Чингиз Абдуллаев - Кубинское каприччио
– Нет, – не раздумывая, ответил Борис, – я об этом даже не думал. Нужно знать моего старшего брата. Я вас с ним познакомлю, когда он вернется из Санкт-Петербурга. Я ему верю, как самому себе. Он никогда в жизни не смог бы украсть алмаз, чтобы спрятать его от меня. Он вообще предложил, чтобы камень хранился именно у меня. С самого начала предлагал, чтобы дядя передал алмаз именно мне. Я скорее поверю, что сам украл этот камень, чем в то, что это сделал Асиф. Он его не брал, это абсолютно точно.
– Почему он хотел передать камень именно вам? Ведь он старший брат, и было бы логично, если бы алмаз хранился у него.
– Он старше меня на пять лет, – пояснил Борис, – и давно болеет. У него очень высокое внутричерепное давление. Поэтому он не стал бы забирать этот камень и прятать его от меня. Он вообще написал завещание, чтобы все его состояние в Санкт-Петербурге перешло к моему сыну. А вы еще спрашиваете, мог ли он взять этот алмаз. Не мог.
– У него нет своих детей?
– Нет. Это как какое-то родовое проклятие. В нашем роду всегда бывает такой один неприкаянный. У моего деда был младший брат, который уехал в Америку, жил в Лос-Анджелесе и умер, так и не женившись, хотя у деда было четверо сыновей. Старший умер еще мальчиком, второй погиб на фронте, в Крыму. Третьим был мой отец, у которого было два мальчика, и четвертым – мой дядя Семен, который тоже никогда не был женат, хотя женщины его любили. И он очень любил женщин. Но теперь, уже в третьем поколении, появился мой старший брат, который тоже не собирается жениться. Надеюсь, что в четвертом таких не будет. У меня есть дочь и сын. Правда, еще очень маленькие.
– Вашему старшему брату кто-то помогает в Санкт-Петербурге?
– Да, у него прекрасные помощники. Муж и жена. Иосиф и Света Гинзбурги. Они помогают моему брату, работают в его магазине, ведут все дела в его отсутствие.
– Они приезжали на похороны?
– Нет. Они оставались в Санкт-Петербурге «на хозяйстве». Я же говорю, что брат им очень доверяет.
– Когда в последний раз вы видели этот алмаз?
– За несколько дней до смерти моего дяди. Я держал его в руках. Он такого желтоватого цвета, и его нельзя перепутать с другими камнями. Кроме того, там есть надпись. На самом алмазе. Его не спутаешь ни с одним другим камнем.
– Мне нужно будет поговорить с каждым из тех, кого вы назвали. Я правильно вас понял, что список подозреваемых можно ограничить только этими людьми?
– Больше никто не мог взять камень даже теоретически. Но вся беда в том, что и эти люди вне всяких подозрений. Они даже не могли знать, где находится алмаз, ведь дядя прятал его, а не рассказывал о нем каждому встречному.
– Его домработница, ваша родственница и его… подруга. Три женщины. И пятеро мужчин. Врач, водитель, садовник, сын вашей родственницы и его бывший помощник. Все?
– Да, все. Мы тщательно проверяли этот список. Но сами расспрашивать людей мы просто не можем, они бы на нас обиделись. Каждый из них был рядом с дядей много лет.
– И кроме этих восьмерых… подозреваемых… еще и вы с братом?
– Зачем нам воровать у самих себя?
– А если алмаз был застрахован?
– Он не был застрахован. Если бы дядя вызвал кого-нибудь из страховой компании, мы бы наверняка знали. У нас нет в городе таких крупных компаний, чтобы можно было застраховать на подобные суммы.
– И вы никого не подозреваете?
– Никого. Иначе я бы не стал вас искать. В том-то и дело, что никого.
– Ваш дядя купил алмаз в Баку? Я могу уточнить, у кого именно он купил этот алмаз? Он вам об этом ничего не говорил?
– Конечно, говорил. Но при чем тут прежние владельцы алмаза? Они продали свой товар, и мой дядя его купил. Это было много лет назад.
– У кого он его купил? – терпеливо спросил Дронго. – Поймите, что я спрашиваю не из праздного любопытства.
– Понимаю, – достаточно мрачно сказал Борис, – я знал, что вы спросите. Но они ни при чем. Алмаз хранился в семье Шекерджийских. Его продал нашему дяде Казым Арсенович Шекерджийский.
– Я могу узнать цену?
– Думаю, что за триста или четыреста тысяч долларов. Но тогда это были просто нереальные, абсолютно огромные деньги.
– А сейчас алмаз стоит в несколько раз дороже. Может, Шекерджийские решили, что их обманули с этой сделкой, и захотели вернуть себе этот камень?
