Джон ле Карре - Звонок мертвецу. Убийство по-джентельменски
Если разобраться, то личность и биография самой мисс Бримли мало соответствовали образу издания. Виной тому были превратности войны, во время которой она попала на службу в разведку, где работала бок о бок с молодым лордом Лэндсбери все шесть лет лихолетья, незаметно, но эффективно трудясь в здании без вывески, расположенном в Найтсбридже. Наступивший мир сделал обоих безработными, и тогда молодой лорд, умевший быть благоразумным и благодарным, предложил ей место редактора. В военное время «Вестник» не выходил, и никто особенно не рвался возобновлять издание. К тому же поначалу мисс Бримли ощущала уколы стыда, редактируя еженедельник, содержание которого, мягко говоря, плохо соответствовало ее собственным религиозным взглядам, которые можно было бы описать как не до конца ясный ей самой деизм. Но вскоре тираж восстановился, в редакцию потоком потекли весьма трогательные письма, и она обнаружила, что увлеклась новой работой и испытывает симпатии к читателям, а это с лихвой перевесило все ее колебания и сомнения. «Вестник» стал для нее смыслом жизни, а интересы читателей она ставила превыше всего. Она старалась сама отвечать на их порой необычные, беспокоящие душу вопросы, советовалась со специалистами, если не знала ответов сама. Вот так с течением времени под добрым десятком псевдонимов она стала их философом, наставницей, другом и вообще кем-то вроде общей доброй тетушки.
Затушив сигарету, мисс Бримли стала рассеянно прибираться на своем рабочем столе, смахивая в правый верхний ящик ножницы, булавки, скрепки, ластики, карандаши и прочие мелочи, а потом достала из лотка входящих бумаг пачку пришедших за сегодня писем. По четвергам, когда сдавался номер, она оставляла их нетронутыми. Несколько конвертов были адресованы Барбаре Феллоушип — старейшему псевдониму «Вестника», под которым редакторы отвечали на вопросы читателей как частным образом, так и на страницах газеты чуть ли не с первых дней ее основания. С письмами можно было подождать до завтра. Ей нравилось читать о проблемах подписчиков, но для этого всегда отводилась пятница. Она открыла стоявшее у нее под локтем небольшое бюро и бросила конверты в предназначенную для них папку. При этом одно письмо упало тыльной стороной, и она с удивлением заметила на печати конверта изящное тисненое изображение синего дельфина. Она вынула конверт из общей пачки и стала с любопытством рассматривать его со всех сторон. Он был из бледно-серой, едва заметно разлинованной бумаги. Дорогой. Вероятно, даже ручной работы. Под изображением дельфина находился крохотный свиток, на котором она не без труда разобрала девиз: Regem defendere diem videre[16]. На почтовом штемпеле значилось: «Карн, графство Дорсет». Скорее всего герб принадлежал школе. Но почему название Карн показалось ей таким знакомым? Мисс Бримли всегда гордилась своей памятью, которая действительно была выдающейся, и начинала нервничать, если она подводила ее. Но сейчас ей не оставалось ничего другого, как вскрыть конверт ножом для бумаг из пожелтевшей слоновой кости.
Дорогая мисс Феллоушип!
Не знаю, реальное Вы лицо или нет, хотя в данный момент это и не важно, потому что Вы всегда умеете по-доброму вникнуть в проблему и дать хороший совет. Это я писала Вам в июне прошлого года по поводу теста для печенья. Я не сошла с ума, но мой муж собирается меня убить. Можно ли мне приехать для встречи с Вами в любое удобное для Вас время, но как можно скорее? Уверена, Вы мне поверите и поймете, что я пребываю в здравом уме. Только, пожалуйста, встретьтесь со мной срочно, потому что меня страшат эти долгие ночи. Я не знаю, к кому еще могла бы обратиться. Мистер Кардью из нашего молельного дома мне ни за что не поверит, а отец слишком слаб здоровьем и чувствителен. Чудо, что я еще жива. С мужем явно что-то не в порядке. По ночам, когда он думает, что я сплю, то лежит и просто смотрит в темноту. Я знаю, что греховно допускать подобные мысли и впускать страх в свои сердца, но только ничего не могу с этим поделать.
Надеюсь, Вы получаете не слишком много подобных писем.
Искренне ваша
Стелла Роуд (миссис), в девичестве Гластон
Мисс Бримли некоторое время сидела за столом неподвижно, разглядывая гриф в верхнем углу письма — изящно отпечатанный синим адрес: «Графство Дорсет, школа Карн, Норт-Филдз». В момент шока и растерянности в голову пришла и потом долго вертелась фраза: «Ценность разведывательных данных зависит от их источника». Это была любимая сентенция Джона Лэндсбери. Пока не выяснена достоверность источника, ты не можешь знать, насколько ценна полученная информация. Да, так он и говорил: «Мы здесь не разыгрываем из себя демократов. Информацию без рода и племени мы и на порог не пустим». А она пыталась шутить: «Верно, Джон, но иногда даже самый благородный род должен иметь основателя».
