Исраэль Левин - Ложный след. Шпионская сага. Книга 2
И опять ничего не выражающий голос, словно говорит о ничего не значащих вещах.
«Тот самый знаменитый индийский бриллиант с розовым оттенком, ограненный в виде сердца, подаренный любовнице короля Карла VII Агнесс в Средние века? Он перевернул всю мою жизнь, сделал меня нелегалом, и вдруг исчез? И откуда – из здания ФСБ!» Сказать, что я удивился, – не сказать ничего. Похоже, Йоси считает, что я могу разъяснить ситуацию, но у меня самого масса вопросов к нему и ко всем, кто был замешан в этом деле.
Думаю, смятение не могло не отразиться на моей физиономии, но мой куратор сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил все так же спокойно:
– Вещественные доказательства, имеющие особую ценность, содержатся в особо сильно охраняемой комнате, а камень этот оценивался в миллионы. Обычно сохранность вещдоков проверяют раз в году, но недавняя проверка показала, что камня нет. С прошлой проверки прошел ровно год. В течение этого времени кто-то хорошо осведомленный и явно имеющий необычные возможности забрал бриллиант. ФСБ провела внутреннее расследование, но оно ничего не выявило. Конечно, первым делом подумали, что сработал кто-то свой, знавший про этот камень. Но из тех, кто служит сейчас, про камень не знал никто. Тогда проверили второй и третий круг сотрудников, которые могли хоть что-то знать даже теоретически, и с тем же итогом – ничего подозрительного. Результаты документированы. Никаких следов камня нет. Нет следов взлома, вообще ничего. Камень просто исчез. Расследование проведено группой внутренней безопасности. Это абсолютно самостоятельный отдел, не подчиняющийся никому, и у нас нет никаких причин им не доверять. Во время этой внутренней проверки и всплыло твое имя в качестве возможного подозреваемого. С нашей стороны ты – единственный, кто был связан с этим делом. Мы просмотрели результаты расследования россиян и тоже считаем, что ты на серьезном подозрении, хотя они пока не знают, где тебя найти. Но кто ищет, тот всегда находит, и когда ФСБ займется твоим поиском всерьез, твои следы наверняка определятся, что нежелательно и опасно. Как ты считаешь, кто мог быть в этом замешан? Кто вообще мог знать про этот камень? Ты – единственный след. Учитывая твое положение, мы просто обязаны его оборвать и направить россиян в другую сторону. Ну и что ты по этому поводу думаешь?
Йоси опять посмотрел мне прямо в глаза.
Кто замешан? Да это ясно как дважды два. Ни я, ни кто-либо из сотрудников спецслужб не замешан в этом деле. Самый заинтересованный в данном случае человек – отец Марины, а вот он мог бы провернуть что угодно, хоть в ФСБ, хоть на Капитолийском холме. У него достаточно и знаний, и возможностей провести такую операцию. Кроме него и меня, о камне знал только его давний подельник Змей, но тот мертв. Моя карьера оперативника началась с того, что бриллиант после автоаварии нашли зашитым под грудную мышцу бывшего уголовника. Он десять лет числился в розыске, он украл у Зусмана камень, за что и поплатился жизнью. Но папаша погиб в Париже два года назад, причем у меня на глазах. Хотя нет, мертвым я его не видел, мне удалось разглядеть только черные пластиковые мешки с телами погибших. В принципе разыграть такой спектакль он с его возможностями конечно же мог. К тому же ни Рафи, ни Альвенслебен ничего толкового про перестрелку в парижском отеле мне не рассказали. Я до сих пор не знаю, кто организовал операцию по ликвидации отца Марины, ведь ЦРУ и Моссад отмежевались от этой истории. В газетах писали про разборки между авторитетами. Теоретически это может быть правдой, ведь отец Марины не был святым и вращался в кругах, где убивали даже за подозрение. Я же считал, что операцию осуществила израильская спецслужба, чтобы отвести от меня удар моих арабских «братьев» из «Хизболлы» и списать все произошедшее в Парагвае на отца Марины. Меня-то в конечном счете раскрыли, ведь я перевозил деньги для «Хизболлы». А если раскрыли, то будут искать. А если будут искать, то могут и найти. Этого никто не хотел. Для Рафи я достаточно ценный агент, выполнял и выполняю все его самые секретные операции, где нельзя подставляться… Не думаю, что он так просто даст возможность кому-нибудь найти меня.
Так что же произошло в Москве? Неужели отец Марины жив? Вывод напрашивался сам собой, более того, мне он представлялся единственным вариантом. Но сказать об этом Йоси я не мог. Думаю, он говорит со мной, уже выяснив все возможное по обычным каналам, и наверняка обсудил ситуацию с Рафи. И если тот сделал вид, что не догадался, откуда ветер дует, зачем мне бежать впереди паровоза? Марининого отца я не боялся. Он считал, что я способен защитить его дочь, а это для него самое главное. Это единственное, о чем он меня просил перед смертью. Смертью ли? Конечно, если он узнает, что я сделал из его дочери агента Моссада, мне точно несдобровать. Но знать он этого не может, а я ему точно не расскажу. Похоже, я уже стал считать Зусмана-Гонзалеса живым. Что ж, увидим…
На этом мы с Йоси и расстались. Я, конечно, пообещал подумать и постараться припомнить что-либо, затем минут десять разглагольствовал, приводя различные, совершенно сумасшедшие, варианты развития событий. Йоси, видимо, понял, что я чего-то недоговариваю и даже не пытаюсь этого скрыть. Вообще, конечно, это нездорово: один из принципов работы такой пары, как мы, – абсолютная открытость. И неважно, какой может стать правда: наша общая цель заключается в умении выходить из ситуации, а не искать правых или виноватых, а тем более наказывать. Мы не прокуроры. Но сейчас я не мог обнародовать свои предположения, прежде нужно было кое-что проверить, а потом уж видно будет, стоит ли рассказывать. В данном случае мои личные интересы и интересы моей организации не пересекались.
