Александр Насибов - Тайник на Эльбе.
1
Через два часа после встречи Аскера с Зейфертом и Упицем в домик Тамары Штыревой принесли телеграмму. Текст был самый безобидный, но капитан Люлько разволновался. Он составил короткую шифровку, которую Тамара, как только настало время связи, передала в эфир. Сам же Люлько собрался и ушёл.
Несколько часов спустя, глубокой ночью, с аэродрома близ Варшавы поднялась тройка тяжёлых транспортных машин. В воздухе звено транспортников встретилось с группой бомбардировщиков, шедшей на Запад. Встреча была согласована заранее. Бомбардировщики расступились, и грузовые самолёты заняли место в центре строя.
Медленно текло время. Штурманы методически отмечали прохождение маршрута: Кутно… Конин… Познань… Варта… Теперь ещё два десятка километров — и Берлин. По команде флагмана самолёты повернули к северу и обошли Берлин. Вскоре далеко внизу промелькнули редкие огоньки. Штурман ведущей группы определил: по дороге Эберсвальде — Виттенберге движется колонна автомашин. Бомбардировщики прошли над колонной, не удостоив её вниманием. Затем в просвете между облаками тускло блеснула извивающаяся полоска. Это была Эльба. Самолёты взяли ещё севернее и пошли над рекой. Они миновали Остбург, тоже не задержавшись над ним. Следующий большой населённый пункт был Карлслуст. Самолёты шли туда.
Группа вышла на цель незадолго до рассвета. Первый удар был нанесён по системе противовоздушной обороны. Самолёты располагали точными данными о дислокации средств ПВО и с первых же заходов подавили зенитную батарею, несколько прожекторов, разбили две артиллерийские радиолокационные установки.
Затем налёту подвергся аэродром, расположенный к северо-западу от Карлслуста. Самолёты действовали, не встречая серьёзного сопротивления. Стреляли только батареи и пулемётные установки, оборонявшие аэродром. Вражеских же истребителей в воздухе не было. Осенью предпоследнего года войны, когда над Германией непрестанно висели эскадры бомбардировочной авиации союзников, фашистские истребители уже не представляли той силы, какой являлись в первый период войны. Многие тысячи «мессершмиттов» и «хейнкелей» нашли могилу на Восточном фронте от огня советских лётчиков и зенитчиков, немалое количество гитлеровских истребителей было уничтожено американцами и англичанами. И теперь нередко случалось, что при налётах на объекты в глубоком фашистском тылу навстречу бомбардировщикам не поднимался ни один истребитель.
Так было и при описываемом налёте на Карлслуст. Советские самолёты стали в круг над аэродромом, осветили его, разбомбили служебные помещения, два ангара и метеостанцию. Одна из бомб угодила в подземное бензохранилище, вверх взметнулось пламя, потянулись клубы дыма. Специально выделенные самолёты вели бой с зенитной артиллерией.
В разгар бомбёжки тройка транспортных самолётов скользнула в сторону и на малом газу прошла к поросшему лесом оврагу, который тянулся в нескольких километрах от аэродрома. Из оврага замигал лучик фонарика. Сигналил капитан Люлько. На этот ориентир самолёты выбросили первый отряд парашютистов.
В заключение бомбардировщики уложили серию стокилограммовых бомб на северо-восточной окраине Карлслуста, где было несколько промышленных предприятий, и дальше — в направлении к лесу на берегу Эльбы, близ моста и развилки дорог.
2
Утром адъютант доложил генералу Упицу, что вызванный работник прибыл из Остбурга и ждёт.
Упиц приказал ввести его. В кабинет вошёл штурмфюрер Адольф Торп.
Упиц разрешил ему сесть и начал беседу.
— Вызваны по важному делу, — сказал он. — О том, что бомбят Карлслуст, знаете?
— Да.
— Учтите: бомбят русские.
— Разве не янки? — Торп был удивлён.
— Русские, — повторил Упиц. — В том-то и дело. За четыре последних дня четыре налёта. Город не трогают — только окраины и окрестности, главным образом северо-запад и северо-восток. — Он помолчал. — Действуют так неспроста. По всему выходит, что мы были излишне самонадеянны.
И Упиц поведал Торпу о секретном хранилище.
— Да, видимо, разнюхали о тайнике, — сказал Торп. — Разнюхали, но не знают точно, где он. Вот и нащупывают. Это не случайно, что бомбят также и магистрали, идущие на запад. Стремятся вывести их из строя, чтобы воспрепятствовать эвакуации тайника. Из трех дорог уже разбиты две. Торопятся…
Упиц молчал.
— А что, если в Карлслуст перебрался тот самый разведчик русских?
— осторожно спросил Торп.
— Краузе-Губе?
— Да. Ведь он мог так поступить, господин группенфюрер, хотя бы для того, чтобы убедиться: налёты достигли цели и архивы уничтожены.
