Леонид Могилев - Век Зверева
Потом вдруг все это исчезает в один миг, появляются чебуреки свежие, дымящиеся, не на тарелке даже, а на блюде, кетчуп, бутылка водки, стопки.
Зверев прокачивал посетителей уже час, прикидывая, кто же подойдет к нему, скажет заветное слово, протянет стакан с вином. И ошибся.
По всем расчетам, это должен был быть кто-то из ладных сухощавых мужиков из дальнего угла стекляшки. Вышло не так. Совершенно новый посетитель, едва войдя и мельком посмотрев на Зверева, подсел к нему. А это значит, что наблюдали со стороны, имели прямую связь с внешним миром, сервировали столик, вызвали главного гостя.
— Мир вашему дому.
— Мир вашему.
— Я ничего этого не заказывал. Видно, по ошибке принесли.
— Ошибок тут не бывает.
Парень совсем молодой. Лет двадцати пяти, тонкая оправа очков, лицо спортсмена. Ни намека на почечные бляшки под глазами, ни на «дурцовую» утонченность в обличии.
— Вы, что ли, угощаете?
— Я, — просто ответил молодой человек, — а вы гость?
— Он самый.
— Костя.
— Юрий, — назвал себя Зверев.
— Чебуреки стынут. Давайте перекусим.
Простая горячая еда, хорошая, без затей, водка.
Перед этим Зверев выцедил кружку легкого пива. Настроение его даже как-то улучшилось.
— У вас хорошие поручители, — начал главный разговор назвавшийся Константином сосед и благодетель, — чаю хотите?
— Не откажусь.
Принесли заварку в чайничке, стеклянные стаканчики, сахар.
— Я без сахара, — объявил Зверев.
— Поддерживаю.
Люди в стекляшке менялись. Приходили и уходили жаждущие, только компания из трех мужчин в дальнем углу продолжала тихо о чем-то говорить. Пили они мало, чебуреков не заказывали вовсе. Все-таки он не ошибся.
— Так под землей бывали?
— Приходилось.
— Где, если не секрет?
— Секрет.
— Хорошо. Вопрос снимается. Здоровье в порядке?
— Без проблем.
— Придется примерно неделю пахать, подобно шахтерам. Дело того стоит.
— Что за товар?
— Товар хороший. Бабки сразу, по окончании. Штука.
Зверев прикинул курс, пошевелил губами.
— В баксах?
— Ну не в марках же!
— Хорошо. Я только работаю под землей. Реализация меня не касается.
— Вас вообще ничего не касается. Делать, что скажу. Живем по законам военного времени.
— Я отсутствием дисциплины не страдаю.
— Похвально. Работать начинаем завтра вечером.
— Где встречаемся?
— Город знаете?
— Весьма приблизительно.
— Живете где?
— У друзей.
— Телефон есть?
— Есть.
— Давайте номер.
— Мне нужно прежде разрешения спросить.
— Ну, ну. Тогда завтра на этом самом месте в восемнадцать тридцать.
— Гут.
— Тогда все.
И вышел парень. Спокойно и уверенно. Через минуту Зверев покинул стекляшку. Выйдя, помедлил, отойдя метров на сто, к газетному ларьку. Двое поджарых молчаливых партнеров вышли следом. Один остался внутри. Наверное, расплатиться по счету.
Зверев сел в троллейбус, проехал три остановки, сошел возле примеченного заранее проходного двора, проскочил его, пересел в трамвай. Это уже совершенно напрасно. Его никто не преследовал. Но ритуал нужно было выполнять всегда. Если оставались планы на остаток жизни.
Вечером Зверев долго диктовал приметы своих партнеров по новому бизнесу Наджибулле, используя всю шкалу, все тонкости милицейского определителя внешности. Тот долго шевелил губами, закатывал глаза, наконец протопал к телефону, позвонил. Через полчаса принесли альбомы.
— Никаноров Евгений Львович — значилось под фотографией интеллигентного парня. Один срок за джинсы еще при Советах. Потом неудачный опыт кооперативного предпринимательства, разборка из-за занятых денег. Под землю привел Археолог. В живых уже нет. Сейчас Никаноров, он же Шток, бригадир. Все что в городе и в ближних районах, его.
— А разве есть что-то?
— Да тут немерено всего. Еще сто лет можно доставать стволы. Целую армию можно вооружить тем, что под землей.
— Полвека же прошло.
— Терпение и труд все перетрут. Не забывай, что под нами целый город. Одни ходы закупориваются, отыскиваются другие. Для большинства жителей это — терра инкогнита. Для очень узкого круга «зверобоев» — Богова делянка.
Нашлись в альбоме и еще два соратника Штока. Оба русские, сроков не мотали, на химии не отдыхали. Ничего примечательного в послужном списке, кроме того что оба — спелеологи-любители. Ходили в походы.