Проверить же свои предположения я мог только у Альвенслебена. Этот всегда все знает. Еще с нашей первой встречи, когда он меня фактически завербовал, я понял, что меня нашли и раскрутили именно из-за камня. Ведь я нашел связь между бриллиантом, немецкой разведывательной сетью на территории СССР, а затем и отцом Марины. Вся история вокруг камня выглядела абсолютно необычной, причем в ней было еще и нечто мистическое. Я догадывался, что камень этот играл какую-то роль в чем-то, служил ключом к чему-то. Но к чему, я знать не мог. В курсе мог быть только Альвенслебен с его не менее мистическим орденом Хранителей. Я почувствовал сильнейшее желание разобраться в той давней «бриллиантовой» истории. Значит, нужно встречаться с Альвенслебеном, но сначала нужно закончить московские дела.
Глава 21
Москва
ул. Рудникова, 13
24 апреля 2005 г., 15:00
Как бы я себя ни уговаривал, но встреча с куратором меня здорово встряхнула. Волей-неволей напрашивался только один вывод – «папаша» жив. Принципиально мне это не мешало, правда, все очень осложнялось. После нашей последней встречи его нельзя было не зауважать, а его отношение к Марине меня просто восхитило. Теперь я не возражал против родства с ним, но это опасно и неправильно, ведь он все равно уголовник. Я вообще-то тоже по другую сторону закона, но все же защищаю его. Хотя именно соблюдение закона и поставило меня вне закона. Важность защиты справедливости для меня равнозначна ценности собственной жизни, такой выбор я сделал давно и отменять его не собирался. В общем, и на связь с «папашей» я решил пока не выходить, хотя и знал, как это сделать. Мне нужно было разобраться с ролью камня, а для этого необходимо повидаться с Гансом фон Альвенслебеном. Но прежде всего – задание в лаборатории. Если операция удастся, то все русские «куклы» будут поражены. Конечно, россияне решат неожиданно возникшую проблему, но не раньше, чем через несколько месяцев, а пока мы получим абсолютное преимущество. Ведь все запланировано таким образом, что вставленный мною вирус будет только накапливать информацию, а вычислить его привычным методом не удастся. Только после нескольких провалов в Афганистане СВР заподозрит неладное, и ошибку в конце концов найдут, ведь у них очень сильные специалисты. Но мы будем знать все, что сочтем нужным, и, главное, сильно нарушим переправку наркоты из Афганистана в Европу. Хоть ненадолго, но мир станет лучше. Затем мне придется отправиться в Афганистан и попытаться продать уран. Хотя я и надеялся, что эту операцию отменят, но мои боссы именно таким образом хотели выявить истинных руководителей террористических организаций в этой проклятой Богом стране. Ведь шум вокруг «Аль-Каиды» явно раздут. Нет такой организации, даже простой перевод слова «Аль-Каида» означает «база». Да, есть такие деятели, как Бен Ладен. Да, создают они тренировочные лагеря для террористов. Но сами-то они ничего не делают, за ними только идеологическая и иногда материальная поддержка. Однако само существование международного террора – факт. И то, что кто-то его постоянно поддерживает, тоже не вымысел. Вот это мне и предстояло выяснить.
С легкой руки Альвенслебена все руководители спецслужб в мире пришли к одному неутешительному выводу. Большинство терактов совершали не арабы. Масса косвенных доказательств наводила на существование тайной организации, приводившей в действие кровавую машину террора. Конечно, каждый раз после случившегося какая-нибудь экстремистская группировка заявляла о своей ответственности, но поиски никогда не приводили к успеху. И раньше или позже все задействованные службы поняли, что таких организаций нет. Несколько раз ЦРУ, МI-6 и Моссад выходили на исполнителей, но те никогда не сдавались живыми и всегда были европейцами. Когда что-то происходит трижды, это даже статистически не может оставаться случайностью. Рафи считал, что эта организация состоит из бывших сотрудников спецслужб, решивших таким образом подрабатывать на стороне. Альвенслебен же полагал, что речь идет о спецотделе «Гальбы» – этого зловещего наследника нацистской идеологии, решившего покорить мир и править им на основе разделения рас. «Гальба» действует не только для собственного обогащения, но и для дискриминации мусульманского мира, ведь их главная цель заключается в установлении арийской гегемонии в мире. Темнокожие арабы в их концепцию не входили, а считаться с арабским миром приходилось хотя бы потому, что мусульман на Земле больше миллиарда. Да и нефтедоллары со счетов не сбросишь… Как бы то ни было, мне предстояло попытаться продать уран для производства «грязной» атомной бомбы. По расчету моих боссов, афганский полевой командир не упустит редкой возможности, но сам ничего не решит и непременно обратится к тем, кто сможет купить уран. Вот тогда-то мы и узнаем все, что хотим знать. И конечно же, действовать будем соответственно.
