Мастер Чэнь - Амалия и генералиссимус

— А в таких историях главное — это курьеры, которые везут деньги. Штука вся в том, чтобы выявить всю цепочку, сначала ее не трогая. И мы у себя в Дели получили информацию, что через Цейлон, очень скоро, поедет вот такой курьер из Англии. Появилась слабая надежда — а вдруг удастся проследить за курьером и выйти на главного человека из Сингапура?

— Сержа Лефранка, — сказала я.

— Хорошая фамилия — Серж Француз, — заметил Элистер. — А как едут люди из Англии в Малайю? Через Коломбо. Вот туда и послали меня, уже после Кабула. И, после долгого, нудного разбирательства я понял, что одна английская пара ведет себя странно — непонятно чем занята, меняет отели.

— И?

— И с этого момента я полностью ушел на дно и попросил за мной не следить. Я работаю один. Это все знают.

— У тебя есть близнец, он китаец, тот самый, которого послали опознавать Нгуена. Если все будет хорошо, я вас скоро познакомлю. Тоже работает один. Тоже овеян славой. А как ты познакомился с этой парой?

Элистер дернул головой и скромно улыбнулся, а мне захотелось его немедленно поцеловать.

— Я пошел грабить их гостиничный номер. Так, чтобы это было совсем бездарно, чтобы наверняка им попасться. Я изображал разорившегося плантатора, который дошел до предела, сейчас, знаешь ли, много таких.

— И они поверили?

— Как ни странно, да. Эта леди долго надо мной смеялась. Ну, а еще до того, как я ушел на дно, ребята в Коломбо устроили мне якобы неудавшееся ограбление банка, в смысле — развесили по всему городу мои портреты. Так что, знаешь ли, я на полном серьезе должен был скрываться от ничего не подозревавших констеблей. Тогда эта… Дебби сделала мне предложение дружить, и обещала вывезти меня в Малайю, где меня никто не ищет. Вот когда я понял, что это и правда те, кто нам нужны.

— Интереса ради — как она тебя вывезла?

— Побрила мне голову. Подложила вот сюда вату. Приклеила усы.

— Она прикасалась к твоей голове? Ладно, некоторые вещи лучше не знать. Приклеила, значит, усы… Подозреваю, что кое-кому надо запросить лондонские театры, тогда можно узнать ее настоящее имя…

— Но только я попал на вашу милую землю, как меня начало трясти. Сначала я не повериЛ — ведь три года ничего не было.

— Элистер, дорогой, эта малярия тебя спасла — для Дебби ты был предметом одноразового использования, представляешь, как ей это было бы удобно — никому не известный тут человек без имени, его можно употребить для какой-то пакости, а дальше — неопознанный труп в джунглях. Как сказал один мой знакомый, тут такой климат — или тигры. Ты же это отлично понимал. Как тебе спалось в их доме — хорошо?

— Пока я ничего не сделал для них, спалось хорошо. А когда началась эта тряска всего тела, просто было не до страхов. Неделю вообще не мог вставать. И сейчас готов спать сутками. А насчет использования — так это было ясно. Кстати, Джереми тоже не следовало обольщаться. Она и его так же использовала и выбросила бы. И отнюдь не живым.

— А кто он вообще?

— Вор, — коротко сказал Элистер. — Плохой вор.

Я молчала и размышляла. Всегда полезно думать, что твой противник тебя умнее. И поэтому когда видишь просто дурака, то тебе долго не верится, что он не прикидывается. Я вспоминала, как долго гадала: кто же эти два преступника, из которых один умный, а второй дурак. Мешало мне то, что использовать Вонга, а потом ликвидировать его, как я думала, может только кто-то местный, очень опытный в этом городе человек. И лишь потом пришла мысль: как же все просто, за плечом умного и опытного человека день за днем ходит его напарник и ученик, а потом его находки использует Дебби. Правда, от его глупостей, типа маузера, брошенного в блюдо с карри — или шелкового шнурка поперек моей дороги — уберечься она не успевала.

Я вздохнула.

— Почему о тебе не сообщили сюда? Как ты потерялся?

— Потому что никто не знал, с кем я. До того, как я полностью ушел в одиночное плавание, ребята в Коломбо знали только одно: что курьер едет из Англии в Малайю. И там встретится с человеком из Сингапура. Какой курьер, мужчина или женщина — ни малейшей идеи. А уж что их двое…

В общем, гримом она владеет хорошо. Видимо, наши из Коломбо и правда не смогли меня опознать при выезде, несмотря на рост. Это все создавало неудобства, но не люблю рисковать — я трус.

— Да, — сказала я нежно, — я знаю.

Краем глаза я давно уже видела на галерее возникающие на минуту головы инспекторов или констеблей. С почтительного отдаления они рассматривали легендарного «капитана Энди» и его счастливую знакомую.

