс, Уильям Кейси. Они внедряли правила конспирации в сознание своих подчиненных, особенно в сознание и понимание правительственных чиновников и Конгресса, равнодушных к секретам разведки. И не было такого разгула публикаций о ЦРУ, раскрывающих методы его работы и — даже страшно подумать! — ее верных агентов».
Среди его бывших коллег нашлись любители поговорить о ЦРУ, предаться воспоминаниям. Он, Джеймс Вулрич, не напишет мемуаров. Хотя и мог бы! Книга бывшего руководителя Советского отдела Оперативного Директората ЦРУ, написанная со знанием дела, наверняка стала бы бестселлером. Конечно, он написал бы о «волках» из разведки — ведь он сам был из их породы. Да и о «кротах» американской разведки, проникших в важные объекты Советского Союза, он мог бы сообщить немало любопытного. Советский отдел мог похвалиться успехами.
Тщеславно подумал: и гонорар за такой бестселлер был бы баснословным! Да и в КГБ многое дали бы за то, чтобы появились мемуары начальника Советского отдела.
Джеймс «Волк» Вулрич не напишет книги о своем отделе, о московской резидентуре Центрального разведывательного управления, о подразделениях Лэнгли в странах советского блока — в Праге, Берлине, Варшаве, Софии, Бухаресте. В странах, граничащих с Советским Союзом, — в Хельсинки, Осло, Анкаре и Стамбуле, Тегеране и Кабуле. В «нейтральном» Стокгольме. Там, где в резидентурах ЦРУ действуют «русские группы», поставляющие «товар» в Советский отдел.
В чем же причина? — Он и сам еще не до конца осознал, что пришлось бы писать не только и, может быть, не столько об успехах и победах, сколько о неудачах и поражениях подразделений разведки. И в первую очередь о провалах московской резидентуры. Ему пришлось бы рассказывать любопытным читателям о крупных провалах агентов американской разведки в Советском Союзе, о разоблачении органами КГБ в последние годы уходящего десятилетия агентов Центрального разведывательного управления Калинина, Московцева, Толкачева, Полещука, Полякова, Поташева и других. О захвате советской контрразведкой с поличным разведчиков ЦРУ, действовавших под «крышей» американских дипломатических представительств в СССР, — Питера Богатыря, Луиса Томаса, Ричарда Осборна, Пола Стомбауха, Лона Аугустенборга, Майкла Селлерса, Эрика Сайтса. О раскрытии Комитетом государственной безопасности Советского Союза специальных оперативно-технических мероприятий ЦРУ в Москве, у берегов Камчатки, на железнодорожной магистрали Находка — Ленинград. Обо всем том, что заставило американского писателя-публициста Дэвида Уайза, автора многих книг о Центральном разведывательном управлении, горько признавать, что в восьмидесятые годы в Москве были провалены многие операции ЦРУ, что была разгромлена агентурная сеть, которая создавалась годами и которую теперь трудно будет восстановить, раскрыты принципиально важные направления разведывательной работы, которые уже не утаить от противника. «Размер понесенного нами в Советском Союзе ущерба, — сетовал американец, — исключительно велик. Для нас там обрублены все концы».
«Нет, нисколько не лукавил маститый писатель, — подумал Вулрич, — но слова его тем не менее впечатляют. Не каждому дано делать такие признания».
Нет, Джеймс Вулрич не напишет книги о московской резидентуре. Это однозначно. Зачем предаваться печальным и неприятным воспоминаниям? Зачем ворошить прошлое и каяться, если каяться не в чем!
Возможно, что и о самом «Пилигриме» Вулрич уже не вспоминал. Стоит ли думать о провалившемся агенте, когда ты сам делал все правильно. Да и какое может быть дело до исковерканной жизни «Пилигрима», до судеб его родных и близких?
Джеймс «Волк» Вулрич пережил многих руководителей Центрального разведывательного управления. Одни тихо покинули Лэнгли сами, с другими расправились политики. Сейчас он думает о том, с кем был связан пик его карьеры, его собственной жизни. И его уже нет. Бедный Кейси! Он ушел из жизни еще до того, как отправили в отставку Джеймса Вулрича. Ушел, так и не увидев плодов своих трудов по сокрушению ненавистной «империи зла».
Как кое-кто из его коллег, Уильям Кейси не срывался на истошные вопли «русские идут!», не бросался с высоты небоскреба, одержимый безумным видением русских танков, грохочущих по американской земле, в отчаянии от свалившихся на него бед. Он хладнокровно и настойчиво делал свое дело. И руководствовался своими принципами, в которые безоговорочно верил и которые соблюдал.
«Мы живем в джунглях, — говорил Редьярд Киплинг, — а в джунглях нет места цивилизации и действует право сильного, — таков был основной закон для покойного директора ЦРУ. Таково же было и кредо начальника Советского отдела Оперативного Директората. Отошедший от дел, поверженный в некоторых своих расчетах и надеждах, он роптал лишь на то, что судьба не дала ему возможности добиться большего…