– Как это обманули? – возмутился Борис. – Тогда на эти деньги в Баку можно было купить десять хороших квартир. Десять. Скорее они получили неслыханную прибыль. Дядя Семен мог купить его гораздо дешевле. Он оказался очень порядочным человеком, отдал за этот камень все, что у него тогда было. Просто он хорошо знал ему цену и понимал, что это не просто драгоценный алмаз, а историческая реликвия, которая будет только расти в цене.
– Последний вопрос. К вашему дяде приходил раввин перед смертью?
– Нет. Мой дядя был не очень верующим человеком. Хотя в Израиле он соблюдал все правила. Вы готовы нам помочь?
– Придется, – ответил Дронго, – вы ведь пришли ко мне, уже не надеясь, что вам поможет кто-то другой.
– Да, – признался Борис, – мы действительно уже не верим, что найдем этот алмаз. И вы последняя наша надежда. Кто-то из наших знакомых сказал, что вы можете сотворить чудо. Вот поэтому мы с братом и решили обратиться к вам, надеясь на чудо.
Дронго подумал, что ему предстоят сложные поиски без всякой надежды на успех. Он даже не мог предположить, что этот алмаз принесет еще немало горя людям.
Глава 3
Горские евреи, или, как их часто называют, таты, проживают в Азербайджане, и не только в Красной Слободе. Среди татов есть принявшие ислам и есть принявшие иудейство. Многие живут в Баку, в Шемахе, в Сумгаите, в других крупных городах, находящихся ближе к побережью Каспийского моря. История появления горских евреев связана с легендой о Хазарском каганате, в котором иудаизм был государственной религией. Возникшее в седьмом веке нашей эры государство просуществовало в различных вариациях до начала десятого века. Тюркоязычный народ хазар основал свою столицу в городе Семендер, в нынешнем Дагестане. Но затем арабские нашествия разорили южные области государства, и хазары ушли на Нижнюю Волгу, где возникла новая столица, нареченная Итилем.
Арабские завоеватели требовали, чтобы хазары приняли ислам, а византийская империя требовала от них принятия христианства, но правители Хазарского каганата решили принять иудаизм в качестве государственной религии в семьсот тридцать первом году нашей эры. Примерно в это время хазары начали смешиваться с евреями, изгнанными из Ирана и Византии. Государство хазар уже с начала десятого века подвергалось опустошительным набегам соседей, в том числе и русских князей, и уже к концу этого века перестало существовать. Но часть принявших иудаизм тюркоязычных жителей осела в Северном Азербайджане и Дагестане. Постепенно смешиваясь с местными жителями, они образовали новую народность – таты. Большинство из них стали разговаривать на особом диалекте фарси, близкого к талышскому. В бакинских селениях, расположенных вокруг Баку, татов довольно много. Но это люди, принявшие ислам и говорящие в основном на татском и азербайджанском языках. А вот в Красной Слободе, на другом берегу от города Кубы, оказались потомки горских евреев, некогда принявшие иудаизм, но говорящие на языке татов. В отличие от обычных европейских евреев, их стали называть горскими евреями, или кубинскими евреями, ибо они проживали рядом с городом Кубой. Их имена и фамилии почти не отличались от азербайджанских. Они говорили в основном даже не на татском языке, а на азербайджанском, и лишь очень немногие знали иврит или идиш.
В советские времена особых различий между народами и национальностями, проживающими в одной республике, не делалось. И при переписи многие таты, исповедующие ислам, и горские евреи, исповедующие иудаизм, называли себя азербайджанцами, как и талыши или курды, живущие в составе одной республики и говорящие на одном языке. И если коренные азербайджанцы – это потомки тюркоязычных племен, ныне проживающие на территории Азербайджана, то все остальные имели свои национальные особенности и даже языки, например, таты, лакцы, талыши, удины, албанцы, аварцы, курды, лезгины.
Самое поразительное, что в самом городе Кубе, рядом с которым находилась Красная Слобода, проживали мусульмане-шииты, тогда как вокруг Кубы было много сел с населяющими их мусульманами-суннитами. Кроме того, в соседних районах жили удины, лезгины и аварцы. А в самой Красной Слободе проживали горские евреи. Не говоря уже о селениях молокан, перебравшихся на Кавказ еще в прошлые века. Но несмотря на такое перемещение народов и религий, люди жили здесь довольно дружно. Вместе обрабатывали плодородную землю, вместе отмечали праздники, вместе защищали свою землю от врагов. Если бы в Кубе или в Красной Слободе, которые отделяла друг от друга небольшая река Кудиалчай, кто-нибудь рассказал о еврейских погромах, потрясавших царскую Россию в начале двадцатого века, или о фашистских гетто, существовавших в Европе уже в середине века, здесь бы очень удивились и не поняли подобного варварства. Более того. Это было одно из немногих мест в мусульманском мире вообще, где мирно проживали шииты и сунниты. Они дружили, женились, брали девушек из соседних сел, отдавали своих парней и не понимали, как можно убивать друг друга из-за религиозной нетерпимости, столь характерной для всего остального мусульманского мира.
