Чингиз Абдуллаев - Всегда вчерашнее завтра
— Может быть, — согласилась она, — тем не менее вы правы, я американка.
— И у вас есть капля южной крови. Скорее итальянской или испанской, — предположил Дронго.
— Вы умеете угадывать, — кивнула она и на этот раз, — моя мать была итальянкой. Отсюда мои черные волосы и резкие черты лица.
— Они прекрасны, — пробормотал Дронго, — и у вас красивое имя, Мари.
— Так называла меня мать. Она хотела назвать меня Марией, но отец настоял, чтобы я была Марианной. Тогда стали звать коротко Мари.
— Неужели у вас есть еще и русская кровь? По-моему, это русское имя.
— На этот раз вы ошиблись. Мой отец — страстный поклонник поэзии Элиота, считал его произведения вершиной английской поэзии. И однажды прочитал в одной из его критических статей о Марианне Мур[2], американской поэтессе, мало известной в мире. Отец нашел и издал все книги Марианны Мур. Говорят, ее трудно читать и еще труднее понимать, но мне ее книги всегда нравились. А мой отец решил назвать меня в ее честь.
— Красивая история, — кивнул Дронго. — Ваш отец имел изысканный вкус. Я его поздравляю. В наше время не так много людей любят Элиота. Французская поэзия дала миру Бодлера, а английская — Элиота. Критики считают, что они в чем-то схожи в своей творческой манере.
— Вы знаете французский? — быстро спросила она.
— К сожалению, нет. Только английский и итальянский.
— Вы знаете итальянский? — уже на языке своей матери спросила его гостья.
— Не настолько хорошо, чтобы разговаривать с такой собеседницей, как вы, — ответил он по-итальянски, — я все-таки предпочитаю английский.
— Вы неплохо разбираетесь в поэзии, — кивнула она, не сводя с него прекрасных глаз.
— Думаю, гораздо хуже вашего отца. Во всяком случаев о существовании Марианны Мур я даже не подозревал.
— Вас можно оправдать. Она была специфической поэтессой, и я не уверена, что даже в Америке или в Англии, ее творчество достаточно известно.
— Тем более у вас замечательный отец. Подобный интеллект в наше время большая редкость. Вы путешествуете по миру одна?
— Можно сказать, да. Не считая моих телохранителей и секретаря, — улыбка чуть тронула ее губы, — но можете не беспокоиться, я всех обманула. Мой сюит в конце этого коридора, окнами на море. Я подождала, пока все уснули в соседних номерах, и вышла в коридор.
— И часто вы так делаете?
— Сегодня второй раз, — призналась она, — сначала я убежала в казино, а потом пришла к вам.
— Очевидно, ваш супруг не позволяет телохранителям оставлять вас одну, — не без тайной мысли сказал Дронго.
Она удивленно посмотрела на него.
— Вы опять ошиблись. У меня нет супруга.
На этот раз смутился Дронго.
— Вы ставите передо мной трудную задачу, — честно сказал он. — Сначала вы рассказали о вашем отце, любителе поэзии Томаса Элиота и Марианны Мур. Потом я узнал о ваших телохранителях. Подождите, — вдруг вспомнил он, — вы живете в сюите на нашем этаже? Значит, вы живете в сюите Коко Шанель? Я примерно знаю, сколько там стоит номер. Кто ваш отец?
Она закусила губу. Потом улыбнулась.
— Я думала, вы догадались. Ричард Олтмен.
— Вы дочь Ричарда Олтмена? — чуть не подскочил Дронго. — Знаменитого газетного магната, известного книгоиздателя? Какой я дурак! Теперь я понимаю, почему ваш отец любил Элиота. Он ведь издавал все его произведения. Ваш отец один из самых крупных в мире издателей. По-моему, у него целая империя. Я читал, что это один из самых богатых людей в мире.
Она внимательно следила за ним.
— Вам это нравится? — вдруг спросила она.
— Мне все равно, — улыбнулся он. — Представляю, каким забавным показался вам наш сегодняшний выигрыш.
— И я даже заметила, что вы отдали мне сумму гораздо большую, чем половина выигрыша, — иронически ответила Мари.
Теперь он уже не сомневался. Дочь великого магната не станет участвовать в грязных играх, чтобы подстроить ловушку аналитику. Пусть даже такому, как Дронго. Ни одна разведка мира не посмеет завербовать эту молодую женщину. Но тогда получается, что она пришла сюда не из-за корыстного интереса, как он предполагал прежде, а из-за него самого. Он несколько растерялся от этой мысли.
А может, все-таки она просто ищет новых ощущений и поэтому решила поработать на профессионалов?
— Я считал, что вы принесли мне удачу, — пробормотал Дронго.
Она заметила перемену в его настроении.
— Кажется, миллиарды моего отца подействовали на вас не лучшим образом, — прямо сказала она, не сводя с него взгляда.
