Йоханнес Зиммель - Пятый угол
— Прелестно.
— …он против тебя ничего не имеет, говорит он, но твое влияние на Шанталь разрушительно. Из-за тебя она становится мягкой…
— Да ну!
— …ты — порча для нашей банды. Чтобы защитить Шанталь, говорит он, тебя нужно прикончить… Пьер, рви когти! Убирайся.
— Напротив.
— Что?
— Слушай внимательно, Бастиан, — начал Томас Ливен. Что его друг и сделал, вначале качая головой, затем сомневаясь, а под конец одобрительно. Он проворчал:
— Ну, прекрасно, если ты так в себе уверен. Тогда через два часа. Но все на твою ответственность!
Он положил трубку и вернулся в прокуренную заднюю комнату, где хромой Франсуа по прозвищу Копыто как раз страстно убеждал собравшихся отправить в лучший мир этого Жана Леблана, или Пьера Юнебеля, или как его там еще зовут.
— …в интересах всех нас, — говорил он и при этом вонзил острие невероятно тонкого и невероятно острого складного ножа в столешницу. Затем он набросился на Бастиана:
— Ты где был?
— Говорил по телефону с Пьером, — невозмутимо ответил тот. — Он приглашает нас всех на обед. Через два часа. В моей квартире. Он считает, что там мы могли бы все спокойно обсудить…
Шанталь вскрикнула. Все начали говорить, перебивая друг друга.
— Молчать! — прорычал Копыто, и все стихло. — В мужестве парню не откажешь. Что ж, пошли.
10— Приветствую вас, господа, — сказал Томас Ливен, целуя руку бледной шефине, находившейся на грани нервного срыва.
Пятнадцать подонков столпились в квартире Бастиана, одни — ухмыляясь, другие — озлобленно и угрожающе озираясь. Они оглядели празднично сервированный стол. Это был тот самый большой стол, который Бастиан использовал под железную дорогу. Томас накрыл его с помощью Маслины. Горы, долины, мосты, реки и вокзалы он убрал, но один рельсовый путь остался. Он пролегал по белой скатерти с одного конца стола до другого мимо рюмок, тарелок и приборов.
— Что ж, — заговорил Томас, потирая руки, — могу ли попросить господ занять места? Шанталь во главе, я же по некоторым причинам сяду на другом конце. Пожалуйста, господа, устраивайтесь поудобнее. Отложите на некоторое время свои убийственные намерения.
Мужчины рассаживались, перешептываясь, бормоча и все еще недоверчиво поглядывая. Перед местом, предназначенным для Шанталь, стояла ваза с тепличными розами. Томас продумал все…
Маслина и два его официанта подали первое блюдо. Суп из сыра. Томас приготовил его на кухне «У папы». Посуда и приборы были также из заведения.
— Ну, с богом, приятного аппетита, — пожелал Томас. Он сидел в конце стола. Рядом с его местом находились какие-то таинственные предметы. Никто не мог разглядеть их, покрытых грудой салфеток. Под эту груду уходили рельсы.
Собравшиеся поедали суп молча. Что бы там ни было, но они оставались французами, знавшими толк в хорошей еде.
Шанталь ни на секунду не спускала глаз с Томаса. В них отражалась целая гамма чувств. Копыто, озлобленный и молчаливый, хлебал, опустив голову.
За супом последовало рагу из кролика. После этого Маслина и его официанты с трудом втащили блюдо, выглядевшее как супергигантский торт. Его водрузили на особый стол рядом с Томасом Ливеном.
Томас вооружился огромным ножом. Затачивая его, он говорил:
— Господа! Теперь позволю себе предложить вашему вниманию нечто новое, мое изобретение, так сказать. Мне ясно, что у каждого из присутствующих свой темперамент. Некоторые из вас люди кроткие и хотят меня простить, другие, холерики, — прикончить, — он поднял руку. — Тихо, тихо, как известно, о вкусах не спорят. Но именно поэтому я позволил себе приготовить блюдо, которое будет по вкусу каждому, — он показал на торт. — Вуаля, паштет-сюрприз!
Он обратился к Шанталь:
— Дорогая, какое филе предпочитаешь — из говядины, свинины или телятины?
— Те… те… телятину, — прохрипела Шанталь. Она энергично прокашлялась и повторила чересчур громко: — Филе из телятины.
— Пожалуйста, сию минуту, — Томас пристально пригляделся к торту, немного развернул его и вырезал из намеченной трети добрый кусок филе из телятины, запеченного в слоеном тесте, и положил на тарелку.
Затем он убрал салфетки, открыв предметы, находившиеся рядом с ним: электрический игрушечный локомотив Бастиана с тендером и прицепленным большим товарным вагоном, за ними — пульт управления электрической железной дорогой.
