Андрей Ильин - Боец невидимого фронта

Подполковник сразу все понял.

— Возможно, это была ошибка особистов. Но даже если это так, пусть — так, но все равно лучше потерять двух человек, чем двадцать или двести. Вспомни бой на мосту. И подумай, что бы было, если бы вы знали о засаде заранее. Вернее, чего бы не было. И подумай, согласился ли бы ты заплатить за это жизнью посторонних людей. Того же председателя и милиционера?

Время такое: лес рубят — щепки летят.

А может, и верно…

— Оправдать ошибку может только одно. Знаешь что? Ликвидация бандитов. Которые уже не убьют наших товарищей и никого не убьют. А если нет, если ты не сможешь, то тогда действительно, тогда все это было зря… Лесные братья вышли на «борцов» быстро. От них пришел и связник.

— Мы действуем разрозненно, и Советы бьют нас. Бьют поодиночке, — начал издалека связник.

— Что ты предлагаешь?

— Не я предлагаю, мы предлагаем. Надо объединить наши усилия, и тогда мы будем способны на серьезные действия.

— Это верно.

— Тогда я приглашаю вас на переговоры.

— Пожалуйста, приходите, поговорим.

— Нет, не мы к вам, вы — к нам.

— Почему?

— Наш отряд больше.

Это был риск, смертельный риск, но принесенные во имя победы жертвы надо было оправдывать.

— Хорошо, я согласен…

В лагерь бандитов шли две ночи, постоянно меняя направление движения,

Следы путают. Значит, не верят.

Только зря путают, подполковник предусмотрел такой поворот и должен был пустить по следу отряда следопытов…

В лагере «борцов» со всех сторон обступили лесные братья. Разом лязгнули затворы.

— Сдавайте оружие!

— Так-то вы встречаете своих союзников?

— Береженого бог бережет.

«Борцов» загнали в землянку и, вызывая наверх, допрашивали по одному.

— Как вы здесь оказались?

— Нас обложили особисты, там, в Латвии, пришлось пробиваться на юг…

— Что-то ты не похож на латыша.

— У меня отец русский.

— Скажи что-нибудь на латышском.

— Я не знаю латышского. Меня воспитывал отец…

Легенды были продуманы хорошо, допросы многократно отрепетированы. А выбивать из будущих союзников признание силой они не решились.

— Мы рады, что не ошиблись в вас, — сказал командир лесных братьев. И протянул руку. Выходит, поверили?

— Предлагаю закрепить наш союз совместно проведенной операцией.

Нет, все-таки сомневаются. И потому хотят проверить в деле. Прав был подполковник насчет веры и крови.

На этот раз лесные братья решили напасть на районную милицию. Раз сил прибыло.

В город просочились мелкими группами в гражданской одежде, спрятав оружие под плащами. Собрались на ближайших к зданию милиции улицах. Позади каждого «борца» шли несколько лесных братьев.

— Стой здесь.

— А когда начнется?

— Когда начнется, тогда и начнется. Твое дело улицу прикрывать.

«Борцов» в бой так и не пустили.

Эх, кабы вместе собраться да ударить в тыл, думал каждый из людей капитана. Но с места никто не сдвинулся, чтобы не раскрыть себя и не погубить своих товарищей.

На площади раздалась интенсивная стрельба. И через пять минут стихла. Нескольких живых милиционеров выволокли на улицу.

— Теперь ваша работа. Милиционеров подтащили к стенке. Перед ними шеренгой выстроили «борцов». За их спинами, изготовив автоматы, встали сами.

— Ну что, кто будет первым?

Первым должен был быть командир.

Капитан подошел к одному из милиционеров, приподнял за подбородок его лицо, взглянул в ненавидящие и молящие о пощаде глаза и выстрелил в ухо.

— Ловко он его! — одобрительно загудели лесные братья.

— Теперь вы! — приказал капитан «борцам», приказал своему отряду.

Каждый подошел и выстрелил. Первые — в живых милиционеров, остальные в дергающиеся в агонии трупы.

— Уходим!

Теперь за спинами «борцов» никто не маячил. Они были очень наивными, эти литовские партизаны, они думали, что убийство милиционеров гарантирует их от предательства.

— Начинаем сегодня в четыре утра, — шепнул капитан. — Передай остальным.

— Сегодня в четыре…

— В четыре…

«Борцы» по двое и по трое рассредоточились по землянкам. Капитан остался в командирской. Его не погнали. Ему поверили по-настоящему.

Двенадцать…

Два…

Без четверти четыре…

Капитан и его бойцы осторожно потянули из ножен финки. Ровно в четыре они зажали рты ближайшим к ним «братьям» и одним коротким взмахом перерезали им глотки. Капитан вогнал нож под кадык командира.