Но Стеллу Роуд нельзя было считать неизвестным источником информации. Теперь она все вспомнила. Девочка из семьи Гластонов. Девушка, о чьей свадьбе сообщала ее газета. Победительница летнего конкурса кулинаров. Дочка Сэмюэла Гластона из Брэнксома. На нее в досье мисс Бримли даже была заведена карточка.
Она резко встала из-за стола с письмом в руке и подошла к окну, штора на котором была не задернута. Это было современное окно с рамой из гнутого белого металла. Странно, подумала мисс Бримли, что на этом подоконнике у нее никогда ничего не росло. Она выглянула наружу — слегка склонившаяся вперед легкая фигурка в обрамлении окна, окруженного с внешней стороны туманом — смогом, который стал желтоватым, пропитавшись краденым светом лондонских улиц. Сами уличные фонари далеко внизу она видела смутно. Они казались бледными и тусклыми. Внезапно ей отчаянно захотелось свежего воздуха, и она с несвойственной для себя порывистостью дернула за ручку, широко распахнув окно. В комнату ворвался холод, злой всплеск городского шума, да и туман не заставил себя долго ждать. Гул транспортного потока казался таким равномерным, что на секунду померещилось, будто снаружи работает какой-то огромный механизм. Затем сквозь рев моторов она услышала выкрики уличных продавцов газет. Голоса их напоминали крики чаек перед штормом. Какое-то время спустя мисс Бримли даже начала различать внизу их фигуры — неподвижных стражей среди потока теней толпы.
Это могло оказаться правдой. Вот в чем заключалась вечная проблема. Всю войну им приходилось вести непрерывный поиск, потому что информация могла оказаться правдивой. Данные невозможно было принимать на веру, не накопив предварительно определенного объема точных знаний, которые послужили бы отправной точкой. Ей вспомнились первые донесения из Франции по поводу так называемых летающих бомб. Это представлялось не более чем дикими слухами, обывательскими сказками о бетонных взлетных полосах, которые якобы строили в глуши лесов. Необходима была устойчивость к любым псевдосенсациям, легковерности не могло быть места. Да, но что, если это была правда? Что, если это и сейчас правда? Тогда уже через день мальчишки внизу будут выкрикивать другие заголовки, а Стелла Роуд, урожденная Гластон, окажется мертва. И если это так, если существовала хотя бы малейшая вероятность, что муж замыслил убить эту женщину, значит, она, Эйлса Бримли, обязана была сделать все от нее зависевшее, чтобы предотвратить убийство. Кроме того, если кто-то и был вправе ожидать от нее помощи, то именно Стелла Гластон: сначала ее дед, а потом и отец были подписчиками «Вестника», а пять лет назад, когда Стелла выходила замуж, мисс Бримли лично черкнула пару строк по этому поводу в колонку новостей. Ежегодно Гластоны присылали ей на Рождество поздравительные открытки. Они вообще могли считаться одними из первых подписчиков газеты…
У окна было холодно, но она не отходила от него, зачарованная смутными фигурами внизу, прихотливой игрой теней в тумане, то сходившихся, то расходившихся в сумрачном свете казавшихся совершенно бесполезными фонарей. Она начала воображать убийцу в виде одной из таких теней в толкотне тротуара с черными отверстиями вместо глаз. От таких мыслей ей самой стало страшно и понадобилась помощь.
Но не от полиции. Слишком рано. Если бы Стелла Роуд могла рассчитывать на полицейских, она уже обратилась бы к ним сама. Почему она этого не сделала? Потому что все еще любила мужа? Из страха быть принятой за умалишенную? Потому что голос инстинкта еще нигде и никогда не считался доказательством? Полиции нужны факты. А фактом в таком деле мог послужить только труп. Неужели нужно дождаться, чтобы дошло до этого?
К кому обратиться за помощью? Она сразу подумала о Лэндсбери, но тот давно уже жил на своей ферме в Родезии. Кто еще был рядом с ней на войне? Филдинг и Джебеди погибли, Стид-Эспри куда-то пропал. Смайли… Интересно, где он сейчас? Джордж Смайли — самый умный, но и самый странный из всех. Ну конечно! Сейчас мисс Бримли припомнились кое-какие детали. Он женился на какой-то невероятно красивой женщине и вернулся к ученым трудам в Оксфорде. Но там он не задержался. Брак, кажется, развалился… Чем же он занимался потом?
