Джек Хиггинс - Тропа волка
— Как вам это понравится? — обратился он к Фергюсону. — Спасибо Господу Богу за современную науку и технику.
— Диллон, я уже решил, что вам конец. Вот, выпейте-ка!
Фергюсон налил красного вина в один из стоявших на столе стаканов.
— Себе я тоже налью.
Диллон осушил свой стакан.
— Господи, так гораздо лучше. С вами все в порядке, старый греховодник?
— Я никогда не чувствовал себя так хорошо. Откуда ты свалился?
— Гаджини довез меня сюда и выбросил с парашютом.
Фергюсон был изумлен.
— А я не знал, что ты это умеешь.
— Надо же когда-то учиться. — Диллон потянулся к бутылке и налил обоим по второму стакану.
Они чокнулись.
— Ты замечательный парень, Диллон!
— Не буду лицемерить, бригадир: есть люди, которые считают меня даже немного гением, но на эту тему можно дискутировать. Что там с нашей бумагой?
Фергюсон подошел к Луке, опустился на колено и нащупал внутренний карман старика. Он встал, повернулся и развернул бумагу.
— «Чунцинское соглашение», из-за которого весь сыр-бор и разгорелся.
— А теперь этому делу конец, — подытожил Диллон. — Доставайте спички, и мы сожжем эту проклятую бумагу.
— Да нет. — Фергюсон бережно сложил ее, вынул свой бумажник и спрятал в него документ. — Я думаю, что это лучше предоставить премьер-министру.
— Старый пройдоха! — воскликнул Диллон. — Заботитесь о своем рыцарском достоинстве?
Он встал, закурил сигарету и вышел на террасу. Фергюсон присоединился к нему.
— Интересно, где она сейчас? Я слышал звук машины, когда пытался вернуть тебя к жизни.
— Она уже далеко, бригадир, — сказал Диллон.
Сверху послышался звук самолета, и к лугу спустилась темная тень.
— Боже, а это еще что? — спросил Фергюсон.
— Анна Бернстейн прилетела за моими бренными останками, а с ней старина Гаджини. Он очень помог в этом деле. Вы его должник.
— Ну что ж, я не забуду об этом.
Анна Бернстейн стояла посреди гостиной рядом с Гаджини. Они озирались по сторонам.
— Боже, сказала Анна, — как в лавке мясника!
— Интересуетесь, что здесь произошло, старший инспектор? — спросил Фергюсон. — Что ж, я поведаю вам. — И он все рассказал, а когда закончил, она глубоко вздохнула, в порыве чувств подбежала и поцеловала его в щеку. — Это все Диллон, — заключил он.
— Да. — Она снова бросила взгляд на Моргана и Луку. — Похоже, он не берет пленных.
— Снаружи еще четверо, моя дорогая.
Анна вздрогнула: через стеклянную дверь входили Диллон и Гаджини. Итальянец остановился, глядя на лежащего Луку, и покачал головой.
— Не думал, что доживу до этого дня. В Палермо не поверят, что он мертв.
— А вы выставьте его в витрине в открытом гробу, как поступали с уголовниками на Диком Западе, — посоветовал Диллон.
— Диллон, ради Бога! — произнесла Анна.
— Анна, вы считаете, что я поступил плохо? — Диллон пожал плечами. — Это животное жирело не только на азартных играх, но и на наркотиках и проституции. Он в ответе за растление тысяч. Так пусть же горит в аду! — Он повернулся и вышел.
В Пунта Раиса шел дождь, а они ждали в офисе. В дверь заглянул Лейси.
— Готовы к полету, как только прикажете.
Гаджини сопровождал их к выходу из ангара и вышел с ними на поле.
— Странно все это получилось, бригадир. Когда я сообщал вам о «Чунцинском соглашении», мне казалось, что я делаю вам одолжение, а в конце концов вы оказали мне величайшую услугу. Вы избавили меня от Луки.
— Не я — Диллон.
— Не слишком расстраивайтесь, майор, — угрюмо заметил Диллон. — Завтра утром его место кто-нибудь займет.
— Верно, — подтвердил Гаджини, — но все равно это победа. — Он протянул Диллону руку: — Спасибо вам, друг мой. Я сделаю для вас все, что смогу, стоит вам только попросить.
— Я запомню это.
Они пожали друг другу руки, Диллон поднялся по трапу в «лир» и сел на одно из задних сидений. Фергюсон разместился напротив, а Анна рядом. Они пристегнули ремни, и моторы заревели. Несколько минут спустя они пронеслись по взлетной полосе и поднялись в воздух. Достигнув высоты тридцать тысяч футов, они вышли на крейсерский режим.
Лицо Анны было серьезно, и Диллон с вызовом спросил:
— Что-нибудь не так?
