Александр Тараданкин - Второй раунд

«Зачем она мне это рассказывает? — нервничал Денисов. — И почему сейчас? Могла бы раньше рассказать — в комендатуре? И зачем столько времени скрывала русское происхождение?»

Он чувствовал, что это еще не главное. Он смотрел на нее и пугался ее глаз. Теперь они были не печальные, как раньше, а решительные, какие-то дикие.

— После войны, — продолжала Лотта, — виллу Штольцев занял английский майор Эдвард Старк. Нас он выселил на хутор и привез своих слуг. Это было уже в конце сорок пятого. Однажды меня вызвали к Старку. Он встретил приветливо и, как выяснилось, все знал обо мне и о моем паспорте на чужое имя. Он спросил: «Почему вы изменили Родине, почему не вернулись домой?» Я растерялась и ответила, что собиралась домой, но не знаю, к кому обращаться. «Я готов помочь. — сказал он, — но кто вам поверит. Вы теперь немка. А если и поверят, что вы русская, то все равно сошлют в Сибирь». Старк дал мне газету «Посев»[40] на русском языке. В ней рассказывалось, как в СССР преследуют тех, кто был угнан в Германию и вернулся. Вы не представляете охватившее меня отчаяние. Я только и жила мечтой вернуться домой. И вдруг такое… Вы верите мне?..

Денисов не ответил.

Лотта вздохнула, в ее глазах блестели слезы.

— Через несколько дней, — снова заговорила она, — Старк позвал меня, начал успокаивать, что не все еще потеряно, и, если я выполню его небольшое поручение, он выдаст мне документы, которые объяснят все, что со мной произошло, и я смогу вернуться домой. Но вначале мне, дескать, нужно выехать в Энбург и привыкнуть к новым советским порядкам, устроиться на работу к русским, не выдавая своей национальности. Ну, скажем, переводчицей в комендатуру или в какую-либо воинскую часть, возможно, в акционерное общество «Дерунафт». Потом он пришлет своего человека, и тот скажет мне, как быть дальше. И тогда я попаду в Россию. Мне не с кем было посоветоваться, я согласилась, хотя уже тогда подумала, что может быть найдутся другие пути на Родину.

Я уехала в Энбург. Старк дал мне деньги на дорогу, сказал, что, если я не захочу в дальнейшем иметь с ним дела, то смогу вернуть ему долг, и с этим все кончится.

Я уже говорила, старики, приютившие меня, были очень добры. Когда хозяев не было дома, Марта разрешала мне играть на рояле — в Одессе я занималась в музыкальной школе и училась пению. В Энбурге я не стала искать работу там, где рекомендовал Старк, устроилась в «Тиволи». Сначала работала кельнершей, как-то спела — музыкантам понравилось, и они взяли меня в джаз. Я написала Старку, что могла бы вернуть ему деньги, и даже попросила совета, как мне поступать дальше, чтобы уехать домой. Ответ страшно напугал меня. Я поняла, что попалась в ловушку. До этого я думала: если он англичанин — они же были союзниками СССР в войне — то он даст добрый совет. И что же…

У нее задрожали губы, и она прикрыла рот рукой, стараясь пересилить себя и не разрыдаться.

— Недавно оттуда пришел человек. Просил приютить на несколько дней. Я опять смалодушничала и разрешила. Это была моя очередная глупость. Человек этот дал понять, что я игрушка в их руках и что они, как хотят, могут распоряжаться мною. Я ire находила себе места. И тут… — она со страхом глядела на Денисова. — Только поймите правильно… Помните поездку в Лейпциг? Ту самую… Так вот, вечером в субботу, он пришел и показал вашу фотографию. Он приказал мне поехать в Лейпциг и любыми средствами… Одним словом, он требовал, чтобы я познакомилась с вами…

Денисов вскочил как ужаленный. Лотта схватила его за руку, удерживая.

— Нет-нет, я ведь ничего не сделала… Вспомните, Виктор. Все получилось само собой, и мне тогда было действительно плохо. Поверьте! Я в тот день чуть не покончила с собой. И еще раньше я твердо решила рассказать всю правду о себе, об этом Максе — так он назвался. Он страшный человек и, наверное, задумал против вас что-то ужасное. А я не хочу… Я так просила вас прийти. Я так ждала вас… Ну, конечно, откуда вы могли знать, что это так важно…

— Алло! Говорит начальник К-5, Енок. Прошу геноссе Фомина. Произошло чрезвычайное происшествие, и он нам очень нужен.

— Сейчас разыщем, — сказал дежурный.

Капитана нашли в архиве. Узнав, что звонит Енок, он стремглав помчался к дежурному.

— Геноссе Енок? Что случилось. Что!.. — Дежурный видел, как поползли вверх брови Фомина. — Инженер Факлер? Понятно. Сейчас же выезжаю.

