Лариса Письменная - Клад Волчьего колодца
«Ты что, в своем уме? — браню его. — Оставь меня, ты же сам кровью истекаешь».
«Молчи, — стонет он, — молчи, а то…» — и падает, обессиленный, в землю лицом.
А дальше так пошло: Максим потеряет сознание — я его волоку, я упаду — Максим отлежится и меня тащит. Доползли, подобрали нас санитары. Вот так, ребятки, и спасла нас дружба наша!..
В зеленых Томкиных глазах дрожит горячая слезинка. Сережа заглядывает девочке в лицо и тихонько сжимает ее поцарапанную, в сосновой смоле ладонь.
«Я там видел стрелу!»
Семафор открыт. На перроне возникает суетня. Мария Семеновна в последний раз пытается лучше закрыть плотно набитый Томкин чемодан — не зря она вчера целый день пекла-жарила, — а он никак не закрывается. Ребята с волнением обступают подругу, а Петр Трофимович проверяет, на месте ли Томкин билет. Поезд приближается.
— Томка! — неожиданно хлопает себя по лбу Сережа. — Томка, а стрела?!
— Какая стрела? — недоумевает девочка.
— В Волчьем Колодце! Я же там видел нацарапанную на стене стрелу! И лопату…
— Так почему же ты мне тогда ничего не сказал? — возмущается Томка.
— Я как ухнул в эту проклятую яму, так обо всем позабыл! Да еще бутылка твоя…
— Стрела и лопата в Волчьем Колодце? — переспрашивает Костя.
— Значит, там что-то закопано, — убежденно говорит Славка.
— Ой, ребята, как жаль, что я уезжаю! Но что же делать?
— А мы туда спустимся, — успокаивают Томку друзья. — Завтра же пойдем!
— Из колодца не вылезем, пока все не осмотрим! — бьет себя в грудь Сережа.
Поезд останавливается. Из вагона выскакивает загорелый, как негр, дядя Максим. Все бросаются к нему.
Поезд в Зубрах стоит всего три минуты. Не успели как следует поздороваться, спросить о здоровье, не успели как следует попрощаться, чуть не позабыли Томкин чемодан, как поезд тронулся с места, набирая скорость.
Из раскрытого окна вагона высовывается Томкина рука с белым платочком, и едва слышно доносится ее голос:
— Обязательно! Слышите? Обязательно разведайте тайну Волчьего Колодца!..
— О-бя-за-тель-но!! — дружно кричат в ответ ребята и, очутившись в конце перрона, грустно смотрят вслед уходящему поезду.
Неожиданность
Ну, хватит ссор, проволочек, колебаний, из-за которых и так пропал целый месяц! Слово дано, и его нужно сдержать, не то совестно будет не то что людям, но и коту Бурлаку в глаза смотреть.
Возвратившись со станции, Сережа, не говоря друзьям, помчался в Лисички, на почту. Он задумал купить конверт с маркой и немедленно, после окончательного и всестороннего обследования Волчьего Колодца с его таинственной стрелой, написать обо всем Томке в Боготол.
На почте Сережа выбрал роскошный конверт с букетом ярких цветов (он должен напомнить Томке о цветах Зубровского леса), уплатил полтинник, сэкономленный в станционном буфете на лимонаде, и заторопился обратно. В дверях он неожиданно столкнулся со Славкой.
— Вот ты где! — обрадовался тот. — А мы тебя искали.
— Меня? — смутился Сережа, торопливо пряча руку с конвертом за спину. — А зачем я вам?
— Мы решили купить конверт, — выглядывая из-за Славки, объяснил Костя. — Чтобы сразу написать Томке письмо, она ведь будет ждать. У нас не хватало гривенника, но потом мама дала мне рубль.
— Спрячь свой рубль, — оправившись от смущения, ответил Сережа и победоносно помахал перед Костиным носом конвертом. — Все в порядке, конверт имеется!
— Ты уже купил?
Сережа снисходительно улыбнулся. Он ведь не привык долго раздумывать, как некоторые!
Бодро вскинув на плечо лопату, уверенно шествует знакомой тропинкой Сережа. За ним пыхтит навьюченный увесистым мешком Славка и рассеянно натыкается на пеньки о чем-то размечтавшийся Костя. Утро пасмурное, пожалуй, быть дождю, но такая чепуха, как дождь, никого не тревожит. Всякому, взглянувшему на ребят, должно стать понятным: сегодня Волчий Колодец обязательно будет обнаружен!
Дойдя до болотца, Сережа рассказал, как чуть-чуть не убил на острове «Голубом» гадюку, и повел товарищей в обход.
На подходе к третьему кварталу Сережа вдруг остановился и стал прислушиваться. Ему показалось, что в безмятежный птичий щебет вплелись какие-то непонятные, чуждые лесному гомону звуки.
