Жерар Вилье - Героин из Вьентьяна
Это был слиток серебра. Один из тех, что Малко видел сложенными в штабель за спиной бухгалтера из лаборатории, который тоже, вероятно, превратился в горячий пепел. В джунглях должно быть разбросано немало таких слитков.
До Хуайсая нужно было шагать под беспощадным солнцем добрых семнадцать километров. И, пройдя несколько метров, Малко бросил слиток в траву. Он был слишком тяжел для его усталых рук.
Глава 22
Синтия подняла голову, оторвавшись от карт, разложенных на столе. Взгляд ее огромных голубых глаз под выщипанными в нитку бровями блеснул необычным торжеством.
– Принц Лом-Сават мертв, – сказала она. – Конфуций отмщен.
С невероятной ловкостью она продолжала манипулировать картами. Малко подумал, что сама бойня под Хуайсаем была более чем достаточной местью за Конфуция. Не говоря уж о Ральфе Амалфи, Дереке Уайзе и Юболи. Прошло три дня, как Малко вернулся во Вьентьян. Он не вполне еще оправился от шока. Каждый раз, закрывая глаза, он видел китайца с блуждающим взглядом, блюющего кровью.
Сай Виллард был также убит. А вместе с ним несколько десятков вождей мео и китайцев. В американском посольстве Малко долго рассматривал фотографии разрушенной лаборатории, снятые лаосскими вертолетчиками. Весь годовой Урожай опиума в «Золотом треугольнике» превратился в Дым. После долгого и трудного разговора Малко с американским послом они договорились объявить, что Сай Виллард погиб в результате несчастного случая на одной из баз ЦРУ.
Его преемник столкнется, к сожалению, с теми же проблемами. Именно это подчеркнул генерал Хаммуан, принявший Малко тем же утром.
– Вы хорошо поработали, – подчеркнул лаосец, – но через год все придется начинать сначала...
Малко ничего не ответил. Генерал был прав – это сизифов труд. Но он выполнил обещание, данное Дэвиду Уайзу. И честно заработал свой серебряный доллар...
Синтия вдруг воскликнула:
– Опять неудача!
Она только что перевернула четвертого туза и, тряхнув своей светлой гривой, с улыбкой обратилась к Малко.
– Ты уезжаешь завтра?
Выражение ее лица оставалось непроницаемым. Малко находил се еще более прекрасной в очень короткой тунике, открывавшей ее великолепные ноги.
– А ты? – спросил он.
Благодаря ДС-8 компании «Тай Интернешнл» он вместе с Синтией за несколько часов мог оказаться в местах, о которых можно было только мечтать: в Гонконге, Пенанге, Бали или даже Катманду... Он на секунду представил себя летящим над Гималаями на запад в самолете «Трансэйшн» компании «Скандинавией Эйрлайнз». А рядом с собой – гордую и таинственную Синтию.
Но голос молодой женщины уничтожил его грезы, словно нож гильотины:
– Я остаюсь.
– Почему?
Она легонько пожала плечами.
– Мне и здесь неплохо. Пока, по крайней мере. Она взглянула на Малко, недосягаемая и загадочная, как настоящая азиатка. Ему даже не верилось, что совсем недавно она прижималась к нему с такой страстью. Сейчас она казалась холодной, далекой, отсутствующей.
– Ты меня не любишь больше? – спросил он игривым тоном.
Взгляд Синтии потемнел.
– Кто тебе это сказал? Я просто не люблю пустой болтовни. Если в один прекрасный день ты снова окажешься во Вьентьяне, приходи прямо сюда.
Малко ничего не ответил. Синтия встала, подошла к нему, обвила руки вокруг его шеи и прижалась губами к его губам.
– Я была очень счастлива узнать тебя. И надеюсь когда-нибудь тебя снова увидеть. А может быть, и нет. Но не приходи сегодня в «Красный дельфин». Я предпочитаю попрощаться здесь.
Она еще раз прижалась к нему и отстранилась. Глаза ее блестели сильнее обычного.
– А теперь уходи.
Поколебавшись секунду, Малко направился к двери. Прежде чем закрыть дверь, он еще раз взглянул на Синтию, которая раскладывала на столе карты для нового гадания. И ему почудилось, что глаза ее полны слез.
Но она не подняла головы.
* * *– Вы хотите отправиться в Токио, а оттуда вылететь прямым трансполярным рейсом в Копенгаген или через Москву транссибирским? Или вы предпочитаете вернуться в Копенгаген рейсом «Трансэйшн» из Бангкока? Я не советовал бы вам выбирать южную дорогу, она значительно длиннее...
Агент компании «Скандинавией Эйрлайнз» во Вьентьяне знал расписание всех рейсов наизусть.
