Чингиз Абдуллаев - Совесть негодяев

Какие странные судьбы, думал Дронго, меря шагами зал. Родившиеся в другой Латвии, они всю свою жизнь боролись за установление Советской власти в своей республике, искренне считая, что это благо для собственного народа. Освобождали свою родину от фашистов, очищали её от «лесных братьев», радовались её успехам. И верили, верили в то, что они делают. Позднее найдутся лицемеры и прохвосты, которые попытаются оправдать собственное предательство ложными идеалами и общим безверием людей в ту систему, при которой эти прохвосты жили и процветали. И это будет неправдой. Ибо тысячи и тысячи людей искренне и честно проживали свою судьбу, стараясь делать это достойно и честно.

Для этих тысяч людей страшным разочарованием стал развал единого государства, крушение идеалов молодости, крах собственной судьбы. Внезапно они снова оказались в том самом государстве, из которого, казалось, уже однажды вырвались и о котором многие новые поколения знали лишь по книгам. И вся их жизнь, честно и достойно прожитая, оказалась никому не нужной судьбой выброшенной на свалку истории. Идеалы, за которые они боролись и воевали, голодали и страдали, ненавидели и любили, оказались пустыми, ненужными и зачастую просто надуманными. Жизнь заканчивалась, так и не успев начаться. Словно не было перерыва в полвека, в котором они прожили. Неведомый рок перенес их из детства в старость, лишив молодости и судьбы, не оставляя им никаких шансов на вторую попытку. И только испытавший подобную боль мог понять, как это страшно и безнадежно.

Объявили посадку, и он заторопился к выходу, успев увидеть, как не спеша поднимается молодая женщина. В салон самолета он пропустил её первой. Она села рядом с ним в своем светло-бежевом костюме с удлиненной, чуть ниже колен, юбкой и искоса посмотрела на него.

Стюардесса предложила им апельсиновый сок. Он отказался. Она взяла свой стакан.

— Вы чем-то расстроены? — спросила Зоя.

— Нет. С чего вы взяли? — удивился Дронго.

— Я видела ваше лицо в аэропорту, — сказала женщина. Багиров приучил её высказывать свои наблюдения открыто и прямо.

— Да, наверное, — согласился он, — просто думал об одной своей знакомой.

Женщина удивленно взглянула на него и ничего больше не спросила. Когда принесли очередную порцию напитков, он традиционно попросил томатный сок с лимоном, а она, отказавшись от ликера, взяла бокал шампанского. Подали ужин, и стюардесса положила подносы им на столики. Свой бокал Зоя поставила на столик, рядом с подносом. В столиках имелась одна неприятная особенность. В самом центре был довольно большой выступ, который, будучи прикрытым салфеткой, создавал обманчивое впечатление твердой поверхности. Видимо, забывшись, молодая женщина захотела положить туда свою вилку, и та едва не упала на пол. Опасаясь, что она упадет, женщина резко схватила вилку, задев при этом свой бокал с шампанским, который благополучно опрокинулся на темно-синие брюки Дронго.

— Ой, извините, — испугалась женщина, — я нечаянно.

— Понимаю, что не нарочно, — улыбнулся он, — ничего страшного.

— У меня есть платок, — потянулась она к своей сумочке.

— У меня он тоже есть, не нужно так переживать из-за обычного бокала шампанского. Во-первых, опрокинулось совсем немного. Во-вторых, я сейчас вытру, в-третьих, на темных брюках пятно все равно не будет видно.

Она улыбнулась, но ничего больше не сказала. Он вышел в туалет и, вернувшись через две минуты, улыбнулся молодой женщине.

— Уже ничего не видно.

— Извините, — еще раз сказала она.

— Ничего. Давайте лучше поговорим о деле, — он взглянул на часы, — как раз осталось лететь около часа. Кто такой этот Керим Измаилович? Вы его хорошо знаете?

— Неплохо, — когда дело касалось её работы, она сразу становилась уверенной и подчеркнуто собранной, — он довольно часто приезжает в гости к Рафаэлю Мамедовичу. Возглавляет крупную фирму, имеет влияние в нескольких московских банках. Все его телефоны я знаю. Я думаю, он будет встречать нас в депутатской.

— А Мурад Гасанов?

— Этого я знаю хуже. Видела всего два раза. Он в Баку ввязался в политику, и его за это даже посадили в тюрьму. Рафаэль Мамедович очень сильно ругался. Звонил жене Гасанова и кричал, что такому богатому человеку незачем лезть в политику. Гасанов переводил наши деньги в зарубежные банки.

— Вы знаете его телефон в Баку? А где вы их берете?

— Я их запоминаю, — серьезно ответила Зоя.

— Все? — не поверил он.

— Конечно, все. Никогда не ношу с собой записную книжку.

