Евгений Иванов - Голый шпион. Русская версия. Воспоминания агента ГРУ

Членами клуба, помимо принца Филиппа, Дэвида, маркиза Милфорд-Хэвен и Бэрона, было немало других известных людей. Лондонскую богему, в частности, представляли художники Васко Лаццоло и Феликс Топольский, киноактер Питер Устинов и джазовый музыкант Ларри Адлер. В «политическое» крыло клуба входили один из лидеров консервативной партии, спикер палаты общин Иан Маклеод и редактор газеты «Дейли экспресс» Артур Кристиансен.

На заседаниях клуба регулярно избирался «Болван месяца», — по-английски «Cunt of the Month», — то есть тот из его членов, кто глупее всего подставился за истекший месяц.

Однажды «Болваном месяца» оказался и принц Филипп. Рассказ об этом оставил в своих воспоминаниях виртуоз игры на гармонике американский джазмен Ларри Адлер. Он прекрасно запомнил этот эпизод, поскольку к несчастью его домочадцев он случился в его лондонской квартире на Гроувенор Сквер. Гостями Ларри в тот злополучный день были принц Филипп, его кузен маркиз Милфорд-Хеван и Бэрон Нэйхум. Выпив шампанского, друзья-приятели поспорили, кто попадет в кукушку на часах, когда та выскачет из своего гнезда, чтобы прокуковать очередной час. Бэрон, несмотря на ранение руки во время войны, бросал в цель очень точно. Поняв это, Филипп и Дэвид приуныли. Но затем решили не дать фавориту выиграть спор. Чтобы помешать ему, подвыпившие кузены стали кидать в комнатный камин дымовые шашки, невесть откуда оказавшиеся в тот день в доме Адлеров. Шашки, попадая в огонь, начали с диким грохотом взрываться. Квартира быстро наполнилась клубами едкого сизого дыма. Напуганные до смерти соседи по Гроувенор Сквер вызвали полицию и пожарных. Филипп с Дэвидом, почувствовав недоброе, вылетели из дома, как пробки из полдюжины бутылок выпитого ими за вечер шампанского. И долго пыхтели и кашляли, словно старый паровоз, приходя в себя от собственноручно устроенной в квартире дымовой завесы.

В ближайший четверг Ларри Адлер выступил с сообщением на заседании клуба. По итогам месяца единогласным решением всех членов «Четверг-клуба» кузены стали победителями конкурса и заслуженно разделили приз «Болванов месяца».

Гарри Адлер, безусловно, умел интересно преподнести любую историю. И все же Бэрон слыл наилучшим рассказчиком клуба. Он вел журнал донесений и осуществлял документальную фотосъемку. Иллюстрировал журнал дружескими шаржами королевский художник Васко Лаццоло. За сохранность и неприкосновенность клубного архива отвечал Энтони Бошан, известный фотограф, бывший супруг дочери сэра Уинстона Черчилля Сары. Его снимки также украшали клубный журнал. В итоге архив «Четверг клуба», — несколько журналов фотографий, рисунков и дневниковых записей, — превратился в набор компромата на многих сановных особ Великобритании, в том числе и на Филиппа.

Отцы-основатели «Четверг-клуба» — Филипп и Бэрон — встречались не только на его клубных заседаниях. Нэйхум был известен в богемных кругах Лондона своими феерическими вечеринками. Большинство из них проходили в просторной студии фотографа и выглядели вполне пристойными. Но случались и такие, что не афишировались. О них знал лишь узкий круг преданных друзей. Это были секс-патиз, на которые приглашалась менее шикарная публика, без стеснений занимавшаяся в доме Бэрона групповым сексом. Организатором таких вечеринок, помимо королевского фотографа, был его верный друг доктор Стивен Уард. А гостем-инкогнито периодически появлялся принц Филипп.

— Радуйся, что твоя ширинка не умеет разговаривать, — заметил как-то Филиппу один из его друзей.

Любовные похождения греческого принца это обстоятельство от разглашения не спасло. Рассказы и фотосвидетельства об амурных эскападах супруга королевы попали в архив Бэрона и в его фотоколлекцию. Кое-какие истории о любовных приключениях герцога Эдинбургского просочились в «желтую прессу».

К 1957 году стали даже поговаривать о том, что королевский брак на грани распада. Лондонская журналистка Джоан Грэм так тогда озаглавила свою передовицу в газете: «Слухи о трещине в королевской семье разрастаются».

Но усилиями королевы Елизаветы и ее команды беду удалось предотвратить.