«Кого бы взять с собой? — подумал капитан. — Скитальца нет. — Увидел в окно старшину Петрова. — Хорошо, если он не занят с Денисовым». Сбежал во двор.

— Саша, хотите поехать со мной?

— С удовольствием, товарищ капитан, — выпалил Петров, даже не спрашивая, куда его приглашают.

— Виктор Сергеевич вас не будет искать?

— Нет, сегодня я свободен.

— Наденьте штатский костюм и возьмите оружие. Доложите дежурному, что это мой приказ, и бегом! Я жду в машине.

Через четверть часа они уже входили в кабинет оптайлюнглайтера.

— Едем. Там нас ждут криминалисты и сотрудники полицейского участка, — сказал Енок.

Мишины остановились у небольшого, скрытого кустарником домика. За калиткой дежурил полицейский. В кухне, куда их проводили, допрашивали молодую женщину, всхлипывающую, с распухшими от слез глазами. Сотрудник полиции деловито отстукивал показания на портативной машинке.

Начальник криминального отделения участка коротко доложил существо дела. Берта — невеста Вернера Факлера — должна была встретиться с ним, он сам назначил свидание, но не пришел. Тогда она приехала сюда. У калитки стояла его машина, и она подумала, что он дома. Однако на ее звонки никто не открыл. Тогда она перелезла через забор. Дверь в дом оказалась запертой. Берта обошла кругом и увидела, что жалюзи на окнах кабинета Факлера подняты. Фрейлейн заглянула в окно — Вернер сидел без движения в странной позе.

Она принялась стучать, но он даже не пошевелился. После этого фрейлейн Берта прибежала в участок.

— Когда мы взломали замок и вошли сюда, сразу стало ясно, что господин Факлер мертв, — закончил объяснение криминалист. — К осмотру помещения и трупа мы не приступали, ждали вас.

Енок, врач и Фомин остановились на пороге комнаты. Пахло паленым. Вернер сидел, уронив голову в раскрытый радиопередатчик. Его левая рука с зажатым в ней пинцетом лежала на трансформаторе, правая, затекшая, фиолетового цвета с растопыренными пальцами свисала вниз.

К горлу подступила тошнота, и Фомин закурил. Его примеру последовали и остальные, кроме доктора, который первым шагнул вперед.

— Минутку, — остановил его Енок, — пусть вначале эксперт снимет отпечатки. А уж потом мы…

— Извините, — сказал доктор, расправляя на пальцах резиновые перчатки.

На столе продолжал гудеть трансформатор, раскаленные лампы приемника источали жар. Доктор с помощью Енока и полицейского осторожно опустил тело Факлера на пол.

Раскрыли окна. Дышать стало легче. Не вмешиваясь в работу эксперта, Фомин осмотрел комнату, где обнаружили труп, потом перешел в другую, но ничего подозрительного, никаких следов борьбы не нашел. Ничего существенного не дал пока и осмотр трупа.

— Смерть наступила мгновенно, от удара током, — констатировал врач. — Посмотрите, как прикипел пинцет к ладони. Я предполагаю, он нечаянно коснулся анода, а правую держал у шасси. Получилась замкнутая цепь. Результат налицо. Минутку… Достаньте-ка из сумки мою лупу… Удивительно… — разглядывая руку через стекло, медленно проговорил он. — Ладонь обожжена. Это понятно. Но вот что-то не сходится…

— Разрешите, — Фомин взял у эксперта лупу.

На тыльной стороне кисти Вернера, где кожа была значительно мягче и тоньше, ясно выделялись едва заметные вмятины. На них обратил внимание и Енок, вслед за Фоминым осмотревший руку убитого.

— Закройте труп и пригласите фрейлейн Берту, — сказал он. — Надо кое-что выяснить.

Девушка вошла, стараясь не смотреть в сторону накрытого простыней тела Факлера.

— Извините, фрейлейн. Но это печальная необходимость. Вы часто бывали здесь?

Она кивнула.

— Тогда внимательно посмотрите вокруг, все ли тут на своем месте?

Она обвела комнату взглядом, перебегая глазами с предмета на предмет.

— Как будто все на своих местах. Я убирала здесь два дня назад. Завтра или послезавтра должна приехать мать Вернера. Она гостит у сестры в Севенемюнде.

— Ваш жених был левша? — спросил Фомин.

— Нет.

— Спасибо. Выйдите пока, — попросил он Берту. — Пораженной оказалась левая рука, геноссе Енок. И это вызывает недоумение, когда мы знаем, что погибший не был левшой. Мне помнится, у всех электриков и радистов существует что-то вроде неписаного закона. Когда работаешь под напряжением без защитных средств, левая рука должна находиться за спиной. Факлер должен был соблюдать это правило.