Станислав Гагарин - Контрразведчик
— Он подошел ко мне, — продолжала Евдокия Абрамовна, — и показал на бутылку «столичной», хочу, мол, купить. Я сделала знак рукой, что ему, наверно хватит, но Оскар… очень просил меня продать еще бутылку. Он благодарил меня, кланялся, потом купил два значка, памятных, с гербом нашего города, и один из них подарил мне. Вот он.
«Верно, — подумал Леденев, рассматривая значок, — точно такой же был на лацкане пиджака убитого радиста».
— Значит, вы видели, как уходили товарищи этого человека?
— Нет, не видела.
— Ну и что было дальше?
— Я поставила бутылку на стойку…
— Как поставили? Покажите… Вот на этой бутылке…
— Хорошо. Вот так.
Евдокия Абрамовна взяла бутылку «сенатора» за нижнюю часть корпуса большим и указательным пальцами правой руки, подняла над столом и вновь поставила на место.
— В какой руке держал он плащ?
— Не припомню. Сейчас… Кажется, в правой.
— Так значит, бутылку он взял в руку и с нею ушел?
— Нет. Он схватил ее и сунул во внутренний карман пиджака.
— Понятно… А не заметили вы, чтоб кто-нибудь пошел за ним следом?
— Нет, не заметила. Народу было много. Хлопот у меня и без того хватало.
— Конечно, конечно, я понимаю, Евдокия Абрамовна… Тогда еще один вопрос, и я откланяюсь. Вы запомнили, когда Оскар покупал водку?
— Да, было половина одиннадцатого…
— Ну вот и все. Большое вам спасибо.
— А если он сегодня придет снова?
— Нет, — сказал майор, — нет, Евдокия Абрамовна. По имеющимся у меня сведениям, этот человек не придет к вам сегодня.
Когда Юрий Алексеевич покинул Интерклуб, к зданию подъехал автобус. Он привез группу моряков с голландского судна, стоявшего на дальнем причале порта. Леденев решил пешком отправиться в городской уголовный розыск. Там капитан Корда и подполковник Нефедов допрашивали Элерса и Хилльмера, тех моряков, что были с Груннертом.
Друзья убитого радиста
Элерс. Оскар любил выпить, но он почти не пьянел. Когда я увидел своего друга с английского судна и пересел к нему, Груннерт был навеселе, но не больше.
Нефедов. А Хилльмер?
Элерс. Примерно в том же состоянии.
Корда. Как зовут вашего друга?
Элерс. Джон Хьюстон, механик с «Сильверсэнда». Мы плавали с ним вместе на одной старой развалине под либерийским флагом в пятьдесят втором году. На ней и тонули вместе у Канарских островов. Я не видел его с тех самых пор.
Нефедов. Расскажите подробно.
Элерс. Хилльмер ходил к стойке, взял там три рюмки водки, мы выпили. И тут я увидел Джона. С минуту-другую глядел на него, боясь ошибиться. Но скоро понял, что это он. Я сказал об этом ребятам и пошел к столу Джона.
Корда. И больше к Хилльмеру и Груннерту не возвращались?
Элерс. Нет. Раза два я смотрел на них. Они сидели вдвоем. Потом к ним кто-то подсел.
Нефедов. Кто? Вы запомнили этого человека?
Элерс. Нет, он сидел ко мне спиной.
Корда. Этот человек разговаривал с Груннертом и Хилльмером?
Элерс. Не могу утверждать. Когда я еще раз глянул в их сторону, Вернера и Оскара там больше не было.
Корда. И вы продолжали пить с новым другом?
Элерс. Со старым, герр инспектор. Правда, я поднялся, когда увидел, что их нет, и вышел на улицу, обошел весь клуб.
Нефедов. Почему вы это сделали?
Элерс. Мне не хотелось идти одному по незнакомому городу ночью.
Корда. И все-таки вы пошли один?
Элерс. Нет, я вернулся в бар. Мы с Джоном еще выпили, потом, когда бар закрыли, подали автобус для норвежцев. На нем я и доехал до порта.
Нефедов. Когда вы вернулись на судно?
Элерс. Думаю, что уже за полночь. Я был довольно пьян и сразу лег спать, ведь мне необходимо рано вставать, чтоб успеть приготовить для кают-компании завтрак.
Нефедов. Значит, сразу после того как обнаружили, что Хилльмера и Груннерта нет в баре, вы выбежали на улицу?
Элерс. Именно так.
Нефедов. Джон Хьюстон может подтвердить, что вы разговаривали с ним? И кстати, где вы расстались?
Корда. Вас очень беспокоит правый карман, господин Элерс, достаньте то, что там лежит…
Капитан Корда сунул руку под газету и вытащил оттуда складной нож. Он нажал пружину, и из рукоятки со звоном выскочило узкое и длинное лезвие.