— Ничего удивительного: я устала, день был тяжелый, и я все еще чувствую запах пороха и крови, Диллон. Мне это совсем не нравится. — Внезапно она взорвалась: — Боже, вы только что убили шесть человек. Шесть, Диллон! Разве это вас не беспокоит?
— Что я слышу? — удивился Диллон. — Интерпретацию событий в духе доброй старой хасидской морали: когда тебя бьют по щеке, скорее подставляй другую?
— Ладно, перестаньте, я сама не знаю, что говорю. — Было видно, что она искренне расстроена.
— Тогда вы, возможно, взялись не за свое дело? — спросил Диллон. — На вашем месте я бы подумал об этом.
— А кем вы видите себя, может быть, палачом от имени общества?
— Ну вот что, вы, оба, прекратите! — Фергюсон открыл дверцу бара, вынул оттуда бутылку шотландского виски, налил в пластиковый стаканчик и протянул Анне.
— Выпейте. Это приказ!
Она глубоко вздохнула и протянула руку за стаканом.
— Спасибо, сэр.
Фергюсон налил щедрую порцию в другой стаканчик и передал его Диллону.
— Попробуй-ка и ты.
Диллон кивнул и отпил большой глоток, а бригадир налил порцию себе.
— Мы заняты делом, старший инспектор, постарайтесь запомнить это. Но, разумеется, если вы чувствуете себя несчастной и желаете вернуться к обычным обязанностям…
— Нет, сэр, — перебила она, — в этом нет необходимости.
Диллон снова потянулся за бутылкой и налил себе еще, а Фергюсон произнес:
— Хотел бы я знать, что случилось с той несчастной молодой женщиной…
— Черт ее знает! — отозвался Диллон.
— Самая настоящая сумасшедшая, — проговорил Фергюсон. — Это ясно как Божий день, но это не наша забота.
Он закрыл глаза и откинулся в кресле.
В это самое время Аста подъезжала к воротам виллы Луки. Она дала долгий сигнал, и за воротами появился охранник. Увидев ее, он поспешно открыл ворота, она въехала и остановилась у дома. Когда Аста вышла из машины, дверь открылась, и на пороге появился слуга Луки, Джорджо.
— Синьорина, вы одна? Капо и синьор Морган приедут позже?
Она могла сказать ему правду, но почему-то не сделала этого. И тут же поняла почему. Пока Лука жив, она может пользоваться его властью, а эта власть ей нужна.
— Да, — ответила она, — капо и синьор Морган остались в Валдини по делу. Свяжи меня с пилотом «лира». Как его зовут?
— Руффоло, синьорина.
— Да, правильно. Разыщи его и скажи, что я должна вылететь как можно скорее. Еще свяжись с нашим человеком в аэропорту. Там должен быть «лир» из Англии. Возможно, он уже улетел, но пусть о нем разузнают все, что только можно.
— Разумеется, синьорина.
Он поклонился, проводил ее в дом, закрыл двери и поспешил к телефону.
Она налила себе вина и встала у окна, глядя на террасу и потягивая из стакана. К ее удивлению, Джорджо вернулся очень быстро.
— Я разыскал Руффоло, синьорина, он уже на пути сюда, и вы были правы, английский «лир» улетел. На нем были два пилота и три пассажира.
Она удивленно посмотрела на него.
— Три, ты не ошибся?
— Да, три: женщина, солидный пожилой мужчина и невысокий мужчина с очень светлыми волосами. Наш человек не выяснил их имен, но он видел, как они садились.
— Понимаю. Хорошая работа, Джорджо! Дай мне знать, когда приедет Руффоло.
Аста разделась и встала под горячий душ. Все было как в дурном сне, так трудно было поверить, что Диллон жив… Мертв Карл, ее любимый Карл, мертв Лука, и всему виной Диллон… Как он мог даже нравиться ей?.. Диллон и Фергюсон… но особенно Диллон… они разрушили все, и они за это заплатят…
Она вышла из-под душа, вытерлась полотенцем, намазалась кремом, постоянно думая о мести. Наконец она надела платье и принялась расчесывать волосы. Зазвонил телефон. Она сняла трубку. Звонил Джорджо:
— Синьора, приехал капитан Руффоло.
— Отлично, я спускаюсь.
Когда она вошла в гостиную, Руффоло в рубашке без воротника, легкой куртке и слаксах уже ждал ее. Он встал, приветствуя ее, и поцеловал ей руку.
— Простите меня, синьорина. Я вышел пообедать, но Джорджо удалось связаться со мной. Чем я могу быть полезен вам?
— Пожалуйста, садитесь. — Она рукой показала ему на стул, а сама подошла к столику и стала открывать бутылку шампанского «Боллингер», которую Джорджо оставил в ведерке со льдом.
— Вы выпьете, капитан?
— С удовольствием, синьорина. — Его взгляд скользнул по зрелым формам ее тела, и он выпрямился на стуле.
