Спасти «Скифа» (СИ) - Кокотюха Андрей Анатольевич

Обойдя грузовик, Чубаров стиснул зубы, крепче вцепился в руль: теперь дорога впереди была пока чистой, и если употребить выигранные секунды с пользой, можно не съезжать на грунт, а покрыть приличное расстояние по прямой, еще сильнее отрываясь от погони, которая ждать себя не замедлила – оставленный позади грузовик теперь уверенно набирал скорость.

Но «хорьх» все-таки вырвался из города. Теперь блокировать беглецов становилось намного сложнее.

– Впереди еще посты! – крикнул Сотник. – Макс, надо с основной уходить!

– Ничего, командир! – Чубаров по-блатарски цыкнул слюной в окно. – Тут я уже разберусь! Мост будет, проскочим – а там в лес, срежем – пущай ловят, легавые!

– Ребята! – позвала Ольга. – Миша! Сзади!..

Чубаров скосился на зеркальце, Сотник полуобернулся.

Было о чем беспокоиться.

Грузовик, полный солдат, уверенно мчался за ними в клубах пыли по дороге, но из-за него вынырнул броневик – быстроходный, устойчивый на ухабах транспортер съехал с трассы и погнал по бездорожью, срезая угол и двигаясь наперерез «хорьху». По обе стороны башни броневика хищно торчали дула пулеметов, которые, как только беглецы оказались на линии огня, разом ожили, поливая легковушку свинцом. Пока пули не долетали, но расстояние теперь могло быстро сократиться, очень скоро пулеметчики смогут вести прицельный огонь, но главное – огнемет, ожидавший своей очереди… Против такой махины с двумя оставшимися гранатами, тремя пистолетами и автоматом выстоять невозможно.

Сотник видел – теперь немцы пытаются загнать их, по возможности отрезать от моста, который уже маячил впереди, но даже если проскочить мост, выиграть все равно сложнее: бронетранспортер более маневренный, он быстроходный, мощнее вооружен, да и грузовик, полный солдат, не отстанет. Михаил не знал, как оценила положение Ольга, из своего хлипкого укрытия молча следящая за тем, как разворачивается погоня. Но мнение Чубарова спрашивать, похоже, не было нужды – по тому, как тот набычил голову и стиснул зубы, понятно: Максим их шансы оторваться оценивал вполне реалистично.

– Чего молчим? – хрипло выкрикнул он. – Не поем чего? Петь же хотели…

– Оторвись, Макс, – не приказал – попросил Михаил. – Поднажми еще чуток…

– Фрицы тоже жмут, командир, – Чубаров выровнял машину, держа теперь прямо на мост. – За мостом перелесок, если сдюжим – нырнем, спрячемся!

Снова отбили дружную очередь пулеметы на броневике.

Все ближе и громче свистели пули.

Брюгген выпустил по «хорьху» очередную очередь, не надеясь пока попасть – нужно дать понять беглецам, что никуда им от судьбы не деться. И если не удалось переиграть диверсантов в городе, тот здесь, на пересеченной местности, в открытом бою он непременно довершит начатое.

Штурмбаннфюрер почти угадал: его автомобиль появился у четвертого поста всего через десять минут после того, как беглецы с боем прорвались, сея вокруг себя пули и осколки ручных гранат. Выскочив из своей машины почти на ходу, когда водитель только давил на тормоза, Кнут не стал слушать сбивчивый доклад какого-то подоспевшего офицера – предъявил документы, отдал необходимый приказ, и еще через пять минут сидел под броней транспортера, совсем не замечая духоты. Где-то там, сзади, к погоне спешит присоединиться Хойке, только в этот момент для Брюггена никого и ничего вокруг не существовало. Только прямоугольник обзора в башне броневика, дорога, пулеметное гнездо, от которого он отогнал пулеметчика, не посмевшего возразить офицеру в черном мундире. И легковая машина, довольно скоро показавшаяся впереди. «Хорьх», непонятно откуда взявшийся у диверсантов.

Штурмбаннфюрер СС Кнут Брюгген не собирался брать беглецов живыми. У него был другой приказ, но с этим он разберется позже, после того, как уничтожит всех, кто в машине, включая незадачливого, слишком уж незадачливого для сотрудника Генштаба майора Крюгера.

Приближался мост. Броневик, выехав на одну линию с грузовиком, оставил его позади, сокращая расстояние между собой и «хорьхом» теперь уже совсем быстро.

