Джон Ле Карре - Особо опасен
Двенадцатью часами позже он получил порцию новостей от Митци.
— Бернар оказался таким занудой, — бросила она мужу, погруженному в чтение «Financial Times». — Хильдегард от него уходит.
Брю отпил несколько глотков кофе, затем промокнул губы салфеткой. Первое правило в их совместных играх было такое: никогда и ничему не удивляться.
— Видимо, занудой оказалась Хильдегард, — высказал он свое предположение.
— Хильдегард всегда была занудой.
— И что же такого натворил несчастный Бернар, что его записали в зануды? — поинтересовался Брю, принимая сторону мужчины.
— Предложение, которое он мне сделал. Я должна оставить тебя, получить развод и на лето уехать с ним на остров, чтобы там решить, где мы вместе проведем оставшуюся жизнь. — Ее голос звенел от негодования. — Нет, ты только представь: разделить старость с Бернаром!
— Признаться, мне трудно представить такую вещь, которую можно было бы разделить с Бернаром.
— А Хильдегард намерена подать на тебя в суд.
— На меня?
— Или на меня, какая разница? За то, что у нее увели мужа. Ты, считает она, человек богатый. Поэтому тебе придется подать в суд на Бернара, чтобы она заткнулась. Я узнаю у твоего дружка Вестерхайма, кто сейчас лучший адвокат по таким делам.
— Хильдегард не боится публичного скандала?
— Она обожает публичные скандалы. Она в них купается. В жизни ничего вульгарнее не слыхала.
— Ты приняла предложение Бернара?
— Я его обдумываю.
— Ага. И как далеко ты зашла в своих думах?
— У меня есть сомнения, Томми, нужны ли мы еще друг другу.
— Ты и Бернар?
— Ты и я.
#Над совершенно плоским и непривлекательным загородным ландшафтом висело черное небо. Фары встречных машин то и дело ослепляли его. Значит, мы больше не нужны друг другу. Что ж. Проживу как-нибудь один. Продам банк, пока от него что-то еще осталось, и заживу новой жизнью. Может, даже махну в Калифорнию на свадьбу Джорджи. Он до сих пор не сказал Митци, что скоро станет дедушкой, и слава богу. Может быть, и не скажет.
Интересно, своей матери эту тайну Джорджи открыла? Хотелось бы думать. Старушка Сью будет на седьмом небе от счастья. Старушка Сью только с виду такая страшная, а вообще она из тех, кто лает, но не кусает. Жаль, что он понял это слишком поздно. Лучше бы до Митци, чем после. Теперь уже ничего не попишешь. Сью хорошо и комфортно с ее итальянским виноградарем. Неплохой парень, судя по всему. Может быть, они назовут новый сорт вина в честь новорожденной.
Некое подобие торжества, которое он ненадолго испытал, отступило под шорох колес на мокрой дороге, и снова вернулось негодование человека, чувствующего себя защитником Аннабель. Во что они ее превратили? Походка робота, куда-то пропавший голос мальчика-певчего, — а еще недавно как она набросилась на него в спальне Мелика: если бы не ваш гребаный банк, мой клиент не оказался бы здесь!
— Банк вам задолжал, фрау Рихтер, — обратился он вслух к ветровому стеклу с дурашливой напыщенностью. — И я рад сообщить вам, что банк готов расплатиться по долгам.
Банк любит вас, продолжал он уже мысленно. Не с целью закабалить вас, нет, а с целью помочь вам снова обрести мужество, чтобы прожить такую жизнь, которая по всем статьям не удалась мне. Вы любите Иссу, Аннабель? Джорджи влюбилась бы в него с ходу. Вас бы она тоже полюбила. И наверняка попросила бы позаботиться обо мне. У Джорджи такой пунктик. Все должны друг о друге заботиться. Вот почему она так часто разочаровывается. А вообще какое это имеет значение, любите ли вы Иссу? Любовь, как ее определяют словари? Безусловно нет. Только одно имеет значение — его свобода, которая во многом зависит от вас.
#— Что будет с Аннабель, когда эта веселая прогулка закончится? — спросил у Лампиона Брю, приканчивая очередную порцию виски во время все того же затянувшегося брифинга, тогда как Лампион осушал уже бог знает какой по счету стакан газированной воды. Ну и денек выдался! Даже по меркам Брю. За завтраком Митци огорошила его своими планами в отношении Бернара. В офисе его ждал полномасштабный бунт финансового отдела по поводу посменной работы в праздничные дни. Потом часовой телефонный разговор с ушлым поверенным в Глазго, который, однако, как выяснилось, был совершенно несведущ в бракоразводных делах. Потом бессмысленный двухчасовой ланч в ресторане «А-ля карт», когда он блистал остроумием перед двумя напрочь лишенными юмора клиентами из Ольденбурга. Потом похмелье, с которым он сейчас отчаянно боролся.
