Юрий Барышев - Мадам Гали -2. Операция «Посейдон»
В это время на столе оперативного дежурного зазвонил телефон. Анатолий, поглощенный рассказом, даже вздрогнул от неожиданности. Петр Николаевич перевел взгляд на каминные часы: 22.30.
— Подними трубку, послушай, — разрешает он.
Звонит дежурный Октябрьского райотдела Управления, докладывает, что у них во дворе дома, примыкающего к Первой градской больнице, обнаружена черная «Волга» с дипломатическими номерами посольства США. Пассажиров в машине нет. Какие будут указания?
Хромов сообщает о машине дежурному 1 отдела Второго Управления, который занимается американским посольством.
— Спасибо, наша «наружка» ее потеряла. Час назад янки оторвались от наблюдения. С нас бутылка! Привет.
— Петр Николаевич, а что было дальше? Давай рассказывай.
— Что дальше? Правой рукой достаю саперную лопатку с заточенным лезвием, левой рукой осторожно беру второго фрица за подбородок и резко откидываю ему голову назад. Бью лезвием в шею. Опускаю его мертвую голову вниз, чтобы не забрызгаться пульсирующей из раны, дымящейся кровью. Все. В это время мои ребята пеленают второго, которому, может быть, повезло больше. На дорогу назад уходит больше часа. На этот раз обошлось без выстрелов и шума… Пойду покурю в коридоре. Если зазвонит прямой телефон Председателя КГБ, вот этот, видишь, с золотым гербом, трубку не поднимай, крикни меня.
— Хорошо.
Анатолий сидел за столом дежурного, но мыслями и чувствами был там, на заснеженном поле. Его воображение рисовало картины, одну ярче другой. Интересно, а он смог бы вот так, как Хромов? «А вообще, если подумать, как сложится моя жизнь? Какие испытания мне предстоят? Смогу ли я оправдать доверие партии и правительства? А вдруг я трус? И в самый ответственный момент дрогнет рука? И из-за меня погибнут мои друзья, и меня с позором выгонят на гражданку? И все меня будут презирать»…
Вернулся Хромов. От него пахло крепким табаком и еще чем-то очень мужским. Анатолий посмотрел на его руки: широкая ладонь, короткие крепкие пальцы, грубая кожа, никогда не знавшая лосьонов.
— Петр Николаевич, а скольких вы вот так, как этого немца?
— Да всех не упомнишь, но с десяток наберется, это точно. Должен сказать тебе, Толя, занятие это не из приятных. И каждый раз, когда это приходилось делать, хотя я и не верующий, шептал про себя: «Прости меня, Господи». Убивать — даже ненавистного тебе фашиста, пришедшего на нашу землю — удовольствия мало…
Эти ночные беседы за чаем были вторым университетом для Анатолия, и он запомнил их на всю жизнь.
Был еще один наставник, у которого Анатолий учился жизни, — старший оперуполномоченный Миронов Володя. Это был светлый человек, молодой, красивый, с русыми вьющимися волосами, голубоглазый и с неизменной улыбкой. Володя знал массу анекдотов, умел их рассказывать в лицах. В него были влюблены все молоденькие машинистки и секретарши. Володя был непревзойденным специалистом по розыгрышам. Если Вы думаете, уважаемый читатель, что чекисты только и занимались ловлей шпионов и их допросами, то Вы глубоко заблуждаетесь. Была интересная жизнь, насыщенная массой событий. Были дни рождения, обмывания очередных звездочек на погонах, реже — обмывания государственных наград. Были поездки на подшефные овощные базы, где капитаны, майоры, подполковники перебирали гнилую картошку, капусту, морковь. Были партийные собрания, заседания партийных комитетов, где «заслушивали» проштрафившихся членов КПСС. Наконец, был спорт: футбол, волейбол, кроссы, соревнования по стрельбе. Были коллективные посещения театральных премьер, студии Мосфильма и многое другое.
И были розыгрыши. И Володя считался в этом деле непревзойденным мастером. Вот пример. В одно из дежурств Анатолий попал помощником к Миронову. Было раннее летнее теплое, солнечное утро. Володя принял дежурство, доложился начальнику Управления, просмотрел в книге записей оперативную информацию, полученную за ночь, и подошел к широким окнам приемной. Приемная, как и кабинет руководства Управления, располагалась на втором этаже голубого особняка на улице Дзержинского. Анатолий просматривал передовицу газеты «Правда». С этого всегда начинался рабочий день. Нужно было знать, что ЦК КПСС считает важным и какие дает установки.
— Толя, ну-ка подойди сюда, — заговорщически начал Володя. Анатолий подошел к окну.
— Вон видишь, у ворот стоит Игорь?
Действительно, у вечно закрытых кованных ворот, ведущих на улицу Дзержинского, стоял Игорек и о чем-то оживленно беседовал с красавицей Олей. Она недавно появилась в машинописном бюро. Высокая, стройная, с вьющимися волосами, прямым носиком, пухлыми губами и высокой грудью, она часто ловила на себе взгляды и матерых, и еще зеленых оперов.