— Ничего себе игрушка, — сказал Леденев.
— Вот это и было у него в кармане. Когда мы приехали за ними на судно, я заметил, что Элерс, собираясь ехать с нами, все хватался за карман, пытался избавиться от этой штучки.
— Но нож сам по себе — еще не улика, — сказал Нефедов, — хотя доктор Хворостенко и говорит, что удар нанесен примерно таким ножом.
— Таких ножей, как этот, в Гамбурге или ином иностранном порту полно в магазинах, — сказал Юрий Алексеевич. — А крови на нем нет?
— Нет. Все чисто, — ответил Корда.
— Интересно, Джон Хьюстон, механик с английского судна — его допрашивал Бессонов — говорит, что видел Элерса во сне, — произнес начальник уголовного розыска. — Он настолько перебрал в тот вечер, что спутал сон с явью. Где и при каких обстоятельствах он с Элерсом расстался, естественно, не помнит…
— А что говорит обо всем этом боцман Хилльмер? — спросил Юрий Алексеевич.
…Боцман теплохода «Джулиус Пиккенпек» Вернер Хилльмер, 1920 года рождения, гамбуржец, крепкий рослый мужчина с медно-рыжей бородой, рассказал, что в Интерклуб они пришли втроем, а до того бродили по улицам Поморска. Посетить бар тети Дуни предложил Оскар Груннерт, он и заказал первую бутылку водки. Они сидели, пили и разговаривали о разном. Затем Элерс увидел какого-то друга и ушел от них. Груннерт предложил выпить еще, но боцман считал, что выпили они достаточно, и сказал, что пора идти на судно. Они поднялись и ушли. Элерс остался в Интерклубе. Когда друзья отошли метров двести, Груннерт вдруг решил взять еще бутылку водки с собой. Он сказал, что догонит Хилльмера, повернулся и побежал обратно. А боцман медленно пошел через сквер по направлению к проходной порта.
Он миновал сквер, остановился, ждал минут пять, но Груннерта не было, и Хилльмер опять не торопясь двинулся к порту. Так он дошел до проходной и, решив, что Оскар застрял в баре, пошел к причалу, у которого стоял «Джулиус Пиккенпек». А утром боцман узнал, что радист Оскар Груннерт на судно не вернулся.
— Про человека, который, по словам Элерса, подсел к ним, вы ничего у Хилльмера не спрашивали?
— Нет, Юрий Алексеевич, — сказал Нефедов. — Мы решили оставить этот вопрос до твоего прихода. Может быть, ты из Интерклуба чего принес, так мы все и объединим. Они оба здесь, мы решили их пока у нас подержать.
— Но при таких уликах прокурор не даст нам санкции на задержание.
— А мы их и не задерживали, — ответил Корда. — Просто попросили подождать — и все. Элерсу журналов натащили немецких, а Хилльмер играет в шахматы с. Васей Елиным. Ну, рассказывай, что узнал.
— Немного, — сказал майор. — Буфетчица в основном подтвердила все, что говорили вам друзья убитого. Правда, она не видела, как уходил Элерс, но сложившаяся тогда, по ее словам, обстановка совпадает с их показаниями. Груннерт на самом деле ушел из бара, а затем вернулся за бутылкой. Ее мы и нашли разбитой на аллее.
— Мы незаметно осмотрели головы Элерса и Хилльмера… — Начальник уголовного розыска поднялся из-за стола и стал ходить по кабинету. — Осмотрели, — продолжал он, — и пришли к выводу, что ни одна из этих голов с бутылкой не соприкасалась. У Груннерта, кроме раны в сердце, повреждений тоже нет. Но бутылкой кого-то явно били по голове… Кого?
— И у Груннерта был плащ. Радист ушел с плащом на руке. Так сказала мне буфетчица.
— Плащ? Куда он исчез?
— Давайте начнем с боцмана, Алексей Николаевич, — сказал Нефедов Корде. — И переводчицу попросите сюда.
— А кто у вас переводит? — спросил майор Леденев, полез в карман и достал список переводчиц, переданный ему Курбатовым.
— Нина Самойлова. Молоденькая такая девчонка.
— Постой, постой, — сказал Леденев, — так она вчера была на вечере в Интерклубе. Может быть, сначала ее поспрашиваем?
— Можно, — согласился Нефедов.
— Вы не возражаете, если мы спросим вас кое о чем? — спросил Леденев, когда переводчица вошла в кабинет.
— Пожалуйста, — ответила девушка.
— Скажите, Нина, вы видели боцмана и того, Элерса, в Интерклубе?
— Да, позавчера они были там вместе со своим экипажем на вечере. А вчера я видела того, что с бородой… Хилльмера, в баре.
— Не заметили ли вы странностей в их поведении?