— Что будет с ней, Лампион? — повторил он свой вопрос.
— Этот вопрос исключительно в компетенции немцев, Томми, — рассудительно ответил Лампион, снова выступая в роли директора школы. — Могу предположить, что они оставят ее в покое. При условии, что она не станет писать мемуары и вообще раскачивать лодку.
— Боюсь, что этого недостаточно.
— Чего недостаточно?
— Ваших предположений. Мне нужны твердые гарантии. В письменном виде. Ей и копию мне.
— Копию чего, Томми? Кажется, вы немного раздражены. Наверно, нам стоит оставить этот разговор до другого раза.
Брю мерил шагами грязную комнату.
— Кто сказал, что у нас будет другой раз? Может и не быть. Если, например, я откажусь от участия. Что вы на это скажете? А?
— В таком случае, Томми, у Лондона не останется иного выхода, кроме как принять определенные санкции в отношении вашего банка.
— Принимайте, старина, мой вам совет. По полной программе. Сделайте милость. Банк «Фрэры» идет ко дну. Посетители бара пьют за упокой. Но долго ли нас будут оплакивать? Да и будут ли? Кто, скажите мне?! — Вот он, настоящий выпад. Жаль, что запоздалый. Соперники схватились за ножи, теперь не жди пощады. — Каждый день идет на дно какой-нибудь банк. В первую очередь — старые и неэффективные, вроде моего. Но это пустяки в сравнении с тем, как тряханет вас, ребята, когда ваша идеально задуманная операция с треском провалится, а? У меня нюх на крупную дичь, а здесь пахнет крупной дичью. Жаль нашего Йена. Казалось, парень далеко пойдет. Будем надеяться, что он сумеет найти приличную работу на стороне. Ваше здоровье. За вас и за всех, кто в вас верил!
Он подождал ответного тоста, но, к большой своей радости, не дождался.
— Скажите мне, Томми, что конкретно вас бы успокоило? — спросил Лампион голосом сухим, как прошлогодняя трава.
— Орден кавалера Британской империи. Чай с королевой. И десять миллионов компенсации за превращение банка «Фрэры» в русскую прачечную.
— Я полагаю, это шутка.
— Ну да. Один большой анекдот, как вся эта операция. У меня есть еще требования. Брейк-пойнты, говоря языком тенниса.
— И какие же это требования, Томми?
— Первое… будете записывать или запомните?
— Благодарю вас, я запомню.
— Официальное письмо. Адресованное фрау Аннабель Рихтер, копия мне. С подписью и печатью компетентного германского чиновника. С благодарностью за содействие и заверениями, что к ней не будут применены законные или иные меры. Это для разбега, так сказать. Дальше — вешки по дистанции.
У Лампиона глаза полезли на лоб.
— Я не шучу, дружище. Разговор серьезный. Ничто не заставит меня завтра переступить порог дома Абдуллы, пока я не буду полностью удовлетворен. Второе. Я хочу заранее увидеть новенький немецкий паспорт Иссы Карпова, который должен быть готов к моменту подписания им банковских бумаг о вступлении в наследство. Этот паспорт должен быть у меня в руках, дабы я мог показать его Аннабель, ввиду возможных пертурбаций, как неопровержимое доказательство: кто бы ни был кукловодом, дергающим ее за ниточки, он выполнит свои обещания, а не нырнет в кусты. Месседж понятен или нужны субтитры?
— Но это невозможно. Вы хотите, чтобы я выбил у немцев для него паспорт, да еще и передал вам? Послушайте, вы витаете в облаках!
— Ерунда. Отборное дерьмо, уж простите за прямоту. Вы в бизнесе, где принято размахивать волшебной палочкой. Так махните разок-другой как следует. И я скажу вам еще одну вещь.
— Да?
— Насчет паспорта.
— Ну?
— В вашем бизнесе, насколько я понимаю, паспорта стоят десять центов за штуку. Их подделывают, аннулируют, забирают, в них зашифровывают опасную информацию для властей других стран. Так?
— И что дальше?
— Вы у меня на коротком поводке, помните об этом. С выдачей паспорта Иссы поводок не оборвется. Если я узнаю, что вы его кинули, я вас выдам. Со всеми потрохами. Лампион из британского посольства в Берлине занимается разводками. Вы меня, конечно, поймаете, но будет уже поздно. А сейчас я иду домой. Позвоните, когда будет что сообщить. В любое время дня и ночи.