— Ну-ка, быстро сбегай вниз и скажи этому Казанове, чтобы он немедленно поднялся к дежурному.
— А зачем?
— Исполняй, — не поворачивая головы, прошелестел Володя.
— Через пару минут встревоженный вызовом Игорь стоял, тяжело дыша, перед дежурным по Управлению.
— За тобой уже десять минут из окна своего кабинета наблюдает начальник Управления. Он приказал тебе явиться к нему немедленно. Вон там, в тумбочке, лежит сапожная щетка и бархотка, почисти ботинки и вперед, — с нарастающим напряжением в голосе изрек Володя. — Да поправь галстук и одерни пиджак.
— А что случилось?
— Ты что, не нашел более подходящего места охмурять сисястую девицу, как только под окнами генерала? Я тебе не завидую. Он рвет и мечет! Все Управление вкалывает, обеспечивая безопасность празднования 1 Мая. А ты!
У Игоря вытянулось лицо и пошло красными пятнами. Кадык заходил, как будто ему стало трудно дышать.
— Володя, миленький, выручай. Мне же через неделю в отпуск, у меня путевка в дом отдыха. Сходи и сам объясни как-нибудь. Век буду тебе обязан. Анатолий стоял и не верил своим ушам. В кабинет генерала Володя не входил, сам генерал дежурного не вызывал.
— Ну, хорошо, — наконец, смилостивился дежурный, — попробую за тебя замолвить словечко. Если получится, с тебя столик в «Ласточке». («Ласточка» — небольшое кафе в ста метрах от Управления, часто посещаемое чекистами.)
— Да хоть сегодня!
— Нет, сегодня я на дежурстве, а вот в пятницу можем посидеть.
Увидев вытаращенные глаза ничего не понимающего Анатолия, Володя незаметно подмигнул ему.
— Остаешься за меня, я к генералу.
Он подошел к огромному зеркалу, поправил галстук, одернул пиджак и решительным шагом направился к белой двери, ведущей в кабинет начальника. Игорь платком вытирал выступивший пот. Действительно, черт его дернул остановиться прямо под окнами генеральского кабинета.
— Как ты думаешь, пронесет? — обратился он к Анатолию.
Анатолий уже понял, что к чему, и многозначительно произнес:
— Готовься к худшему, надейся на лучшее. Через минуту Миронов вышел из кабинета.
— Смотри, чтоб это было в последний раз. Иди работай и постарайся какое-то время не попадаться на глаза генералу.
— Володя! — запричитал Игорь. — Спасибо тебе, век не забуду. Сына назову твоим именем!
— Ладно-ладно, иди. Не забудь про «Ласточку». Игорь пулей вылетел из приемной.
Начинался рабочий день. Приемная постепенно наполнялась руководителями райгоротделов, вызванными на доклад к начальнику Управления. Не замолкая, звонили телефоны на столе оперативного дежурного. Их было около двух десятков. Иногда не хватало и четырех рук, чтобы поднять гудевшие трубки. К обеду напряжение спало. Улучив минуту, Анатолий спросил:
— Послушай, а что это было?
— Ничего, просто в пятницу мы с тобой идем кушать шашлыки.
— Нет, а вот начальник Управления… он что, на самом деле видел Игоря?
— Да нет, что ты. Есть у него время стоять у окна. Это просто был розыгрыш.
— Но ты же входил в кабинет к генералу!
— Кто тебе сказал? Смотри, — он подвел Анатолия к двери в кабинет начальника Управления. — Видишь, она двойная. Я осторожно открыл первую дверь, закрыл ее и пару минут постоял в тамбуре. Правда, я рисковал. Вдруг генерал решит выйти и натолкнется на меня. Но, кто не рискует…
— Тот не ест шашлыки! И они громко рассмеялись.
Только через полгода за очередным застольем в той же «Ласточке» Игорь узнал, как его разыграли друзья. Его изумлению, а потом деланному негодованию не было предела. Окна «Ласточки» звенели от хохота дюжины молодых глоток.
Среди друзей Анатолия был еще один замечательный человек — Владимир Трошкин. Воспитанный в семье московских интеллигентов, окончивший музыкальную школу по классу фортепиано, он отличался изысканным вкусом в одежде и хорошими манерами. Владимир следил за модой. Костюмы, которые он носил, всегда были подогнаны по фигуре. Каждый день он менял галстуки, которые украшали заколки. В его присутствии даже закоренелые матершинники старались подбирать более благопристойные выражения. Владимир работал в отделе на канале выезда советских граждан за границу из Москвы и Московской области. Информация от агентуры и доверенных лиц после их возвращения в Москву из загранпоездок проходила через руки Трошкина. Он внимательно прочитывал сотни, а может быть, тысячи бумаг, а потом готовил на их основе аналитические документы для руководства Управления и Главка. В первоисточниках попадались иногда такие перлы, что, как говорится, хоть стой, хоть падай. Со временем он стал собирать эти «изюминки», которые можно было бы озаглавить: «нарочно не придумаешь».