— Мог, — сказал Упиц. — Тем более, что в Остбурге ему уже нельзя было оставаться. Да, вы верно рассуждаете, Торп. Я вас по этому делу и вызвал. Отправляйтесь в Карлслуст. Там предстоит серьёзное дело. А у меня тревожно на душе… Отправляйтесь и как следует пошарьте в городе.
— Но этого Краузе я видел только раз, да и то со спины.
— Кюмметц и другие составили словесный портрет. И он у вас.
— Словесный портрет хорош, когда у человека имеются особые приметы. В описании же, которым располагаю я, — ничего, за что можно было бы ухватиться.
— Все равно, Торп. Отправляйтесь. Я тоже буду там, но позднее. А вы поезжайте сейчас. Сию минуту, Торп. Я распоряжусь, чтобы вам дали машину.
— Не надо, господин группенфюрер, у меня сильный мотоцикл.
— Ну и отлично. До Карлслуста недалеко.
— На моем мотоцикле часа три.
— Выезжайте немедленно. — Упиц встал. — Вечером я приеду. Явитесь ко мне. Вам будет дано другое важное задание.
3
Берлинский поезд прибыл в Карлслуст на рассвете, когда налёт советских бомбардировщиков на город был закончен.
С этим поездом вернулся Аскер. Он вышел на площадь. В воздухе висели клочья ржавого дыма. Ветер мел по тротуару хлопья тяжёлой, жирной сажи. Где-то вдали играли в небе отблески пожара. Было тихо, пахло гарью.
Став Карлом Айпелем, Аскер должен был избегать встреч с товарищами, не мог показываться у дома Штыревой. Правда, логика, здравый смысл подсказывали, что слежки быть не должно: Зейферт и Упиц не пойдут на это из соображений собственной безопасности. Но Аскер не имел права даже на малейший риск. Ведь сейчас все зависело от того, как безупречно проведёт он роль Карла Айпеля.
Эта предосторожность оказалась далеко не лишней. Вопреки запрещению генерала Зейферта, группенфюрер Упиц все же установил наблюдение за домам № 15 по Берлинерплац, ибо всегда предпочитал знать чуточку больше своего шефа. Слежка была поручена работнику, который умел держать язык за зубами, и с этой стороны Упиц неприятностей не опасался.
И вот сейчас за Аскером двигался человек в резиновом плаще, чёрном шёлковом котелке и с зонтиком в руках.
Но не только он наблюдал за разведчиком. Ещё дальше, позади Аскера и агента, шёл майор Перцев. Охраняя товарища, он совершил поездку в Берлин, был свидетелем его свиданий с чинами гестапо, вернулся в одном с ним вагоне.
Поездку совершили, конечно, порознь. Поэтому Перцев не попал в поле зрения наблюдателя. Но и сам Перцев долгое время не мог заподозрить человека с зонтиком — тот вёл себя безукоризненно. И только при высадке в Карлслусте, перехватив взгляд агента, брошенный на Аскера, он понял, с кем имеет дело.
Надо было действовать. Перцев перешёл на противоположную сторону улицы и быстро зашагал вперёд. В конце квартала виднелась телефонная будка. Она-то и была нужна Перцеву. Он вновь пересёк улицу, вошёл в будку, снял трубку. Когда Аскер поравнялся с будкой, дверь которой была полуоткрыта, майор Перцев, не оборачиваясь, сказал:
— С зонтиком, сзади!
Вскоре поравнялся с будкой и наблюдатель. На человека, который стоял в ней и вёл оживлённый телефонный разговор, он не обратил внимания.
Через квартал Аскер тоже вошёл в будку. Он опустил монету, набрал номер телефона Штыревой.
— Слушаю, — раздался в трубке её голос.
— Здравствуйте, — сказал Аскер. — Попросите вашего мужа заехать за мной на такси. Жду его через двадцать минут у себя.
И он повесил трубку.
«У себя» означало — на Берлинерплац, 15, ибо Аскер, обнаружив, что за ним наблюдают, должен был идти именно туда: ведь Айпель пошёл бы с вокзала домой.
Но находиться в доме № 15 продолжительное время было рискованно: неизвестно, какие связи были у Айпеля в этом городе.
Майор Перцев знал, куда при таких обстоятельствах должен звонить Аскер. Он проводил его до дома на Берлинерплац, убедился, что наблюдатель остался неподалёку и уходить не собирается, и отправился на поиски телефона.
Будка оказалась на ближайшей улице, квартала за три. Перцев связался со Штыревой, и та передала ему просьбу Аскера.
Остальное было нетрудно. Перцев взял такси, задержал его немного в конце улицы и, когда убедился, что поблизости нет других легковых машин, подъехал к дому номер пятнадцать. Аскер ждал за дверью. Как только такси притормозило, он вышел и сел в машину.