Спящие рядом не проснулись. Переползая через истекающие кровью тела бойцы придвинулись к следующим жертвам…

Но завершить дело тихо было невозможно. У кого-то сорвался нож, и тот, кто должен был умереть мгновенно, умер не сразу, успев вскрикнуть, где-то звякнула угодившая в пуговицу финка, кто-то свалился с нар, разбудив соседей.

Но все же в каждой землянке четыре или пять врагов погибли, не успев оказать сопротивления.

— А-а!.. Русские!..

Теперь нужно было действовать очень быстро. Теперь финки были бесполезны. Бойцы капитана отпрыгнули к входу, сорвали со стен заранее изготовленное к бою оружие и, встав плечом к плечу, стали поливать свинцом мечущихся в тесноте землянок врагов. Они били в упор до полного опустошения магазинов и обойм.

Клацнули не нашедшие патронов затворы.

Перезаряжать оружие было некогда.

— Уходим!

«Борцы» полезли по приставным лестницам наверх. Сзади слышались предсмертные хрипы и стоны.

Но в такой мешанине всегда кто-нибудь выживает, и поэтому нельзя быть застрахованным от выстрела в спину,

В двух землянках прозвучали автоматные очереди, нашедшие цели. В одной — кто-то из смертельно раненных лесных братьев успел выдернуть чеку из гранаты…

Но исход дела был предрешен. Со всех сторон, в сумраке начавшегося рассвета, к лагерю, стягивая кольцо окружения и снимая секреты, набегали цепи бойцов частей особого назначения.

— Все ко мне! — крикнул выбравшийся из командирского схрона капитан. — Ко мне!

Его бойцы нашли его и встали вокруг, ощетинившись во все стороны стволами автоматов. Но не все нашли своего командира, кто-то остался там, в землянках. Остался навсегда.

— Всем лечь! Занять круговую оборону! Все рухнули на землю; работая прикладами, стали нагребать перед собой вал земли.

Капитан, задрав китель, рванул подол исподней рубахи, привязал белый лоскут к дулу автомата, поднял, замахал из стороны в сторону.

— Мы здесь… Мы здесь… Мы здесь…

— Вон они! Туда не стрелять! — крикнул шедший в первой цепи подполковник.

— В белый флаг не стрелять! — скомандовали командиры.

— В белый флаг не стрелять!.. Не стрелять!.. — разнеслось по идущим в атаку цепям.

Зажатые между наступающими войсками и отрядом капитана лесные братья били из автоматов в мечущуюся в сумраке белую тряпку.

Пуля ударила капитана в руку. Он выронил тряпку.

Крикнул:

— Флаг, флаг!

Кто-то нашел, вскинул сигнал…

Из лагеря не ушел никто. Большинство бандитов погибли на месте, в землянках. Часть наверху. Часть была взята в плен.

Отряд Оборотня перестал существовать… Раненого капитана положили на носилки и понесли.

— Вот видишь, не зря, не зря все было. И там, в деревне, тоже не зря… — говорил шедший рядом с носилками подполковник.

— Не зря, — повторял про себя его слова капитан. — Не зря…

Сразу после выписки из госпиталя капитана перевели в Москву. Подполковник перевел.

— Будешь теперь служить под моим началом. Согласен?

— Конечно!..

Новая служба была не сахар. Хоть и с видом на столицу. Капитан бегал кроссы, преодолевал полосы препятствий, стрелял из различных типов оружия, «снимал» часовых, прыгал с парашютом, «допрашивал» пленных, сочинял легенды…

Случалось выезжать в командировки, обкатывать вновь полученные знания в реальных боевых. Тот, кто плохо усвоил теорию, бывало, получал «неуд» и уезжал домой в гробу…

Через два года подполковника перевели на новое место службы. Перевели с повышением. И он забрал капитана с собой.

— Выхлопочу тебе майорскую должность, ну и, значит, через год быть майором.

Так и вышло. Через год капитан получил майора. Подполковник — полковника.

В конце пятидесятых под полковником зашаталось место. С кем-то он не с тем водил дружбу, кто-то не тот ему покровительствовал. От полковника стали шарахаться как от чумного. Все. Кроме разве майора.

— Дрянь дело, — вздыхал за бутылкой водки полковник. — Носом чую — копают под меня…

Скоро майора вызвали к начальству, через голову непосредственного командира.

— Есть мнение продвинуть вас на более высокую должность… На должность вашего командира.

Майор опешил.

— Но полковника никто от дел не отстранял.