Брайан Аберкромби - Хофманн
Он положил трубку и кивнул слуге. Вот теперь настало время для шампанского.
* * *Названия городов ничего ему не говорили: Битигхайм, Раштатт. Пассажирский поезд медленно въезжал в наступающие сумерки. Через несколько минут он приблизится к Баден-Бадену, к бывшему вокзалу Баден-Оос. Он снял с вешалки свои только недавно купленные шляпу и плащ, взял тоже совсем новую небольшую дорожную сумку и двинулся к выходу. Он надеялся, что никто его не узнает в длинном темном плаще, надвинутой на лоб темной фетровой шляпе и затемненных очках со стеклами без диоптрий. Всем своим нутром, до последней клеточки, он ощущал, что то, что он делает, чистое безумие, но другой альтернативы для себя не видел. После откровений Клаудии он всю ночь с понедельника на вторник не смыкал глаз. Он так и просидел все это время в кресле, тупо уставившись перед собой. Ее слова привели его в полное смятение. Во вторник утром, следуя ее совету, он уехал. Все необходимые предотъездные процедуры — упаковку вещей, заказывание билета, оплату счета за гостиницу — он проделывал механически, как в бреду. И лишь очутившись в поезде-экспрессе «Интерсити» на Франкфурт, он начал постепенно приходить в себя. Он отчаянно цеплялся за одну мысль: брат дал ему поручение, а он его не выполнил. Так что надо проследить, чтобы Пьер смог уехать без осложнений. И наконец он решился: необходимо вернуться, но так, чтобы все осталось в тайне. Поэтому свой багаж он сдал в аэропорту на регистрацию, как положено, зарегистрировался сам, но в последний момент не пошел на объявленную уже посадку. Вместо этого отправился в маленькую, замызганную гостиницу неподалеку от франкфуртского вокзала и переночевал там. В среду утром купил себе этот новый маскарадный костюм и отправился пассажирским поездом в Баден-Баден, полагая, что в пассажирском поезде он будет менее заметен. Он собирался снять комнату неподалеку от вокзала в Оосе и переждать там до следующего вечера. Его план никак нельзя было назвать изощренным, но ничего лучшего ему так и не пришло в голову. Ему самому было удивительно, что он еще способен на какие-то действия. Признание Клаудии, что она всегда его любила, потрясло его до глубины души. Не столько сам этот факт, сколько то, что он этого никогда не замечал. Ведь он часто с ней встречался, спал с ней (хотя потом все время старался отогнать от себя эту мысль), держал ее в своих объятиях. Сам себе он казался бесстрастным, опытным сердцеедом, светским человеком, которого трудно чем-нибудь поразить. В первый раз он был шокирован, когда узнал от брата, кто была на самом деле Клаудиа. Но и после этого он продолжал считать себя достаточно искушенным знатоком человеческих душ, отлично знающим, как люди к нему относятся. И вот в одну секунду стройное здание его иллюзий рухнуло, как карточный домик.
Поезд остановился. Вместе с ним вышли два студента, крестьянка и три девушки-секретарши. Выйдя из здания вокзала, он повернул налево к стоянке такси. Таксист на его вопрос, не мог бы он ему порекомендовать какой-нибудь отель поблизости, отвез его в гостиницу «Адлер» на Оосерхауптштрассе. Номер был без ванны, но Винсента это не смущало. Приближался вечер, и Винсент решил спуститься в ресторан, хотя особого аппетита не ощущал. Первым делом он заказал себе бутылку «Ирингер форенберг, сильванер» и начал внимательно изучать меню. Зал был еще не заполнен. Столики на четверых, покрытые зелеными полотняными скатертями и белыми салфетками, вообще преимущественно пустовали. Вощеный дощатый потолок и теплый рассеянный свет висячих ламп с матерчатыми абажурами создавали уютную атмосферу. Он решил попробовать баденское ассорти из дичи с фрикадельками из печенки, вареным салом, тушеным мясом, кровяной и ливерной колбасой. Аппетита у него не было, а потому и выбор оказался неудачным. Хотя блюдо было прекрасно приготовлено и сдобрено отличными пряностями, оно показалось ему слишком тяжелым и обильным. Он немного поковырял в тарелке и отметил, к своему удивлению, что и вино сегодня не доставляет ему радости. На вопрос официанта он сослался на расстройство желудка, смущенно извинился, заплатил и поднялся в свой номер.
Там он уселся на кровать и уставился застывшим взором в стену. Оттого, что и вино его сегодня не порадовало, он пришел в еще большее уныние. Для него это было явно дурным предзнаменованием. Он уговаривал себя успокоиться, но из этого ничего не получилось. Усилием воли он старался вернуть свои мысли к Жанетт, но все напрасно: каждый раз перед ним возникал образ Клаудии в тот момент, когда она, повернувшись, шла к двери. Ее рыжие волосы, нежные губы, тонкое лицо и большие зеленые глаза, бывшие в тот вечер пугающе серыми, и слеза, застывшая на правой щеке. Она любила его, а он этого совсем не замечал. Он шумно вздохнул. Как будто всего этого ему недостаточно. А теперь его била нервная дрожь, и он никак не мог справиться с волнением.
