Операция «Канкан» - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Над этими двумя фигурами — только Гитлер. Он лично утверждает кандидатуру шефа разведки? Логично. Уровень — много выше, чем в состоянии достучаться «дядюшка». Проблемы графской карьеры не так волнуют, как ситуация с Элен. Шайзе, Мюллер читает мои мысли по лицу? Как он выбирает, куда ударить — причем по самому больному?
Точно — читает. Иначе трудно объяснить, почему именно в следующую секунду звучат издевательские слова:
— Я сломаю вашу английскую постельную игрушку. Рейх начал войну с Советами, англичане сами запросят мира. Эта британская шпионская ячейка подлежит ликвидации.
Проглатываю тугой комок. В РСХА, как часто бывает, правая рука действует против левой. Кто-то считает, что англичан нужно беречь ради мостиков к миру, кто-то… Времени на раздумья — ни секунды. Надо действовать!
— Да, герр бригадефюрер. Я лучше других знаю состав их группы. Разрешите принять участие в арестах.
Он неожиданно добреет. Прямо на глазах и очень ненатурально.
— Вы провели ночь в тюрьме, наверно — не сомкнули глаз. Отдохните.
— Я бодр и могу работать столько, сколько потребуют интересы Рейха.
Мюллер криво ухмыляется.
— Валяйте. О результатах доложите к вечеру. Не мне — прямому начальнику. Вон!
Будут вам результаты.
В кожаную папку кладу светокопии особо секретных документов, категорически не подлежащих выносу за пределы конторы. Но к Монблану моих прегрешений это — не более чем детская лопатка песка. Прыгаю за руль «хорха», отгоняя серых мух перед глазами. Не хватало еще попасть в аварию, когда еду домой арестовывать свою девушку. Славный дебют в Гестапо…
Глава 30. Гесс
Особняк Митчетт-Плейс, с виду — обычное здание Викторианской эпохи, выделялся военным постом у ворот и хорошо заметными с улицы решетками на окнах. Кому взбредет в голову проникнуть в охраняемый дом? Но решетки служили иной цели — не дать выбраться из особняка наружу. Здесь томился незадачливый «голубь мира» и военный преступник Рудольф Гесс, прилетевший в Шотландию в ночь на 11 мая с предложением британскому парламенту прекратить боевые действия с Рейхом.
Днем, когда Европу облетела весть о начале Восточной кампании Вермахта, в ворота Митчетт-Плейс въехал «роллс-ройс», пара автомобилей охраны заблокировала улицу снаружи. Навестить самого высокопоставленного военнопленного прибыл сэр Энтони Иден, член кабинета Уинстона Черчилля.
В особняке, приспособленном под тюрьму, но не для приема VIP-персон, отсутствовала комфортная переговорная комната. Офицер охраны проводил сэра Идена в столовую, общую для узника и стражников.
— Как он?
— Удовлетворительно, сэр, — доложил доктор Дике, эскулап с военной выправкой. — Нервничает, если гороскоп сулит ему трудный день, порой впадает от этого в панику. Психозы купируются успокоительными. Досаждает приступами паранойи. Опасается, что мы его отравим или перережем ему горло во сне.
— Он того заслуживает… Впрочем, пока может принести хоть какую-то пользу, пусть живет. Прикажите доставить!
Грубая физиономия бывшего заместителя фюрера осунулась так, будто он отбывал заключение в концлагере, а не в особых условиях, где получал питание и медицинское обслуживание щедрее, чем доставалось жителям Лондона. Санитар-охранник выкатил Гесса на кресле-каталке. Мало того, что миротворец повредил ногу, выпрыгнув ночью с парашютом, так еще умудрился в заключении сломать бедро. Дике проверил пульс пациента и кивнул: о’кей, можете приступать к допросу. Пленник перехватил инициативу.
— Я говорил! Я предупреждал, что начнется!