— И сколько телефонов вы можете помнить?

— Около пятисот — точно.

— Вы издеваетесь? — взглянул на неё Дронго. — Каким образом?

— В школе была чемпионкой по шахматам, — пояснила Зоя. — В детстве я была довольно некрасивым ребенком, и моя мама с горя решила отдать меня в шахматистки. Она руководствовалась обычным родительским эгоизмом. Некрасивая, так хоть умная. Вот я и стала кандидатом в мастера спорта. А после девятого класса выяснилось, что я могу быть и красивой. Тогда я забросила шахматы.

— Теперь верю. Никогда не буду играть с вами в шахматы. Его московский телефон тоже помните?

— Помню.

— Назовите. Она сказала.

— А бакинский?

Она даже не запнулась.

— Номер телефона Керима Измаиловича?

— У него несколько телефонов.

— Назовите те, которые вы помните.

— Я помню все.

— Говорите.

Она перечислила три телефонных номера, среди которых был и номер аппарата спутниковой связи.

— Вообще-то я вам поверил, — удовлетворенно сказал Дронго, — память у вас действительно феноменальная. Вас можно возить с собой вместо записной книжки. А как Гасанов оказался в Москве?

— Он бежал из тюрьмы.

— Подпольный граф Монте-Кристо? Какой молодец. Надеюсь, он не прыгал с башни в воду?

Она засмеялась, представив себе приземистую полноватую фигуру Мурада Гасанова в роли несчастного арестанта замка Иф.

— Нет, думаю, он не прыгал.

— Насчет сбежал, точно?

— Точно. Шеф узнал об этом из Баку в тот же день.

— Мне нравятся ваши исчерпывающие ответы.

— Рафаэль Мамедович приказал мне помогать вам во всем.

— Он сбежал один?

— Нет, с двумя напарниками по камере. Один был генерал, бывший заместитель министра обороны.

— Ого! Это уже не граф Монте-Кристо. Это уже Матиас Шандор. Остальных схватили?

— Нет, они тоже в Москве.

— Надеюсь, за ними не охотятся правительственные агенты?

— Не знаю.

— У кого есть право подписи документов?

— Только у Гасанова и Рафаэля Мамедовича.

— А кто знал об этих деньгах?

— Только они двое.

— Так не бывает. Должны были об этом знать бухгалтера, операторы, финансисты. И секрет, который не является секретом двоих, уже может считаться просто общенародным достоянием.

Когда она улыбалась, он замечал её мелкие ровные зубы. И он невольно любовался её улыбкой. Зоя была действительно красивой женщиной.

— Когда мы приедем в Москву, куда вы поедете?

— Мне нужно отвечать и на этот вопрос? — невольно нахмурилась женщина.

— Я спрашиваю об этом не для того, чтобы к вам приставать. Мне это нужно по делу. Так куда вы поедете?

— К себе домой.

— Где вы живете?

— На Кутузовском проспекте.

— Там рядом квартира Рафаэля Мамедовича. Я об этом слышал. Правильно?

Молодая женщина чуть покраснела.

— Да, — сказала она нетвердо, — да, там и его квартира.

— Простите за мою бестактность. Это одна и та же квартира?

Она вспыхнула.

— Нет, — немного резче, чем следовало, сказала она, — это моя квартира. Он живет в другом блоке и на другом этаже.

— Но вы живете в соседних квартирах? — уточнил Дронго.

— Да, мы соседи.

— Какая у вас квартира?

— Три комнаты. Обычная. Семьдесят метров полезной площади.

— А у него?

— Там объединены две квартиры. Четырехкомнатная и трехкомнатная. В этих квартирах он живет обычно один. Семья находится в другом месте. Здесь он принимает людей.

— Я знаю. Кроме него, кто-нибудь живет в этой квартире?

— Нет, но когда он дома, в прихожей обычно дежурят его помощники.

— То есть телохранители?

— Да.

— У кого есть ключи от его квартиры? У жены, детей?

— Нет, — снова чуть запнулась Зоя, — ни у кого нет.

— Даже у вас?

— У меня есть.

— У кого еще?

— Больше ни у кого. Рафаэль Мамедович довольно замкнутый человек и доверяет не каждому встречному.

— Ваш намек понял. Надеюсь, это не в мой огород?

— Не в ваш. Но если вы будете задавать такие вопросы…

— Мне нужно знать, кто может иметь доступ к его бумагам в квартире.

— Никто, кроме меня.

— Учту. Бумаги находятся там?

Она молчала.

— Вы не слышали вопроса? — терпеливо спросил Дронго.

— Я вас прекрасно поняла. Просто у меня поручение передать вам эти бумаги. И все. У меня не было разрешения рассказать вам, где они находятся.