Чингиз Абдуллаев - Кредо негодяев
— Конкретнее, — перебил словоохотливого старичка Клычков, — покажите, что вы привезли.
— Зарплата, конечно, наличными? — спросил старичок. С ним вместе на грузовичке приехало несколько высоких мрачных парней, среди которых был и темнокожий. Он так и сказал по-русски «зарплата».
— Да, разумеется, — ответил Клык, — но только за хороший товар.
Старичок всплеснул руками.
— Разве когда-нибудь мы подводили? У нас все правильно, все оформлено. Весь товар только высшего качества, и все по строгим американским законам. Мы сразу оформим вам разрешение. Нотариус будет здесь через десять минут после того, как мы договоримся.
— Только без нас, — попросил Клычков, — что это такое?
— Гранатометы. Последняя модель, — охотно пояснил старичок, — будете довольны, здесь есть специальный прицел, позволяющий сфокусировать цель. Это модель «Хоклер и Кох». Самая лучшая модель «НК-79».
— Хорошо, а автоматы?
— Как мы говорили. Я только понял, что вам нужно было больше «игрушек». Поэтому мы и привезли достаточно много разного оружия. Здесь есть и штурмовые винтовки «энфилд», и недавно разработанные «мини-узи». Их длина около шестидесяти сантиметров, а со сложенным плечевым упором вообще только тридцать шесть. Они намного меньше обычных «узи». Те автоматы со сложенным прикладом всего сорок семь сантиметров, — охотно объяснил старичок.
Разговаривая с ним по телефону, Клычков, опасаясь подслушивания, использовал воровской жаргон, назвав оружие «игрушками». Но здесь его понимали без лишних объяснений.
— Это «АКМ», последняя модель. Видите, они были сделаны специально для наших десантников. Маленькие удобные ручки. Абсолютно новая модель девяносто первого года, «АК-74М». Здесь можно применить и подствольный гранатомет.
— Почему не привезли «ингрэмы»? — строго спросил Клычков. Это были специальные бесшумные пистолеты-пулеметы, используемые на вооружении в спецподразделениях полиции США.
— Как не привезли? — обиделся старичок. — В том ящике лежат. Прямо в новой упаковке. Можете забрать весь ящик.
— Гранаты? — спросил, заглядывая в этот ящик, Клычков.
— Там французские осколочные, здесь китайские. Они для прорыва бетонных заграждений и имеют очень мощную взрывную силу, выбивают взрывной волной практически любую ограду или дверь.
— Приборы ночного видения, — продолжал перечислять старичок, — это радиоуправляемые мины. Это мины с управляемыми механизмами, поставленные на длительное либо короткое использование. Можно даже делать направляемый взрыв. Это специальное ружье для слезоточивого газа. Ни один человек не может остаться в помещении, не получив ожог легких. Это пять противогазов. Я на всякий случай привез пять.
— Я же говорил, что нас четверо.
— Дорогой господин Клычков! Вы звоните ко мне из Сан-Франциско и говорите — нам нужно оружие. И я бросаю все свои дела, мчусь сюда, чтобы помочь вам. Вы меня действительно предупреждали, что вас четверо. Но ведь штурмовое оружие нужно только для штурма. И тут я понял, что вы хотите либо кого-то убить, либо кого-то освободить. Это не мое дело, но на всякий случай я привез и пятый противогаз.
— Спасибо, — серьезно ответил Дронго, — мы вам очень благодарны. Давайте грузить ящики в наши машины, если они туда, конечно, влезут. А если не влезут, то лучше всего их оставить здесь, а самим выгрузить из ящиков все необходимое.
— Влезут, — кивнул старичок, — там еще должны быть бронежилеты. Они из кевлара, и я даю их вам всего лишь в прокат на три дня. Вам хватит три дня?
— Вы разумный человек, — торжественно сказал Дронго, — с вами очень приятно иметь дело.
— Только когда нужно. Мне говорят, Исай, ты нужен.
— Это так, — серьезно согласился Клычков, — вы просто как палочка-выручалочка.
— Просто я знаю людей, — пожал плечами Исай. — Осторожнее! — резко крикнул он двум своим работникам. — Там мины, а не помидоры.
Вскоре все было кончено.
— С вас тридцать одна тысяча восемьсот долларов, — любезно сообщил старичок.
— У меня нет таких денег, — покачал головой Клычков, — может, вы немного сбавите?
— Я и так сбавил почти наполовину, — сказал хитрый и расчетливый старичок, — дальше просто некуда.
— Берем, — решил Дронго, — у меня с собой восемь тысяч долларов. Нестор, сколько у тебя?
— Четыре тысячи, — даже не считая, отозвался грузин.
— А сколько у тебя на карточке? — спросил Дронго.
— Шестнадцать с половиной, но я их знаю, нужно платить все и сразу.
— Отсрочка возможна?
— Нет. Они просто заберут свой товар и уедут, нужно платить.
— Не хватает четырех тысяч, — задумчиво произнес Дронго, — их нужно срочно найти.
