Двойное сердце агента - Андрей Болонов
Еще круг. Гия поднял ставку выше.
Спасовал генерал милиции.
Рыжий принял и поднял еще.
Бросая на стол все новые и новые пачки денег, Гия и Рыжий продолжали соревноваться.
Рыжий сделал очередную ставку. У Гии кончились наличные – он артистичным движением снял с пальца дорогущий брильянтовый перстень и положил на стол.
– Фамилный, – заявил Гия. – Моэму дэдушке – грузинскому князю – был подарэн его импэраторским величэством за вэрную службу.
Рыжий поднес перстень к глазам и стал внимательно его рассматривать.
– Сэчас триста тысяч стоит, – сказал Гия. – Клянусь.
Рыжий царапнул брильянтом по стеклу своих часов, потом посмотрел камень на свет и, удовлетворившись результатом, кивнул.
– Вскрываемся, – сказал распорядитель.
С довольной улыбкой на губах Рыжий медленно и демонстративно выложил на стол один за другим четырех королей.
Пока Рыжий наслаждался произведенным на окружающих впечатлением, рука Гии незаметно скользнула в карман… Сердце Гии похолодело. Спрятанных тузов в кармане не было. Олейникову было хорошо видно, как Гия, закусив губу, пытается подавить выражение ужаса на своем лице.
– Ваши карты, прошу! – сказал распорядитель.
Гия встал и швырнул карты на стол рубашкой вверх.
– Пас! – раздраженно сказал он и собрался уходить.
– Позвольте, я сыграю? – раздался в воцарившейся тишине голос Олейникова.
Рыжий с удивлением поднял на него глаза и с пренебрежением спросил:
– По копеечке, что ли?
– На все, – твердо ответил Олейников, показав на кучу денег на столе, увенчанную брильянтовым перстнем.
– Скажите, молодой человек, – вальяжно развалившись на стуле, спросил Рыжий, – а кроме собственных штанов у вас есть что-нибудь, что вы можете поставить на кон?
Все присутствующие рассмеялись.
Олейников сунул руку в карман и… бросил на стол пачку долларов.
Окружающие ахнули, у Гии поднялись брови, Краневская подарила Олейникову восхищенный взгляд.
– Здесь десять тысяч, – сказал Олейников. – Если не ошибаюсь, в рублях по неофициальному курсу – четыреста тысяч.
– Ну-с, – потер руки генерал милиции, – игра становится интересной!
– А вы, собственно, кто? – дрогнувшим голосом спросил Рыжий. – Я, видите ли, с незнакомыми лицами не играю…
– Мне кажется, – сверкнув глазами, сказала Краневская, – моей рекомендации достаточно!
Рыжий огляделся по сторонам. Окружающие явно симпатизировали Олейникову.
– Ну хорошо… – выдавил из себя Рыжий.
Олейников сел за стол.
Распорядитель ловко перетасовал колоду и сдал.
Олейников, отогнув уголки лежавших перед ним карт, быстро глянул на свою сдачу: два туза и мелочь.
Рыжий взял карты и, прикрываясь, чтоб никто не подглядывал, рукой, медленно раздвинул их: один король и всякая шваль.
Бросив в сторону Олейникова хладнокровный взгляд, Рыжий свел карты воедино и вновь развернул их веером: у него на руках оказалось… четыре короля!
Довольно улыбнувшись, он бросил свои карты на стол:
– Надо же, опять везет… каре!
Олейников горько вздохнул, обвел грустным взглядом замерший зал и… эффектно выложил на стол четыре туза.
– У меня тоже… – тихо сказал он.
* * *
Олейников и Гия вышли в гостиничный коридор и остановились у лифта. Олейников протянул Гии его перстень.
– Нэ знаю, как благодарить столь виртуозный мастэр и настоящий благородный чэловэк? – сказал, улыбнувшись, Гия.
– Благодарить не надо. Я, знаете ли, борец за справедливость. Но просьба у меня к вам есть.
– Дорогой, какая просьба?! – обнял его Гия, – И нэ надо «вы», давай «ты»! Тэперь любой твой просьба – приказ!