Уард и Бэрон, как уже отмечалось выше, были друзьями, верными и преданными друг Другу. Причем настолько близкими, что после преждевременной смерти Нэйхума в 1956 году все самое скандальное из его архива, — упомянутые дневник «Четверг-клуба» и порноколлекция, — перешли по завещанию во владение к Стивену Уарду.

Фотоальбом Бэрона был известен в богемных кругах. Уард и сам увлекался порнографией. Иногда обменивался снимками с кузеном герцога Эдинбургского — Дэвидом, маркизом Милфорд-Хеван. Тот обладал уникальной коллекцией художественной эротики и порноснимками из жизни королевских особ. Некоторые из этих скандальных снимков перекочевали в альбом Уарда в обмен на фотографии, заинтересовавшие маркиза.

Так Стивен Уард стал владельцем весьма откровенных фотографий, изображавших членов королевской семьи.

Шесть менее откровенных альбомов из коллекции маркиза Милфорд-Хеван и Стивена Уарда перекочевали в разгар скандального дела Профьюмо и связанного с ним судебного разбирательства сначала в полицейский участок, а затем и в МИ-5. После того как фотографии королевских особ были изъяты, альбомы «художественной эротики» были переданы в Британский музей, что называется от греха подальше.

Но вот тайный архив «Четверг клуба» и фотоальбом Бэрона, оставленные им в наследство Уарду, после смерти Стивена обнаружить не удалось. Все последующие усилия британской контрразведки по розыску и изъятию этого компромата на королевских особ тоже не принесли желаемых результатов. Материалы бесследно исчезли.

Специалисты утверждали, что британская контрразведка пыталась заполучить архив Бэрона еще в начале пятидесятых. Фотограф не желал расставаться со своей коллекцией. Говорят, это упрямство и несговорчивость могли стать причиной его преждевременной смерти в 1956 году.

Коллекция Бэрона-Уарда более всего беспокоила Дом Виндзоров и Секретную службу ее величества и во время разбирательства по делу Профьюмо. Не исключено, что именно эту коллекцию искали сотрудники МИ-5 на квартире Стивена Уарда после его смерти. Возможно также и то, что именно из-за королевского компромата доктор Уард скончался, точнее говоря, был убит во время суда над ним.

Стив слишком много знал и был опасен для Дома Виндзоров. Секретная служба никак не могла позволить его материалам попасть в руки недоброжелателей или в «желтую прессу». Последствия такого поворота событий были бы просто катастрофическими для монархии.

А альбом с моей подачи оказался в Москве. Только вряд ли порноколлекция Бэрона когда-нибудь будет открыта для всеобщего обозрения.

Рассказ двадцать четвертый

Июльская жара плыла по городу, и Лондон задыхался от нее. Асфальт плавился под ногами, и двигатели автомашин, перегреваясь, глохли. Народ спасался в тени парковых деревьев, под прохладным дуновением кондиционеров, у холодильников, утоляя жажду ледяной влагой, и в ванных под струями спасительной воды.

Вечер не приносил облегчения. Казалось, ты не в Лондоне вовсе, а в Мадриде или Риме, такое было вокруг пекло, под стать финской сауне. Лондонцам этот раскаленный климат был не по душе. И город как-то сразу опустел, почти что вымер. Все, кто мог, бросили его и разъехались: кто на каникулы, кто за город, кто в гости, кто куда, но лишь бы подальше от огнедышащего каменного мешка.

Я то и дело менял промокавшие на мне сорочки и минимум трижды в день принимал спасительный душ. Лица посольских работников блестели от пота и волнения. В выставочном комплексе Эрлс Корт открывалась советская торгово-промышленная выставка. В Лондон прилетал первый в мире космонавт Юрий Гагарин, а англичан в городе почти не осталось. По опустевшим улицам бродили лишь немногочисленные туристы.

— Кто придет на выставку? Кто будет встречать Гагарина? — волновались чины в нашем торгпредстве.

— Эта чертова жара сорвет нам важнейшую пропагандистскую акцию! — с опаской поговаривали в стенах советского посольства на Кенсингтон Пэлас Гардене.

Все опасения, впрочем, оказались напрасными. На выставку англичане повалили толпами, непонятно откуда вдруг появившись в городе. А приезд Юрия Алексеевича Гагарина и вовсе наводнил Лондон толпами горожан, желающих несмотря ни на что увидеть его хотя бы мельком, хоть издалека.

Официальная программа встречи советского космонавта, скрупулезно разработанная в британском МИДе, была опрокинута. От нее попросту ничего не осталось. Спонтанная импровизация командовала парадом человеческой симпатии и людского любопытства к симпатичному русскому парню, первым из смертных поднявшемуся в космос и облетевшему Землю.