— Что это? — насторожился и Славка. — По-моему, там фырчит автомашина…
— Откуда ей там взяться? С просеки, наверное…
— И я слышу, — подтвердил Костя. — Даже какие-то голоса…
— Тоже скажешь — голоса! — сердито отмахнулся Сережа, но, вслушавшись, швырнул лопату и кинулся бегом к Волчьему Колодцу.
Славка аккуратно прибрал под кусты лопату и свой мешок и вместе с Костей устремился за Сережей. Запыхавшись, друзья добежали до заветной поляны и, озадаченные, застыли на месте…
Поляны больше не существовало. Вернее, она существовала, но это была уже не тихая лесная поляна, а самая настоящая строительная площадка. Бойко стучали топоры, взвизгивали пилы, громко перекликались рабочие… В углу поляны, на месте Волчьего Колодца, громоздились штабеля свежеобтесанных бревен…
— Вот те на! — присвистнул Славка, с любопытством озираясь. — Что же это вздумали здесь, в лесу, строить?
— Как — что? — весело откликнулся один из рабочих, разгружавших грузовик с кирпичом. — Пионерский лагерь! Ему тут самое подходящее место. На будущий год летом — милости просим, приезжайте отдыхать!
Оглушенный Сережа молча повернулся и, понурив голову, побрел прочь. В кармане он нащупал злополучный конверт с живописным букетом. Мальчик грустно взглянул на него, вздохнул и спрятал поглубже в карман.
Глава вторая. Пионерский лагерь
Маринкина газета
Пригородный, или, как его чаще называют, дачный, поезд, громко отстукивая колесами, деловито катил свои неказистые вагоны.
В крайнем купе, облокотясь на угол, дремала молодая, разморенная от духоты женщина. Ее маленькая дочка развернула на столике маленькую газету и от скуки раскрашивала синим карандашом кудрявых пионеров, нарисованных на газетной странице. По другую сторону столика, напротив девочки, закрыв глаза, откинулся на спинку сиденья мужчина средних лет, со смуглым приятным лицом и белой полоской шрама на подбородке. Должно быть, он не спал — его густые темные брови чуть вздрагивали, а уголки крепко сжатых губ слегка улыбались.
На одной из остановок поезд так тряхнуло, что смуглый мужчина, тихо охнув, раскрыл глаза и смущенно потер рукой ушибленный затылок.
Девочка, успевшая уже наделить всех газетных пионеров могучими синими усами, посмотрела на своего соседа и засмеялась. Мужчина в ответ тоже улыбнулся и заглянул в газету. Усатые пионеры, видимо, ему понравились, так как он заинтересованно хмыкнул и потянул газету к себе поближе.
Польщенная вниманием к своему мастерству, девчушка решила добавить своим жертвам еще и бороды, но мужчина легонько отвел ее ручонку и принялся внимательна читать.
— Слушай, детка, это твоя газета?
— Моя, — важно кивнула она головой.
— Вам, товарищ, верно, надо что-то завернуть? — спросила мать девочки; проснувшись от вагонной тряски, она прислушивалась к их разговору. — Так я вам новую газету дам, эта ведь вся измялась.
— Благодарю, но меня интересует именно эта газета, собственно — эта статья. Понимаете, здесь описана очень увлекательная пионерская игра, а я как раз работаю в пионерлагере, и газета мне бы пригодилась.
— Ну понятно, возьмите! Маринка, отдай дяде газету.
Маринка капризно надула пухлые губки: «Вишь ты, какой хитрый дядя, смотрел-смотрел, да и выпросил»… Но она сразу успокоилась, так как «хитрый дядя» достал из желтого скрипучего портфеля новенькую тетрадь, карандаш, резинку и подал ей все это богатство.
— Вот тут, Маринка, и рисуй себе что захочешь, а я возьму газету. Согласна?
Еще бы не согласна! Маринке даже слегка жаль стало дядю, совершившего такой явно невыгодный для себя обмен.
— Станция Зубры! — объявила проводница. — Граждане, кому на станцию Зубры?
Маринкин сосед торопливо встал, свернул добытую газету, спрятал в портфель, попрощался и вышел из вагона.
Пропажа
Станция была маленькая и немноголюдная.
Приезжий оглянулся во все стороны и подошел к дежурному по станции:
— Добрый день! Тут не было завхоза из нашего лагеря?
— A-а, Роман Петрович! Из Киева? Привет, привет, — вежливо поздоровался железнодорожник. — Как же, были тут ваши, груз для лагеря получали. Только с час назад уехали, вас сегодня не ждали.
— Поспешили, — с легкой досадой произнес роман Петрович. — Пешком придется добираться.