– Ты Яшку знаешь? – спросил Олейников, глядя Гие прямо в глаза.
– Яшку? Яшку Грома? – переспросил Гия. – Слышал про нэго – товарищ моего товарища. Ты Егор Сидоров знаэшь? Второй после Никита Сэргеэвич человек! У нэго сын Олэг – мой товарищ. А Яшка – его товарищ.
– Как бы мне повидаться с ним?.. С Яшкой?
– Срочно?
– Срочно.
– Срочно нэ получится, – развел руками Гия, – свадьба. Нэ, нэ он. Сын Егора Сидорова жэнится. На мынистрэ культуры дочкэ. Яшка там будэт, точно. Я тожэ приглашен, но тэбя, извини, взять нэ могу. Туда только по спэциальным спискам пускают. Если тэбе кто пропуск сдэлает, я вас познакомлю. Или давай на слэдущей нэдэле…
– Спасибо, Гия. Я подумаю… – сказал Олейников и замер.
В висевшем у лифта зеркале он увидел Краневскую, приближавшуюся к ним с бокалом коктейля в руке.
– Гия, ты мне не окажешь одну услугу? Я тут одной даме кое-что обещал… – нажимая кнопку лифта, сказал Олейников и что-то прошептал Гие на ухо.
Тот с пониманием кивнул. Они пожали друг другу руки, и Олейников исчез за дверями лифта.
К Гии подплыла Краневская:
– Гия, дружок, ты не видел Петра Алексеевича? Я его по всей гостинице ищу…
– Солнцэ мое! – распахнул объятия Гия. – Пэтра Алэксеевича строчно вызвали в трэст. Там у них что-то на приысках случилос. Он о-о-очэн извинялся и просил мэня развлечь такую очароватэлную и знойную жэнщину.
Глотнув из бокала, Краневская смерила оценивающим взглядом Гию с ног до головы и, взяв его под руку, игриво сказала:
– Ну пошли!
* * *
– У меня две новости, сэр! – сообщил Тоффрой, входя с папкой в руках в кабинет директора ЦРУ.
– Начните с любимой, – бросил Даллес, откладывая газету.
– Томас сообщил, что завербованный на заводе объект запросил необычное вознаграждение, – сказал Тоффрой, вынув из папки листок бумаги и протягивая его Даллесу.
Даллес прочел.
– Что за бред? – спросил он. – Зачем ему почтовая марка? Она действительно редкая?
– В мире осталось всего несколько экземпляров, – подтвердил Тоффрой.
– Найдите, – приказал Даллес, возвращая листок Тоффрою. – А вторая новость?
– Шифровка из посольства в Москве – инициативный контакт с Дедалом, – доложил Тоффрой.
– Вот как? – удивился Даллес.
– Дедал сообщает о готовности работать. В качестве канала связи для передачи ему задания предлагает использовать закладку в городском парке Волжанска.
Даллес задумался.
– Очень похоже на игру КГБ. Старый трюк с закрытым городом. Они надеются, что, поскольку для наших дипломатов Волжанск – город закрытый, мы направим туда для связи нелегального агента. Засветим им Томаса. Наивно…
– Есть одно «но», сэр… В послании Дедала нет ни одной ошибки в употреблении английских артиклей.
– Что это значит?
– Это был обговоренный с Дедалом условный знак, – объяснил Тоффрой. – Если он работает под контролем КГБ, его английский в донесениях должен быть безупречен, в противном случае в каждом послании Дедал должен был делать хотя бы одну ошибку в употреблении артиклей.
– Любопытно… – произнес Даллес и потянулся за трубкой. – То есть он нас предупреждает, что работает под контролем?
– Да, сэр.
Даллес задумался.
– Знаете, Холгер, – через некоторое время сказал он, – мне кажется, я знаю, как можно использовать Дедала. Затребуйте у московской резидентуры детальный отчет всех их разговоров в кабинете, который прослушивался русскими. Запросите нашего человека в КГБ. Меня интересует, что конкретно они знают про Томаса.
*