Ближе к вечеру он, как было условлено, позвонил Эдварду по его секретному номеру в тот самый коттедж в Шотландии, но к телефону никто не подошел. Он пробовал несколько раз, но брат не снимал трубку. Этого еще не хватало! Брат всегда был для него опорой. Если произошло что-нибудь непредвиденное, он бы оставил для него в гостинице известие. Однако потом он вспомнил, что находится вовсе не в своей прежней гостинице, и брату о его стремительном отъезде ничего не известно. Может быть, Эдвард как раз сейчас пытается разыскать его в отеле «Бадишер хоф». Ну что ж, он попытается еще пару раз, а через два дня, в пятницу вечером, он ведь все равно будет у себя дома в Лондоне.
И тем не менее он никак не мог справиться со все более овладевавшим им волнением. Ничего себе спокойный, веселый отпуск получился! А ведь так все хорошо начиналось. Но в одно мгновение все перевернулось, и грезы обратились в кошмар. И неотрывно перед его глазами стоял образ Клаудии. С усилием он поднялся, разделся, умылся и улегся в кровать. Во Франкфуртском аэропорту он купил книжку, карманное издание Малькольма Лаури «Под вулканом». Ему показалось, что раньше он уже читал эту книгу, но он не очень был в этом уверен. Фильм с Джоном Хастоном и Альбертом Финни, Жаклин Биссе и Энтони Эндрюсом он еще не смотрел. Он прочитал несколько страниц в самом начале, но затем отложил книгу в сторону, так как чтение только усиливало его подавленное состояние. Выключил свет и закрыл глаза, хотя был только ранний вечер. Но напряжение предыдущих дней сказалось, и он вскоре заснул. Однако тревожные картины прошедших событий не оставляли его, и он беспокойно ворочался, не находя покоя и во сне.
* * *Он уже взялся за ручку двери, когда раздался звонок телефона. Собственно говоря, ему бы следовало покинуть отель еще десять минут назад, чтобы успеть на заключительный прием для участников конгресса. Правда, завтра еще должны состояться доклады — в том числе и доклад его бывшего учителя о скоплении водорослей у берегов Калифорнии, но прием назначили именно на сегодня. Но так как он ожидал срочного звонка от «ФАЙЕРФЛАЙ», он поспешно вернулся. Сняв трубку, он бросил короткое «да» и довольно долгое время внимательно слушал, причем его губы растянулись в улыбке. Бросив пальто, он держал его через руку, на кресло рядом с телефоном, он уселся на подлокотник.
— Вы все сделали просто великолепно. В самом деле! И вы только по рассказу вашего друга о трупе этой женщины догадались, что пленки он в «Дойче банк»… Блеск, просто блеск! Не могли бы вы мне сказать адрес дома? Да, да, я запишу.
Но когда Клаудиа стала диктовать ему адрес, он никаких пометок не сделал.
— Отлично, я все записал. И пленки, значит, там? Ладно, я все сделаю, как надо. Вы прекрасно выполнили это задание. Приходите завтра вечером ровно в восемь в гостиницу и идите сразу в мой номер. Ни в коем случае не позже. Позже я уйду. У меня для вас новые инструкции. Я должен передать их вам устно. Значит, до завтра!
Хантер положил трубку, взял пальто, встал и вышел из номера.
* * *Высокий блондин, вошедший в четверг утром в холл спортивной гостиницы «Холлидей-инн» не привлек к себе ничьего внимания. Портье в администраторской как раз оформлял счет молодой супружеской паре. Блондин подошел к стойке, вынул из кармана пальто карточку проживающего с номером комнаты. Когда портье обернулся к нему, он сказал: «Ключ от 24‑го, пожалуйста». В его голосе слышался американский акцент. Портье без слов подал ему ключ. В этот момент с кресла в дальнем конце холла поднялся небольшого роста человек и направился за блондином, быстро вошедшим в лифт. Человек секунду колебался, потом ловким движением поднял стоявший рядом с креслом черный пилотский чемодан и тоже поспешил к лифту.
Приблизившись к двери 24‑го номера, человек поставил чемодан на пол и огляделся по сторонам. Тишина, кругом не видно ни души. Кайзер нагнулся и открыл чемодан. Сделанный по специальному заказу, он содержал с правой стороны узкий ящик с компактной морозильной камерой. Вся остальная часть чемодана была устлана пупырчатым пенопластом и снабжена пружинной подвеской, на ней покоился легкий пневматический пистолет особой конструкции, имевший высокую пробивную силу и большую дальность боя. Из морозильного отсека Кайзер извлек плоскую пластмассовую коробочку, содержавшую крошечный замороженный конус из желатина. Этот желатиновый конус растворялся не столько от выделяемого при выстреле тепла, сколько от соприкосновения с внутренними тканями человеческого организма, в большинстве случаев пробивая многослойную одежду, причем растворялся мгновенно, а сконцентрированный в середине конуса растительный яд за несколько секунд приводил к параличу сердечной мышцы. Поскольку этот, добываемый в Новой Зеландии, высоколетучий растительный яд был практически не известен, то патологоанатомы не могли его распознать и констатировали смерть от сердечного приступа. Кайзер вложил конус в магазин пистолета, снял его с предохранителя и поднялся. Держа пистолет в левой руке, он правой распахнул дверь 24‑го номера. За тесной прихожей, в комнате, он увидел высокого мужчину с белокурыми волосами, склонившегося над столом.