Малко заколебался. Это безрассудное предприятие вымотало все его силы, и рейс «Трансэйшн» через Ташкент был для него наиболее привлекательным. Он всегда старался пользоваться самолетами «Скандинавией Эйрлайнз» при перелетах из Европы на Дальний Восток и обратно, потому что это давало существенную экономию в количестве посадок и во времени.
Но он хотел остановиться в Копенгагене, чтобы купить кое-что из старого серебра. А в Токио его привлекали изумительные броше, вытканные для самых модных кимоно, которые могли бы послужить ему отличными занавесями в маленьком салоне замка в Лицене. Он здорово потратится, но Александра будет без ума от радости...
– Я лечу трансполярным рейсом, – сказал он. Токио, Копенгаген – у него будет всего две посадки. И нет никакого желания останавливаться в Москве. К тому же он чувствовал себя измотанным, и ему хотелось поскорее оказаться в мягчайших креслах ДС-8 компании «Скандинавией». И все же он любил длинные перелеты на линии «Трансэйшн». Там о пассажирах заботятся, балуют их, обеспечивают, что называется, абсолютный отдых. Он взял билет и вышел. Генерал Хаммуан ждал его в Центре национальной документации.
* * *В кабинет лаосского генерала его ввели без промедления. Хаммуан горячо пожал ему руку.
– Нет ли новостей о Ло-Шине? – спросил Малко.
Генерал покачал головой.
– Нет. Мы трижды произвели у него обыск. И ничего не нашли. Все, кто точно знал о его преступлениях, мертвы. Жаль, что в тот день его не было в Хуайсае.
Об этом же подумал и Малко. Китаец, извлекавший наибольшую выгоду из торговли наркотиками, ускользал от заслуженного наказания. Конечно, разрушение лаборатории явится для него тяжелым ударом, но опиумный мак будет расти и в следующем году. Кроме того, во Вьентьяне не будет Малко, чтобы направить на новую лабораторию Б-52.
– Так, значит, Лом-Сават умер, – сказал Малко.
– Да. Его хоронят сегодня во второй половине дня. Не хотите ли присутствовать на церемонии?
Малко не имел никакого желания провожать в последний путь этого любвеобильного и развратного принца.
– Зачем мне туда идти?
Генерал Хаммуан многозначительно улыбнулся.
– Ло-Шин будет там наверняка. Если вы захотите его увидеть...
Это меняло дело. Вопреки здравому смыслу Малко подумал, что у него, может быть, хватит смелости влепить пулю в голову китайца...
– От чего он умер?
Лаосец многозначительно помолчал.
– Я не знаю точно. Позавчера я говорил с его врачом, который заверил меня, что принц выздоравливает. Он начал даже говорить. Вчера, когда я вернулся в город, его слуги сообщили мне, что он был перевезен в свою резиденцию в Луангпрабанге. Даже если он умер от того курса лечения, который вы с ним провели, Ло-Шин в любом случае не простит ему измены...
– Я готов сопровождать вас, – согласился Малко.
* * *Почетные гости, усаженные в три ряда на железных стульях и слегка прикрытые от солнца навесом из зеленой ткани, обильно потели. Большинство из них были з пиджаках и при галстуках, что граничило в этих условиях с бесчеловечной пыткой.
Весь Вьентьян присутствовал на похоронах принца Лом-Савата, включая и членов Национального собрания. Церемония проходила во дворе пагоды. Гроб из черного дерева, украшенный массивными серебряными ручками, стоял уже на приготовленной для костра кладке дров.
– Смотрите-ка, это очень странно, – заметил генерал Хаммуан, – обычно тело заворачивают в оранжевую ткань, а не укладывают в гроб.
Между приглашенными мелькали девочки, разносившие бутылочки с пепси-колой. Малко и генерал Хаммуан, стоя в задних рядах толпы, не спускали глаз с уродливого черепа Ло-Шина. Важный и сосредоточенный, китаец сидел в первом ряду, затянутый в белый костюм. Вокруг гроба на специальных подставках было разложено множество венков. Самый пышный из них был от Ло-Шина.
Бонза с бритым черепом, одетый в богатый шафрановый халат, приблизился к гробу, неся в руке факел. На дрова было уже вылито около двухсот литров бензина. По обычаю сожжение длится лишь несколько минут. Бонза произнес ритуальные слова, повернулся к толпе, поднял факел и бросил его под гроб. Послышался мощный «хлопок». Желтое пламя взметнулось на десять метров, поглотив шикарный гроб.
В течение нескольких минут доски гроба пылали, весело потрескивая на глазах у сосредоточенно молчавшей толпы. Бонза отступил на несколько шагов, сторонясь вырывавшихся из костра языков пламени, и принялся читать молитву. Наиболее почетные гости, сидящие в первом ряду, начали потеть еще сильнее под обжигающим жаром, идущим от костра.
