Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор
— Ну и что же?
— Упал на спирали высокого напряжения. Но тока уже не было…
— Где он?
— Как где? Полежал минуты три, затем поднялся и ушёл по своим делам. Потом вот эта, — он указал на разбившуюся женщину, — вниз головой… Насмерть…
Кинг схватился за голову, пр говаривая:
— Кончено. Всё погубили… Сожгите или закопайте труп, скорее!.. — Истопник посмотрел вслед удаляющейся пришибленной событиями фигуре Кинга, сплюнул скрипевший на зубах осадок золы и пыли, подошёл к трупу Натальи Ивановны. Взял подмышки, приподнял и потащил в дальний угол. Услышав стон, бросил её, отскочил в сторону, ища глазами какой-нибудь предмет, чтобы добить жертву. В коридоре послышались торопливые шаги. Вошёл Пауль Митчелл.
— А-а-а, Пауль, — дрожащим голосом произнёс истопник, — а я думал… в общем испугался… Она оживает… Добить надо.
Митчелл подошёл к своей жертве. Пощупал пульс, проверил дыхание и, решившись на что-то, взял Наталью Ивановну подмышки, сказав нетерпеливо истопнику:
— Помоги, скорее!.. Она ещё нам пригодится… — А про себя: «Спрячу где-нибудь. Если не пойдёт на поправку — укол, и делу конец… Попробую поднять на ноги и переправить в Новый свет».
* * *Таберидзе вскочил на сидение рядом с шофёром. Мгновенно включив мотор и трогаясь с места, шофёр спросил вполголоса:
— Куда прикажете?
— Туда ушёл Галкин? — Таберидзе указал по направлению хода машины.
— Нет, тут он не проходил.
— Тогда назад — быстро. Догнать и задавить — отвечаю я.
Машина развернулась и понеслась в обратную сторону. Миновав вторую поперечную улицу, шофёр бросил взгляд и затормозил, поясняя:
— Кажется, он только что скрылся в калитке зелёных ворот.
— Где?
— На улице, которую миновали.
— Скорее, скорее туда!
Развернувшись, шофёр подъехал к нужным воротам, остановился и выскочил из кабины.
— Сюда, кажется…
— Держать машину наготове, я сам, — крикнул на ходу Таберидзе и скрылся во дворе.
Шофёр подошёл к багажнику, повернул ключ, приоткрыл крышку, вытянул конец шланга, чтобы при толчке не закрылся замок багажника и, незаметно наклонившись, тихо сказал:
— Тронется машина — вываливайся. Ворота с правой стороны по ходу машины.
Шофёр сел за руль, включил мотор и стал поджидать Таберидзе. Тот прибежал, запыхавшись.
— Никого нет, — отрывисто бросил он, — быстро квартала два вперёд, повернёшь направо и назад по следующей улице.
Как только машина двинулась с места, из багажника вывалился на мостовую человек. В два прыжка он скрылся за калиткой.
ГЛАВА XVII
ИСПОВЕДЬ ШПИОНА
— Товарищ дежурный, доложите генералу — срочное дело, — сказал майор милиции, торопливо снимая плащ.
Дежурный заметил волнение обычно невозмутимого майора и тут же исчез за дверью. Через минуту он распахнул дверь:
— Прошу, товарищ майор…
Шагнув навстречу начальнику милиции, генерал Галаджи остановился выжидательно и поднял руку, как бы предупреждая.
— Спокойно, майор, не торопитесь — докладывайте со всеми деталями.
— Необычное происшествие, товарищ генерал. Участковый милиционер шёл по Зелёной улице. Вдруг из калитки, ведущей во двор № 10, выскакивает неизвестный гражданин в разорванном костюме, перепачканный. Бросился к участковому и говорит: «Я шпион. Задержите… доставьте меня в органы безопасности. Я много знаю, я всё расскажу…»
— Дальше, майор, дальше…
— И у меня в кабинете подтвердил то же самое. О какой-то адской машине говорит, о подземных ходах и прочей чертовщине…
— Где этот гражданин?
— В горотделе…
— Как его фамилия?
— Галкин, но он утверждает, что у него совсем другая фамилия и что он её назовёт только вам.
— Немедленно доставьте его сюда.
— Есть доставить сюда, — отчеканил майор и повернулся к выходу.
— Куда вы? — остановил его генерал. — Звоните отсюда… Сильно изранен, говорите?
— Полщеки снесено кирпичом или топором, рука сломана…
— Звоните быстро… немедленно врача.
Через полчаса в кабинет генерала ввели человека с изуродованным лицом, обвязанным марлевым бинтом настолько, что из-под повязки виднелись только нижняя губа и левый с кровоподтёком глаз.
— Стенографистку, — шепнул генерал адъютанту и добавил громко: — Вересаева ко мне.