Сталактиты, сталагмиты. Кто знает, поймет. Сейчас на поездки в карстовые пещеры денег у нормального человека нет. Чтобы не потерять формы и мастерства, перемещаются под мостовыми родного города.
— Канал сбыта оружия нам известен. Оно потом уходит к литовской границе. Там есть коридор. Мы аккуратно пробовали установить, что и как, пока не получается. Пусть себе носят. Пока не страшно. Если будет что-то серьезное, перекроем. Тебе, в принципе, ничего не грозит. Поможешь им отработать заказ, получишь деньги; может, что-то узнаешь, может, нет. Форсировать нельзя. Это как бы проверка. Людей со стороны они практически не берут. Может быть, еще раз придется пойти в подземелье.
— Сколько у нас времени?
— Его, как всегда, не осталось.
— Так что, если расчет верен, все произойдет именно в первую ходку. А дальше — дело техники. Главное, взять с поличным тех, кто придет за товаром. Не за «шмайсерами», а за тем товаром, что заложен по сценарию «Регтайма». Что это, мы не знаем. Очевидно, какой-то контейнер. С момента появления тебя на поверхности вступает в силу вся система подстраховки. На полную мощность. Дальше нужно сделать так, чтобы люди Господина Ши в ФСБ не замотали дело. Скандал нужен такой, чтобы головы посыпались. Здесь тоже все готово. Если не оплошаешь, считай, что ты уже одной ногой дома. Мы тогда срежем всю эту падаль. Многое переменится.
— А может быть под землей кто-то еще?
— Вряд ли. Чужой человек там не поймет ничего. А всех, кто соображает в лабиринтах, мы нейтрализовали. Так что Штоку никто не помешает. Ну все, кажется.
Шток оказался человеком основательным. Звереву выдали рабочую просторную спецовку, еще не ношенную, резиновые полусапожки, туристские ботинки, брезентовые брюки, такую же куртку, рукавицы-верхонки, шерстяные носки, теплое нижнее белье, шахтерский фонарь, саперную лопатку, термос, консервы примерно на неделю. Шток лично проверил, как он уложил рюкзак, остался доволен. Кроме этого пришлось соорудить скатку из спальника, листа поролона и полиэтиленовой пленки.
Они походили на безмятежных туристов в своем снаряжении и желании как можно скорей покинуть город.
На КамАЗе доехали до северо-восточной окраины города, потом Шток отпустил машину. Метров восемьсот шли до рощи, углубились в нее, миновали. Здесь их ждали.
Сны Зверева
В стекляшку ему предстояло отправляться завтра к восемнадцати тридцати. Почти сутки до начала катакомбного существования. Нарушая все инструкции, Зверев вышел из квартиры, спустился во двор, потом вообще оказался на улице, тихой и зеленой.
— Папаша, а что здесь до тополей росло? — обратился он к дедушке какому-то, несшему, задыхаясь, авоську с кефиром. Не в пакетах, а в стеклянных бутылках, что было, в принципе, дороже. Вид авоськи привел его в наиполнейший восторг и миролюбие.
— А?
— При германце-то что здесь росло? Какие деревья?
— Я тут при германце не жил.
— Но город освобождал, естественно.
— Было дело. А ты как угадал?
— У тебя лицо несчастное.
— Пошел ты на…
— Папаша, прости дурака. Как думаешь, отдадут город назад?
— Куда?
— Германцу. Канцлеру Колю.
— Колю, может быть, не отдадут, а другому точно. Кругом измена. А ты на… пойди.
— Хорошо, — радостно согласился Зверев.
Ларек он отыскал в трех кварталах. Хорошее расположение духа не покидало его.
— Есть ли хороший немецкий шнапс?
— Что хотите? — засмущалась девушка.
— Шнапс. Вотка, вотка. Кароший.
— У нас все водки хорошие. Вот рекомендую «Московскую», завода «Кристалл».
— Найн. Где тут есть бар? Зер гут бар?
— Сразу за углом.
Поведение Зверева нисколько не повлияло на хранительницу ларькового очага. Она продолжала отвечать на безобразные вопросы, вежливо и без претензий.
Претензии Зверева возрастали от минуты к минуте. Он отправился искать бар.
Это оказалось бывшее общежитие трал флота.
Первый этаж был выкуплен фирмочкой, и выкуплен основательно. Дверь, в лучших советских традициях, оказалась заперта, и появился молодец в костюме.
— Их бин аляйн. Их мехьте зицен.
Парень озадаченно посмотрел на Зверева. Если кафе закрыто, значит, оно не для всех. Бандитское место. Или около того. Зверев, одетый в домашние тапки и простецкие вельветовые брюки, в рубашку по локоть, никак не походил на бандита. На советского гражданина времен смуты тоже не совсем походил. Оказывалось, что к иностранцу ближе. То есть рожа незнакомая. Может, и вправду иностранец. Заведению все же какая-то прибыль. Примерно так рассуждал вышибала. Зверева впустили.