На столе лежала раскрытая «Таймс» с огромными буквами на первой полосе о вступлении России в войну. При всем неприятии большевизма, миллионы британцев в этот день читали газеты и слушали «Би-Би-Си», затаив дыхание. Теперь не они одни сражаются с нацизмом!
Министр уселся напротив заключенного. На миг пожалел, что отдал охраннику трость и котелок. Кровожадная радость германского психопата выбила из колеи, хотелось занять пальцы чем-нибудь, закурить, но сэр Иден сдержал порыв. Гесс не курит, показывая пример молодежи Гитлерюгенда, обдавать его, беспомощного, клубами дыма недостойно джентльмена. Вот приказать вывести и честно поставить к стенке — другое дело.
— Задумав перелет, вы уже знали, что фюрер начнет войну на Востоке независимо от позиции правительства Его Величества.
— Естественно.
Гесс говорил по-английски изумительно чисто. Оттого встретивший его шотландский фермер не сразу поверил, что на поле спустился с парашютом немецкий летчик.
— Значит, вы просчитывали вариант: что изменится в позиции Берлина, если ваше предложение будет отвергнуто, а Гитлер объявит войну Сталину.
Рубленая физиономия Гесса перекосилась нервной гримасой.
— Коренным образом не изменилось ничего! Навалившись на Британию, Рейх в состоянии завладеть островами. Но фюрер решил не спешить с десантом. Через три месяца в распоряжении Берлина будут все богатства России до Урала: нефть, металлы, электроэнергия, колоссальная территория, десятки миллионов рабочих рук. Захват Британских островов упростится еще более, это очевидно! Однако мой фюрер по-прежнему не желает бороться с англичанами. Его интересы ограничиваются Европой и бывшими колониями кайзера, что вы отняли после Мировой войны.
— Пока ограничиваются, — согласно кивнул сэр Иден, подчеркнув «пока», ибо аппетит Гитлера рос пропорционально проглоченному куску. Чемберлен поверил ограниченности интересов и скормил коричневому монстру Австрию с Чехией, что из его уступчивости вышло? — Ваш список требований известен, включая отставку сэра Черчилля.
Гесс порывисто дернул рукой.
— Британии не повезло с лидером, но это дело британцев. Если Черчилль согласится на мир, будем договариваться с ним.
— Очень великодушно с вашей стороны, — не удержался от колкости сэр Иден. — Боюсь, ваши инструкции относительно отношений с Британией устарели на полтора месяца, если ничего нового не можете сказать.
— Что вы хотите услышать нового? — Гесс взвинтился, и доктор Дике немедленно наполнил шприц какой-то бесцветной жидкостью. — Германия борется за мир!
— О да! Вы постоянно трубите, что уложили нас на обе лопатки и одновременно вымаливаете перемирие. Только в этом году я насчитал три инициативы через независимые каналы, кроме вашего странного перелета. По линии МИД, разведки, через посредников в разных странах. Если вы так не желаете войны, какого дьявола в нее ввязались? Выздоравливайте.
— А какова реакция вашего правительства на Восточный фронт? — Гесс выкрикнул последний вопрос в спину министру, когда за ним уже закрылась дверь. Возвращаться и продолжать бесплодный диалог сэр Иден счел ниже своего достоинства. Гесс — отыгранная карта, сброшенная в отбой.
— Успокойтесь! — проговорил доктор Дике, закатывая рукав пленника. — Все сами узнаем из «Таймс».
Опубликованное заявление Уинстона Черчилля поразило миролюбивого нациста до глубины души. От переживаний обострились боли в бедре, медики были вынуждены вкатить ему дозу морфия. Мучения уменьшились, но только физические. Вопреки здравому смыслу, британское правительство заявило о полной поддержке Сталина! Гесс готов был взвыть как волк на луну: вместо создания единого фронта против большевизма англичане воюют против европейской цивилизации…
Нацист добивался встречи с Черчиллем, с королем, с членами Парламента. Тщетно. Он хотел сказать им — не слушайте еврейское лобби, толкающее Британию в объятия