Вошёл Вересаев. В одной из ниш щёлкнул замок входной двери — стенографистка приготовилась к записи. Галаджи ещё раз пристально посмотрел на пропитанные кровью марлевые повязки, потом указал взглядом на кресло и произнёс сухо:
— Садитесь, гражданин… Говорите только самое существенное!
Поддерживаемый Вересаевым, шпион опустился в кресло, поправил взятую в лубки кисть левой руки и попросил закурить. Затянувшись, он выдохнул огромный клуб дыма, словно для того, чтобы укрыться за ним, и начал свою исповедь:
— Я шпион. Выполнял задания резидента разведцентра «ОСТ» Таберидзе. Затем Кинга. Моя настоящая фамилия Ковальчук — дезертир со Второго Украинского фронта, а потом поневоле бандеровец…
— Не припомните ли фамилии других «помощников» господина Кинга?
— Один из них — «Брюнет-прима», фамилии не знаю.
— Кого ещё знаете?
— Истопник консульства — офицер, тоже бандеровец и тоже дезертир, как и я. Есть ещё некто Пауль Митчелл. Это первое доверенное лицо Кинга.
— Что, по-вашему, самое главное в шпионской деятельности Кинга?
— Разбрасывание ампул с бактериями энцефалита и холеры.
— Где? Когда? — не выдержал Вересаев.
Генерал предупреждающе взглянул на него. Потом перевёл взгляд на Ковальчука.
— Продолжайте, продолжайте.
— Недавно прибыло три чемодана с ампулами. Они хранятся в сейфах в кабинете Таберидзе.
Генерал встретился взглядом с Вересаевым, кивнул головой. Вересаев вышел. Через минуту его место занял другой чекист. Ковальчук посмотрел на него, замолчал, переводя взгляд на Галаджи.
— Продолжайте, — нетерпеливо заметил Галаджи.
— Кинг задался целью похитить одного учёного, работающего в Самгуни. Фамилии я не знаю. Эта миссия возложена на Пауля и на неизвестного мне крупного шпиона — «Брюнета-прима».
Исповедь шпиона дала чекистам немало новых фактов. Он рассказал о том, как переправлялось из-за границы разобранное электрооборудование лифта-жаровни, о чём ему по секрету рассказал истопник, тоже начавший тяготиться своим положением крота подземелья. Потом рассказал, как вербовали Зосима Лукича, как к нему на работу подсунули некую Наташу.
Говорил он долго. Старался припомнить детали. Видно было, что он пришёл с искренним покаянием.
Заметив, что Ковальчук с трудом выговаривает слова, генерал нажал кнопку звонка. Вошёл адъютант.
— На сегодня достаточно, — сказал Галаджи. — В госпиталь!..
Ковальчук поднялся. Генерал кивнул адъютанту.
— Проводите и предупредите врача и охрану: отвечают головой.
ГЛАВА XVIII
«ГРЕМУЧИЙ ПОЕЗД»
Дежурный по станции сделал необходимую запись в журнале, ещё раз проверил график движения поездов на участке и подумал: «Почти час свободного времени. Нужно всё же позвонить диспетчеру», но в ту же минуту раздался резкий звонок и знакомый голос диспетчера дороги:
— Логовая?
— Логовая слушает.
— Первый Каскад?..
— Я у селектора.
— Узловая?
— Я — Узловая…
Диспетчер вызвал одну за другой станции главного направления и сказал отчётливым голосом:
— Внимание на линии! Сверьте часы. Сейчас двадцать ноль девять по московскому… В двадцать два тридцать принимаю вне графика литерный. В двадцать один сорок пять открыть «зелёную улицу». Закрыть все переезды и допуск на перрон посторонних. Пропускать литерный по второму пути. Задача ясна?
— Есть дать «зелёную улицу» литерному, — повторило в репродуктор несколько голосов.
— Вторая задача: зарегистрировать прохождение состава с точностью до секунды. Результаты немедленно телеграфировать начальнику дороги.
— Есть телеграфировать прохождение, — ответил дежурный станции «Первый Каскад» и подумал: «Скоростью интересуются. Видимо, возвращается тот самый «Гремучий поезд».
В двадцать один сорок дежурный по станции проверил по телефону готовность к приёму литерного на постах входных и выходных стрелок, приказал закрыть переезды, одел форменную фуражку с малиновым околышем и вышел на перрон.
— Товарищ Степанов, — обратился к нему дежурный по вокзалу, — прикажите включить орошение, хотя бы минут на десять. Духота невероятная. Детишки в комнате матери и ребёнка да и транзитные пассажиры в зале ожидания истомились.
Дежурный посмотрел на часы, прикидывая в уме: «До прихода литерного ещё почти полтора часа…»