7

Из своего укрытия дядя Коля и Сашка Аверин отлично видели черную немецкую легковушку, стремительно, кажется, даже не разбирая дороги, несущуюся прямо на мост. Чуть дальше за ней летел на всех парах бронетранспортер, время от времени посылающий вслед машине короткие пулеметные очереди. Еще дальше, почти по прямой линии, двигался крытый грузовик со свастикой на брезенте, явно набитый солдатами.

Сваи уже заминированы, оставалось лишь повернуть ручку. Партизаны даже не пытались понять, что происходит и к чему немцы стреляют, хотя вроде бы воевать им не с кем, тыл ихний кругом, глубокий. Вот почему не думали – просто решили, что пришла пора выполнять боевое задание и уходить с пленником.

– Не пропускай легковую, Санек, – велел дядя Коля. – Погоди, как до середины доедет – и к Богу в рай всю эту музыку!

– Ну вас с вашим Богом, дядь Коль, – отмахнулся Сашка Аверин. – И даже если б и был, так немчура до рая никак не долетает.

– Поговори, поговори.

Дядя Коля, щуря глаза и прикрываясь рукой от яркого рассветного солнца, наблюдал, как «хорьх» вылетел на мост. Погодить бы, пока броневик там же окажется, чтоб обоих разом, да только легковая машина раньше на другой конец переедет, возись потом с ихней пехотой.

Со своего места Павел Гайдук тоже мог наблюдать происходящее.

Сначала не поверил, что так бывает – ведь это погоня, немецкий броневик гонит впереди себя «хорьх», точно такой же, как тот, на котором их группа, въехала в Харьков.

Такая же машина, да не та: ту, с рацией в багажнике, он сам вчера выдал Брюггену, чтобы тот еще крепче наживку заглотнул. Но в отличие от захвативших его в плен партизан Павел предполагал, какая драма могла разворачиваться сейчас на его глазах. Война и служба в разведке приучила верить в случайные совпадения и невероятные с точки зрения логики и здравого смысла повороты событий. Потому хоть Гайдук и засомневался, но через несколько секунд перестал: там, в «хорьхе», Мишка с Максом, и если их не нагонит броневик, то пустят на воздух вместе с мостом партизаны.

Кляп по рту – засаленная пилотка Сашки Аверина – мешал кричать, стянутые за спиной крепким армейским ремнем руки нельзя пустить в ход, и Павел заерзал по земле, замычал, привлекая к себе внимание.

– Лежать! – рявкнул на него Аверин.

«Хорьх» уже выехал на середину моста.

– Ну, с богом! – выдохнул дядя Коля, положив руку на ручку взрывной машинки.

Сашка Аверин снова хотел напомнить, что бога нету, но решил – это успеется. Пускай даже пленник помычит, с ним тоже отдельный разговор. Сейчас его полностью поглотило ожидание предстоящего зрелища…

Откуда только силы взялись!

Изловчившись, Гайдук развернулся на спине, помогая себе ногами, пододвинулся к дяде Коле, потом невероятным усилием выгнулся, рывок – и двумя сведенными вместе ногами он ударил, а точнее – брыкнул партизана, собиравшегося в следующий миг пустить на воздух мост и немецкую машину вместе с ним.

Нападения с тыла дядя Коля не ожидал – как сидел на коленях, так и завалился на бок.

А Павел не останавливался, сваливая на землю приемом молодого партизана: захват носком левой ноги за икру противника, удар правой ногой по коленной чашечке. Правда, бил Гайдук ниже, не собираясь калечить мальчишку.

– Ах ты гад! – заорал Аверин, хватаясь за автомат.

Но дядя Коля уже снова стоял у взрывной машинки, выкрикнул:

– Погоди! – и теперь уже повернул ручку.

Несколько секунд оглушительной тишины.

Взрыв!

Сваи под мостом осели, сам он будто пополам сломался.

И вместе с ним взлетел на воздух бронетранспортер, как раз успевший выскочить на мост, даже проехать треть расстояния…

Грузовик остановился на том берегу, из кузова высыпали солдаты, бессмысленно паля перед собой, но путь на другой берег им пока был заказан.

А «хорьх», успев благополучно переехать мост, по инерции пролетел на полной скорости еще немного вперед, потом машину занесло в сторону, она съехала с накатанной дороги и остановилась.