Чингиз Абдуллаев - Обозначенное присутствие
В ту ночь я так и не заснул. В городской квартире, кроме меня, никого не было. Я переехал на дачу, ничего не трогая. А потом специалисты из института химии проверили все наше белье. Можете себе представить, что только мое постельное белье было пропитано этим ядом. Остальное было чистым, если не считать оставшихся следов от моего белья, тоже опасных, но несмертельных.
– Вы говорили с женщиной, которая стирала ваше белье? – спросил Дронго.
– Пытался, – вздохнул Гасанов, – но на следующее утро я не смог ей дозвониться. Потом было не до этого. А вечером следующего дня позвонил ее супруг, который сообщил мне, что она умерла. Ее сбила машина, когда она переходила улицу. Машину так и не нашли. Вот тогда я понял, что мне нужно срочно бежать из Москвы. Я в такие совпадения не верю. Сначала отравленное белье, затем неожиданная смерть нашей прачки. Гибель Марчелло, отравление горничной, все было против меня. Я взял билет и срочно улетел. А потом начал размышлять и неожиданно понял, что на самом деле я нахожусь в гораздо худшем положении, чем можно предположить. И поэтому я решил найти вас.
– Почему, – спросил Дронго, – почему в гораздо худшем положении?
– Постельное белье, – выдохнул Мастан Халилович, – чужой человек не мог знать, какое именно белье стелят в моей спальной. Значит, это был кто-то из самых близких мне людей. Кто-то из тех, кто мог знать, какое белье стелят в моей спальне. И вот тогда я действительно испугался. Очень испугался, господин эксперт. Теперь вы знаете, почему вы понадобились мне так срочно.
Глава третья
Он выжидательно смотрел на Дронго, но его гость молчал. Молчание длилось долго, почти минуту.
– Вы не хотите ничего у меня спросить? – наконец не выдержал Мастан Халилович.
– Я размышляю над вашими словами, – ответил Дронго, – и, судя по всему, вы правы. На такое преступление мог пойти только человек, хорошо знающий обстановку в вашей квартире. У меня к вам сразу первый вопрос. Когда собака залезла в вашу кровать, кто еще был у вас дома?
– А почему вы решили, что кто-то был у нас дома?
– Вы сами сказали, что никто не мог справиться с вашей собакой.
– Да, верно. В этот момент в моей городской квартире были мой водитель и наша кухарка. Потом приехал мой помощник.
– Тот самый помощник, который встречал меня в аэропорту?
– Да, он. Я ему доверяю, он мой дальний родственник. Сын моей двоюродной сестры. Но дело даже не в этом. Его очень не любят все мои родственники. Жена, сын, дочь. Даже мой адвокат. И Руфат знает, что в случае моей смерти, его могут просто выставить за дверь. Он человек, которому моя смерть очень невыгодна. Уже не говоря о том, что он получает у меня весьма приличную зарплату.
– Его тоже могли перекупить, – заметил Дронго.
– Я об этом тоже подумал. Но мне просто необходимо кому-то доверять. Один я бы не справился.
– Теперь давайте по порядку. Кто еще мог знать о вашем постельном белье? Кто бывал в вашей спальне? Ведь, насколько я понял, там было много разного белья? Верно?
– Да, верно. Я даже составил список, кто мог точно знать, какое белье стелят мне в моей спальне на мою кровать. Список достаточно неприятный. Там очень близкие мне люди.
– Вы можете мне его показать?
– Конечно, – Мастан Халилович достал из кармана рубашки список. Но не протянул его Дронго, а начал читать, – мой помощник Руфат Асадов, который был в курсе всего случившегося. Моя кухарка – Дарья Марчук. Ей уже под шестьдесят. Наша прачка Нина Алексеевна Ищеева, которая так нелепо погибла. Горничная, которая работала в доме. Сейчас она в больнице, но говорят, что ее скоро выпишут. Она татарка – Сария Юлдашева. Мой личный водитель – Сергей Усков. Вот и все.
– Это весь ваш список? – переспросил Дронго.
– Не весь, – глухо ответил Гасанов, – я ведь не идиот и понимаю, что вы потребуете включить в список всех, кто мог входить в мою комнату или знать о моем постельном белье. В этот список я не включил членов своей семьи – жену, сына, дочь и моего младшего брата. Для меня это звучит абсолютно дико. Чтобы они хотели моей смерти… Это невозможно!
– Больше в списке никого нет?
– Никого, – он ответил с некоторой заминкой.
Дронго нахмурился.
– Давайте сразу договоримся, что вы не будете ничего от меня скрывать, – предложил он, – кто еще мог видеть в вашей спальне вашу кровать? Только откровенно.
– Два месяца назад там была одна моя знакомая, – недовольно сообщил Мастан Халилович, – но я бы не хотел, чтобы ее имя когда-либо фигурировало в этом списке.
– Кто она?
– Моя знакомая. Близкая знакомая.
– Вы не обидетесь, если я спрошу, насколько близко?