— Просто я подумал о человеке, привыкшем с детства получать все. И мне стало немного неловко.
— Почему неловко?
— Никогда не имел дела со столь богатыми наследницами. Это, наверное, пройдет, но пока я вас немного опасаюсь. Мне кажется, миллиарды вашего отца уже незримо меня душат.
Она улыбнулась, обнажив ровные и красивые зубы, как будто выточенные на специальном станке. Он смотрел ей в глаза. Ее первая фраза все еще звучала у него в голове. Странно, что он ей понравился. Избалованная принцесса наследница огромного состояния вдруг решила позабавиться с приезжим иностранцем, выигравшим с ней на пару в казино несколько тысяч долларов.
«Сколько ей лет? Двадцать пять? Или меньше? Может быть, двадцать четыре? В любом случае я лет на десять или пятнадцать старше ее. Как странно? Значит, я действительно старею. Пятнадцать лет назад я поехал во Францию в свою первую ответственную командировку. Сколько ей тогда было? Как все это глупо!»
— Вы отказались проводить меня до отеля, — напомнила она, по-прежнему глядя ему в глаза.
Его взгляда не выдерживали многие, тайны его глаз боялись тысячи людей, но сейчас он чувствовал неловкость ее настойчивого взгляда и отвел глаза.
— Простите, — пробормотал он, — у меня были очень важные переговоры.
— Я все знаю, — кивнула она, — ваш друг мне все рассказал. Правда, он не так хорошо изъясняется по-английски, как вы, зато, кажется, он настоящий друг.
Сначала он решил сам меня проводить, но после моего отказа задержал меня на несколько минут, рассказывая, какой вы добрый и хороший человек.
— Это на него похоже. Вообще-то я удивлен, — честно признался Дронго, — обычно самые красивые женщины предпочитали его. В нем присутствует необъяснимая магия соблазнителя. Мне до него очень далеко.
— Если это самооценка, то явно неудачная, — заметила Мари. — У вас красивые пальцы, мистер скромник. Длинные и красивые, как у музыкантов. И умный взгляд. Этого вполне достаточно для нормальной женщины.
— Наверное, пальцы — это мое единственное украшение, — пошутил Дронго, — больше у меня ничего нет. Неужели этого действительно достаточно? Я всегда считал, что нужно иметь несколько больше достоинств, чем те, что вы перечислили.
— Я просто назвала первое, на что сразу обращаешь внимание, — пояснила гостья. — Когда мы играли с вами в казино, мне трудно было разглядеть вас как следует. Я видела только ваши руки и глаза. И этого оказалось более чем достаточно.
— Спасибо, — улыбнулся он, — я, конечно, пошутил. Честно говоря, не знаю, как реагировать, когда комплименты говорит такая красивая женщина, как вы.
— У вас есть что-нибудь выпить? — внезапно спросила она.
— Простите, — он вскочил и направился к мини-бару, — может, я что-нибудь закажу?
— Мне все равно. Достаньте лучше вино или шампанское.
Он достал бутылочку вина, традиционно хранившуюся в барах всех пятизвездочных отелей Франции, откупорил, разлил вино в два высоких бокала.
Вернулся к столику, подал один из бокалов гостье.
— Простите меня, — еще раз повторил он, — кажется, я оказался плохим кавалером.
Она взяла бокал, чуть наклонила его.
— За встречу, — сказала она, ожидая, когда их бокалы соприкоснутся.
Послышался мелодичный звон.
— Я даже не знаю, что мне сказать, — смущенно признался Дронго.
Так случилось впервые в его жизни. Когда молодая женщина сама пришла к нему, он растерялся. Дело в том, что она ему очень нравилась. Нет, «нравилась» даже не совсем то слово. Она его привлекала, волновала, возбуждала.
Мари поднялась с кресла. Когда она стояла рядом с ним, он заметил, какого она высокого роста.
— Вам не кажется, что мы переходим грань разумного? — спросил он, когда она сделала к нему еще один шаг. Теперь они оказались очень близко друг к другу. Она закрыла глаза, чуть наклонила голову. «Будь я проклят», — с отчаянием подумал Дронго. Она ему нравилась, но здесь в Ницце, в условиях той игры, которую они затеяли, заводить романтическое знакомство глупо и опасно.
— Я вам не нравлюсь? — спросила она.
Она не страдала комплексами старой девы, не имевшей успеха у окружающих мужчин, в ней отсутствовали сомнения неудачницы, когда-либо терпевшей поражение. Но стоявший перед ней мужчина все еще медлил, словно просчитывал варианты, словно и здесь пытался выгадать, рассуждая, какой из последующих ходов его соперников станет самым сильным в этой партии. Как игрок, он не мог позволить романтике завладеть его сердцем. Но молодая женщина ему очень нравилась.