— Вот моя карточка, — сказал вдруг появившийся Цапля, — у меня как раз чуть больше пяти. Пусть снимают все деньги. После сегодняшней ночи они мне могут не понадобиться.
Дронго, не скрывая своей радости, передал две кредитные карточки и две пачки денег старичку. Тот, взяв деньги, тщательно их пересчитал и сказал:
— А это мой маленький подарок, — и показал на небольшую коробку, которую принесли последней.
— Что там такое? — не понял Клычков.
— Радиоуправляемый вездеход. Его можно направить в любую сторону, он начинен таким количеством взрывчатых веществ, что может взорвать даже Эмпайр-Стейт-Билдинг. Я очень надеюсь, что вы не будете этого делать. Внешне он похож на интересную игрушку.
— Договорились, — кивнул Клык, и они заторопились к машинам.
— Простите меня, — снова послышался за спиной голос старика, — но, если вы сегодня вернетесь домой, может, вы снова продадите мне мое оборудование и имущество за половину цены? Как вы считаете, это нормальное предложение?
— До свидания! — ничего больше не сказав ему, закричал злой Клычков, усаживаясь в автомобиль. Он с силой закрыл дверь. — Ненормальная жадность, — пробормотал он.
— По-моему, он прав, — вздохнул Дронго, — если мы не добьемся успеха сегодня ночью, завтра нам уже штурмовое оружие вообще не понадобится. В этом смысле нам нужно было согласиться на деловое предложение этого мистера.
— Страна торговцев и дураков, — убежденно сказал Клычков, — они все тут такие, ничего святого нет. Сумеем мы вернуться — и он купит оружие у нас, не сумеем — значит наше оружие продадут другие.
— Приятная перспектива, — усмехнулся Дронго, — скоро будет светать. Мы успеем доехать за два часа?
— Должны успеть, — посмотрел на часы Клык, — и еще около часа нужно, чтобы все подготовить на месте.
Они ехали в машине молча, почти не разговаривая. В первом автомобиле сидели Клык и Дронго, словно взаимное несчастье объединило их, во втором — Нестор и Цапля.
Они уже подъезжали к Хартфорду, когда Дронго спросил:
— Как ты думаешь, женщины там?
— Думаю, да, — сквозь зубы ответил Клычков.
— Им можно доверять, — спросил Дронго, имея в виду людей Рябого, — они не будут трогать женщин?
Клычков, сжав зубы, молчал. Дронго почувствовал, как начинает вибрировать правая щека, что случалось во время сильных волнений. «И почему только Лона приехала из Сиэтла? — с запоздалым сожалением подумал он. — Почему я позвонил этой Барбаре, как я мог так ошибиться? Это ведь было элементарно. Бандиты проверили мои телефонные разговоры и выяснили, где живет Барбара. А там взяли и Лону».
— Скоро будем, — прервал его мрачные размышления Клычков.
— Будем настоящими мужчинами, — закрыв глаза, прошептал Дронго.
— Что ты сказал? — спросил не понявший его реплики Клычков.
— Расул Гамзатов сказал, что драться нужно в двух случаях — за любимую женщину и за Родину. Во всех остальных случаях дерутся только петухи.
— Смешно, — подумав, сказал Клык.
— Да нет, не очень. Поэт прав.
— Ты, наверно, коммунистом был? — спросил у Дронго его товарищ по несчастью.
— Почему был?
— Ах ты идейный, — недовольно сказал Клычков, всматриваясь в темноту, — что такого великого сделали ваши ублюдки-коммунисты? Жрали, пили, срали и просрали всю страну И не говори мне про Родину. Моя Родина для меня здесь, в Бостоне. Это я сам и моя Катька. И больше никто. И за то, что у нас с тобой отняли баб наших, мы сейчас едем туда. Едем, чтобы убить Рябого и вернуть наших баб. Вот тебе моя философия.
Дронго молчал. Спорить как-то не хотелось.
— У меня ведь баб много было, — продолжал вдруг, неизвестно почему, Клычков, — разных баб, хотя больше все стервы попадались, дешевки, лярвы. А вот настоящей среди них никогда не встречал. И вот встретил свою Катьку в Новгороде. Знаешь, она на меня посмотрела, и я решил — все, завязал. Никогда больше на дело не пойду. Почувствовал в себе что-то.
Он снова замолчал. Дронго, поняв его состояние, молчал.
— Думаешь, какая любовь большая, а? — сквозь зубы спросил Клычков. — Да не было никакой любви. Это пока я трезвый был, я все о ее душе думал, а как напился… — Он снова замолчал и вдруг с небывалым ожесточением сказал: — Все мы говно одно. Все до единого. И ты такой же, если с нами связался. — Он снова замолчал и продолжал: — В общем, напился я в тот день. А как только напился, так всю эту дурь любовную из моей головы и вышибло. А Катька вечером одна возвращаться должна была. Она студенткой была. И что ты думаешь я сделал?