— С меня хватило твоего Пенанга на всю жизнь, — добавил Элистер; — Я хорошо там понял, что это такое, когда кто-то из своих не свой. А тут — Коломбо, где я никого из этих своих не знаю. Может быть, их там на Коминтерн работает человек десять. Дебби, вдобавок, заметила бы любую слежку издалека — для актрисы не догадаться, кто тут, в толпе, плохо играет свою роль, просто смешно.

— А здесь, в Малайе, у тебя был телефонный номер и имя…

— Я все же вырвался к аппарату в Коломбо, сделал звонок, сказал, как договаривались, одно слово — Куала-Лумпур. Получил имя главы специального отделения и номер. И если ты думаешь, что здесь, у вас, мне легко было по этому номеру звонить и слышать в ответ нечто невразумительное — его нет и неизвестно… Ты же понимаешь, что просто так звонить из их дома было нельзя. Для суб-инспектора полиции — никаких проблем проверить у девушки на станции такие вещи.

— Элистер, дорогой, а как же тогда ты все-таки звонил?

— Э, — сказал он знакомым тоном.

— Э — что?

— Я звонил из твоего дома, Амалия, когда ты уезжала. Умело скрываясь от твоих китайцев. Стоя у твоей постели, если ты не против.

Пауза. Какой-то малыш выбегает на полицейский паданг с воздушным змеем в руках и начинает сосредоточенно разбираться в бечевках.

— Кстати, Элистер, не ты ли раза два воровал бумагу с моего стола?

— Бумагу? Да ни в коем случае, — удивился он.

А я удовлетворенно кивнула своим мыслям.

— Правда, я один раз стащил сигарету, — вежливо сказал он.

Я посмотрела на него сбоку.

— Элистер, — сказала я наконец. — Я сейчас сделаю с тобой что-то страшное.

Полезла к себе в сумку и достала жестянку сигарет — не своих «Данхилл», а его «Плейере», о которых я помнила по тем нескольким дням один год и восемь месяцев назад. Чем-то же я должна была заниматься, пока он сидел в полиции.

А потом достала небольшой новенький кошелек с деньгами.

— Ты ведь этого мне никогда не простишь, правда? Я даю деньги на сигареты человеку, который… Элистер, а вдруг у тебя уже есть какой-нибудь орден?

И тут я увидела на его лице какое-то странное выражение. Ему хотелось что-то мне сказать.

— Что, мой дорогой?

— У меня есть медаль. И — если очень повезет — у меня будет что-то еще. Это близко, совсем близко.

— Что?

— За Кабул. Если получится — они будут называть меня «сэр Элистер». Ты тогда будешь «леди Амалия». Это все, что я тебе могу дать. Но это лучше, чем просто просить у тебя деньги на сигареты.

Своими здоровенными пальцами он подцепил крышку жестянки сбоку, она издала еле слышный вздох. Тут он обнаружил, что у меня следует просить еще и зажигалку, и стало как-то видно, что даже этого ему делать не хочется.

Я пыталась не улыбаться. Какой прекрасный голый, затоптанный газон. Какой милый мальчик бежит к нам со змеем, закинув голову и поднимая бежевую пыль.

— Дорогой Элистер, это что — предложение, наконец? То есть, извини, этого последнего слова я не произносила… Или мне следует подождать, когда твое звание рыцаря Британской империи все же утвердят?

Он молчал, делая вид, что зажигалка не работает.

— Элистер, аты представь себе: король Джордж только и делает, что болеет, и вот однажды он в очередной раз выйдет на лужайку у дворца, посмотрит на деревья и небо, и скажет: а что тут за бумага и кто там еще такой? Да ну его к черту, этого не известного мне Элистера Макларена, хватит с него еще одной медали. И что нам тогда делать?

— Очень просто, Амалия. Тогда можно в отставку. Хватит и того, что я уже сделал. Не стыдно.

— Леди Амалия. Которую все равно не будут пускать с первого раза в Селангор-клуб или в «Истерн энд Ориентл» у нас в Джорджтауне. Я-то так живу всю жизнь, и неплохо, но твоя жизнь кончится. Не рано ли?

— Знаешь, в Пенанге, те несколько дней с тобой я радовался, как мальчишка, которому случайно достался кусок торта. И просто его ел. Надо было оказаться в Кабуле, в той дрянной истории, чтобы понять: все, я теперь знаю, кто мне нужен. И я начал идти к этой цели шаг за шагом. А я очень упорный. Остался последний шаг, Амалия.

Я смотрела на него, наклоняя голову то вправо, то влево. Он, с его упорством, забыл только об одном — сообщить мне о своем хитроумном плане. И, самое смешное, он был абсолютно прав.