– Настолько, насколько возможно. Мы иногда встречались. Так получилось. Нужно было каким-то образом спрятать ее на время, и мы встретились у меня. Муж организовал за ней слежку. Хотя я считаю это непозволительной глупостью. Но все сложилось именно таким образом.
– И вы приняли ее в своей городской квартире?
– Да. Это было ошибкой. Больше я так никогда не делал.
– Других женщин вы там принимали?
– Не нужно меня оскорблять, – встрепенулся Гасанов, – я не встречаюсь с обычными проститутками у себя дома.
– А вообще встречаетесь? Поверьте, что я задаю вопрос не из праздного лоюбопытства.
– Возможно. Иногда встречаюсь. В отелях или в других местах. Не понимаю, почему вы задаете мне подобные вопросы и какое отношение они имеют к моему делу?
– Самое непосредственное. Но я потом вам объясню. Итак, ваш список мне понятен. Теперь мне интересно – кому именно могла быть выгодна ваша смерть?
– Никому, – сразу заявил Мастан Халилович, – из этого списка абсолютно никому. Они все нуждаются во мне, всем я очень нужен. Поверьте мне, что я много об этом думал.
– Не сомневаюсь. Но очевидно, что ваше постельное белье было пропитано ядом специально. Что вы потом с ним сделали?
– Отправил на экспертизу. А когда мне его вернули, я его сжег. Боялся, что кто-то к нему прикоснется. Слишком большая концентрация яда.
– Понятно. Можно я спрошу у вас, почему вы так избирательны? Чем вам не нравится белье другого цвета?
– Вы наверняка уже знаете мою биографию, – криво усмехнулся Мастан Халилович, – я ведь сидел в тюрьме больше года, пока шло следствие, и почти два года в колонии усиленного режима. В тюрьме белье было синего цвета, а в колонии белое. С тех пор я не терплю эти цвета.
– Понятно. Все почти по Фрейду. Вы хотите еще что-нибудь сообщить мне?
– Да. Самое важное, – Гасанов нахмурился, словно ему было сложно об этом говорить. Затем неожиданно поднялся, подошел к двери, словно проверяя, нет ли никого за ней. И снова вернулся в свое кресло.
– Дело даже не в том, кто именно мог подсказать, какое белье в моей спальне, – глухо сообщил он, – дело даже не в этом. Мне кажется, что я знаю, кто может стоять за этой попыткой убийства. Понимаете, в чем дело? Все, кого я назвал, – это либо мои близкие родственники, либо зависящие от меня люди. Зачем им хотеть моей смерти? Но есть один человек, который абсолютно точно хочет моей смерти и готов на все ради этого. И этот человек вышел на свободу три месяца назад.
– Поэтому вы меня пригласили?
– Вот именно. Дело в том, что в моей биографии был и такой факт, когда меня осудили на пять лет. Тогда бóльшую часть вины взял на себя Узун Фарух, так его называли друзья. Это был известный «цеховик» в Баку – Фарух Ризаев. Ему дали двенадцать лет, а мне только пять. Да и то я отсидел примерно половину. Одиннадцать месяцев в тюрьме и девятнадцать месяцев в колонии. И каждый день был для меня целым годом. Потом меня освободили. А Фарух остался в тюрьме. Он вышел на свободу только в девяностом втором, уже после распада Советского Союза, отсидев девять лет в колонии. Там его и «короновали». Он вышел уже «вором в законе». Вы помните, какие события тогда происходили в Баку. Смена власти, перевороты, война в Карабахе. С марта девяносто второго по июнь девяносто третьего сменилось пять руководителей республики. Фарух тогда даже сколотил на свои деньги вооруженный отряд, который якобы должен был защищать население, а на самом деле занимался поборами с бизнесменов. Но так тогда делали многие.
Мне повезло, я уехал тогда в Москву и уже жил там несколько лет. Один раз Фарух прислал ко мне своего «гонца», но я послал его подальше. В девяносто третьем положение стало меняться. К власти в республике пришел Гейдар Алиев. Любой умный человек тогда понимал, что мафия в Азербайджане просто обречена. Против Алиева никто не мог выстоять. Он дал «ворам в законе» месяц на то, чтобы покинуть Азербайджан. Как в известной поговорке «Кто не спрятался, я не виноват». Понятливые сразу уехали, остальных уничтожили в течение двух лет. Всех до единого. Фарух был человеком умным. Он переехал в Белоруссию. Тогда казалось, что ему удастся там закрепиться. Но там тоже начались совсем иные процессы. К власти пришел Лукашенко. Это сейчас в России модно над ним смеяться, а ведь тогда он тоже очень быстро навел порядок в республике, особенно на транспортных артериях. По шоссе и дорогам невозможно было проехать – повсюду орудовали банды грабителей, на железной дороге действовали свои преступные группировки в тесной корпорации с милицией, таможней и путевыми работниками. В течение нескольких лет все банды были обезврежены. А самого Узуна Фаруха арестовали в девяносто восьмом. Он получил четырнадцать лет, просто не смогли доказать все факты его руководства бандой. Примерно через год он снова прислал ко мне своего «гонца». И снова я решительно отказался помогать ему или вообще слышать о нем что-либо.