Томас поставил тарелку с телячьим филе на товарный вагон и нажал на пуск. Загудев, локомотив двинулся вперед, таща через весь стол тендер, вагон и полную тарелку мимо пятнадцати удивленных мошенников. Поезд остановился перед Шанталь. Она забрала тарелку. Несколько мужчин изумленно рассмеялись, один зааплодировал.
Томас вернул локомотив с пустым вагоном, при этом хладнокровно осведомившись:
— Что желает господин слева от Шанталь?
Какой-то разбойничьего вида малый с повязкой на глазу скривил рот в широкой ухмылке и крикнул:
— Свинину!
— Свинину, прошу, — сказал Томас. Он снова нацелился взглядом на огромный паштет, вырезал из другой трети кусок свиного филе и переправил его тем же способом.
Теперь мужчины оживились. Идея понравилась. Вперемешку посыпались заказы. Один кричал:
— Мне говядину!
— Охотно, — отвечал Томас, обслуживая его. Теперь аплодировало уже несколько человек. Томас взглянул на Шанталь и подмигнул. Против воли она улыбнулась. Компания за столом разговаривала все громче, вела себя все развязнее. Мужчины заказывали, перебивая друг друга. А маленький локомотив сновал туда-сюда по столу. Под конец остался один Франсуа Копыто, сидевший перед пустой тарелкой. Томас обратился к нему:
— А вы, мсье? — осведомился он, снова затачивая разделочный нож.
Франсуа смотрел на него долгим гнетущим взглядом. Потом медленно поднялся и сунул руку в карман. Шанталь вскрикнула, Бастиан незаметно извлек свой пистолет, когда увидел, что Копыто уже держит в руке нож, которого все боялись. Щелчок — и вылетел клинок. Копыто, ни слова не говоря, хромая, сделал шаг в направлении Томаса. И еще один. И вот он уже перед ним. Наступила гробовая тишина. Франсуа смотрел в глаза спокойно стоящему Томасу Ливену — так долго, что можно было досчитать до десяти. И, внезапно ухмыльнувшись, сказал:
— Возьмите мой нож, он острее. И дайте мне свинины, поганец!
118 декабря 1940 года штурмбанфюрер Айхер и его адъютант Винтер появились в Марселе (разумеется, в штатском) и потребовали передать им господ де Лессепа и Бержье. Обоих без промедления доставили в Париж. И только здесь скупщикам учинили допрос с пристрастием.
10 декабря 1940 года парижское СД направило во все свои отделения уведомление о розыске.
13 декабря в одной из комнат парижского отеля «Лютеция», используемого теперь для нужд германского абвера, произошло следующее:
Капитан Бреннер из III отдела прочитал уведомление о розыске, объявленное конкурирующей фирмой. В первый раз он пробежал его бегло, потом что-то привлекло его внимание, он стал читать второй раз, уже более внимательно.
Разыскивался некий Пьер Юнебель. Основание для задержания было сформулировано невнятно: «Выдача агентов СД французским властям».
И капитан Бреннер снова вчитался в текст: Пьер Юнебель. Лицо узкое. Глаза темные. Волосы черные, коротко подстриженные. Рост примерно 1,75. Стройный. Носит золотые часы-луковицу, которыми время от времени поигрывает. Особые приметы: любит готовить.
Гм.
Любит готовить.
Гм!!!
Капитан Бреннер потер лоб. Это же было… Было когда-то… Некоего генерала обвел вокруг пальца некий господин, любитель постоять у плиты. Это случилось при захвате Парижа. И по поводу инцидента было еще заведено дело… дело… дело…
Час спустя капитан Бреннер обнаружил в архиве то, что искал: тоненькую папочку. Память не обманула капитана. В ней значилось: Томас Ливен, он же Жан Леблан. Рост примерно 1,75. Узкое лицо. Темные глаза. Темные волосы. Носит старомодные золотые часы с боем. Особые приметы: страстный кулинар.
Капитана Бреннера охватила охотничья лихорадка. У него были свои личные связи в СД. Три дня он наводил справки и понял, почему штурмбанфюрер Айхер так азартно гоняется за господином Юнебелем, он же Леблан, он же Ливен. Бреннер усмехался, составляя донесение своему высшему руководству.
Адмирал Вильгельм Канарис читал рапорт капитана Бреннера в своем берлинском кабинете на Тирпиц-Уфер, ухмылка на его лице становилась все шире. Азарт, охвативший его человека в Париже, передался ему. Полюбуйтесь: Главное управление имперской безопасности грабит неоккупированную часть Франции. Это я суну под нос господину Гиммлеру! А вокруг пальца обвел их некий Юнебель, он же Леблан, он же…
Адмирал посерьезнел. Он перечитал последний абзац. И еще раз. Затем вызвал секретаршу:
