Юрий Горюнов - Кольца Анаконды

Знакомствами в европейских компаниях я уже обзавелся и мог рассчитывать на рекомендации, для выхода на американский рынок. Для решения задачи стал более внимательно просматривать приглашения на разные симпозиумы, семинары, где обращал внимание на географию преподавателей и возможных участников, в поисках представителей из США.

И вот после Нового Года, я получил приглашение на семинар в Голландию. Среди участников был и представитель США из университета Нью-Йорка — Майкл Стоун. Я дал согласие на участие, и в нужное время прибыл в Амстердам.

Майкл Стоун был светловолосым, чуть полноватым, возрастом примерно лет сорока. Характер у него оказался в меру открытый, дружелюбный. На семинаре я задавал много вопросов о методах работы в Америке и прочие. Однажды он спросил:

— Вам Европа не жмет?

— К счастью нет, но мир так велик и в нем еще много интересного, что хотелось бы узнать. К тому же европейские компании работают на вашем рынке и наоборот.

— Вот потому я здесь, чтобы лучше узнать друг друга.

В общем, мы быстро нашли общий язык, и проводили совместно вечера в барах, или просто прогуливаясь по улицам.

Из общения с ним, я узнал, что у него кроме преподавательской деятельности, есть фирма, которая оказывает консультации организациям, как и моя. Иногда мы спорили, иногда обсуждали какие-то вопросы. Он отдавал должное моим способностям трезвого анализа.

— Ты, Жан, достаточно трезво оцениваешь ситуацию.

— Я вообще мало пьющий.

— И это говорит француз!

— А ты представлял французов горькими алкоголиками?

— Примерно — засмеялся он. — А тебе, мне кажется, стало тесно в Испании. Это всего один штат моей страны.

— Зато она меня кормит.

— Профессионал никогда не будет голодным. Сколько языков ты знаешь? Разговор мы вели на английском.

— Несколько, — ответил я уклончиво.

— И когда ты успел их выучить?

— А что мне делать долгими зимними вечерами? Я же холост.

— Это плохо, но неужели вечерами больше нечем заняться? А женщины?

— Нельзя уделять женщинам столько внимания, иначе потом, когда потребуется свободное время, его просто не будет. Я буду всегда что-то должен делать. Я становлюсь вечно обязанным.

— Это верно, — вздохнул он, — вечера идут для других, себе ничего не остается, вот и приходиться скрываться на работе.

— Так ты женат? — поинтересовался я.

— Да, у меня двое детей, сыну — 18 лет, а дочери 15. Тебе надо жить у нас, — продолжил он начатю тему. — У нас любят таких трудоголиков, у которых основное — работа, тем более ты знаешь несколько языков, а это важно, при работе с другими странами, отсутствует языковой барьер.

— Это предложение для раздумий?

— Это мысли вслух.

Иногда мы обсуждали вопросы по событиям, на основе только официальной информации. Как-то он спросил меня:

— Тебе приходилось работать с Россией?

— Нет, такого опыта у меня нет.

— Но что такое государство есть, ты знаешь? — спросил он ехидно.

— Догадывался, — ответил я, придав задумчивое выражение лицу.

— Тем лучше. Вот что ты думаешь о ней?

— Майкл, как тебе не покажется странным, но я о ней не думаю.

— Но давай порассуждаем.

— Вместе или каждый сам про себя?

— Попробуем вместе. Был Советский Союз и развалился. Теперь Россия, государство не маленькое, но уже не такой монстр. Что ее ждет?

— Я мало о ней знаю. Но давай уточним формулировки. Советский Союз не развалился, а распался. Развал — это хаос, а распад — значит, еще есть фундамент. Расхождение произошло по национальному признаку, а не по экономическому. Но это беда всех государств.

— Но Европа объединилась?

— Сложно сказать, чего больше: плюсов или минусов. Кто-то выиграл, кто-то проиграл. Но это отдельный разговор. Так, некоторые бывшие республики отброшены назад, и это показало, за счет каких регионов все держалось. Россия устояла. Ее пытались поставить на колени, но не вышло. Надо отдать должное и политикам других стран, не всем конечно, но нашлись сообразительные, которые понимали, что стоящий на коленях очень опасен. Ему порой нечего терять, а у России военный потенциал еще присутствует. С этим государством приходится считаться, пусть и не во всем. Оно пытается проводить свою независимую политику и это получается. Не всегда хорошо, но идеального не бывает. Развал экономики, восстанавливается медленно. Вам, американцам, повезло — вы, пожалуй, единственная крупная страна, на территории которой не было войн и внутренних потрясений, разборок в последние столетия. Депрессию — 30-х не берем в расчет, там другое. Оглянись в историю? Представь земной шар. Представил?

— Попытался, голова закружилась, земля же круглая, да еще и вращается.

— Это у тебя вино в голове хороводы водит. Вы поднялись после второй мировой войны. Ваш доллар стал мировой валютой, потому что другим странам, надо было восстанавливать экономику: нужно было оборудование, технологии. Все это у вас было, и вы, воспользовавшись моментом, не упустив его — это предоставили, но расчеты в вашей валюте. Это было разумно. А до войны, выбыли как бы сами по себе, одним государств из множества. Но приучили мир, — усмехнулся я.

— Мы не жалуемся, находятся те, кто ест с руки.

— Это плохо. Значит, своих рук нет, но однажды могут и укусить.

— Пусть попробуют!

— Не обольщайся. Пока нет альтернативы, но будет. Европа зависит от вас, да и политики слабоваты. Прикормили вы их, надо отдать вам должное, хотя они пытаются еще сохранить свое лицо, но играют по вашим правилам.

— А что? Есть, кто не слабоват?

— Та же Россия, да и другие растут. Вот Ближний Восток, прикармливаете, но это ваша беда, вы порой не понимаете их менталитета. Сейчас вы им нужны, вы для них друзья, но если вы отвернетесь, сразу станете врагом. Кстати, они и на друзей порой смотрят, как на врага за спиной. Не все, но это так. Я вообще не думаю, что у них есть друзья, разве, что партнеры на время, для достижения цели. Как только они встанут на ноги, они начнут показывать зубы. То, что вы даете им, они повернут против вас. Вы этого не видите.

— У нас есть чем ответить.

— Не сомневаюсь, но не возможно, держать военных везде. Слишком дорогое удовольствие.

— И каким образом они ответят?

— Варианты разные, но я думаю все в комплексе. Там нет единства. Радикалы — террор, акции, кто поумнее, на вырученные деньги от своих ресурсов будут вкладывать и уже вкладывают в ваши предприятия.

— Так это хорошо!

— Да, но владеете ими не вы. Не забывай, что у них другой взгляд на жизнь. Не хуже, не лучше, а просто другой.

— Но финансы и крупнейшие корпорации у нас.

— Давай поговорим о дележе мира, в другой раз, — предложил я. — Ближний Восток вы поддерживаете, но повторюсь, все может обернуться против вас.

— Хорошо говоришь.

— Как умею, но это так, слова на основании доступной информации. Если Восток полыхнет, вам потребуется много денег.

— Зачем?

— Я уже говорил, армию содержать. Ты же понимаешь, сильных не любят. У вас сильная страна, кстати, Россия тоже не хилая, потому и косятся на нее. Вас не ждет в гости и Китай.

— Мы туда не собираемся.

— Ой, ли! Да брось ты, очень даже хотели бы, но не пускают. Он сам к вам придет. Мир уже другой, пора проводить ревизию, переоценку, но, увы, амбиции прошлого вас еще крепко держат. Я думаю, локальные войны еще неизбежны. Вот и топчутся страны на чужой территории, прикрываясь красивыми словами, а сами просто хотят отвлечь от своей территории, чтобы к ним не лезли, да и оружие надо где-то опробовать.

— Немало для простой информации.

Я не собирался ему рассказывать о том, что довелось узнать в реальности, и что некоторые вопросы на Востоке я знаю не понаслышке. Нельзя показывать более глубокое знание, иначе возникают другие вопросы.

Так в разговорах мы проводили вечера. За пару дней до окончания семинара, мы засиделись в баре, и вышли около полуночи. Ночь была теплая, и мы решили прогуляться по Дармштрат — главной улице красных фонарей. Быть в Амстердаме и не посетить столь известное место — непростительно. В квартале преобладали секс-шопы, стрип-бары. Несмотря на позднее время, улица была многолюдной и прекрасно освещалась, хотя было небезопасно. Мы заглядывали в разные переулки, так чтобы проникнуться атмосферой этого города, и в одном нам «повезло». Из двора вышли четверо парней, вид которых говорил, что они не собираются спросить, который час, и не пора или им домой, а если и спросить, то для того, чтобы посмотреть какие у нас часы.

— Вы зашли на чужую территорию, проход по которой платный, — выдвинулся вперед один из них.

— Какова стоимость возврата назад? — вежливо поинтересовался я.

— Кошелек, — ответил он буднично и спокойно.