Чингиз Абдуллаев - Один раз в миллениум

— Однако вы были с Ольгой, — напомнил Дронго. — Затем здесь появился Эдуард Леонидович, который потребовал срочно найти девочку. Но ее по-прежнему нигде не было. Раздосадованный Халупович приказал вам, Трошкин, отправиться за Элгой Руммо и Фаризой Мамаджановой, чтобы привезти их сюда. И вы поехали за ними.

— Да, мне приказали, — Трошкин явно нервничал. У него дрожала нижняя губа, так как все смотрели на него.

— И в этот момент Халупович пишет записку, чтобы вас выпустили из гаража, — напомнил Дронго, — а отнести записку поручает Ольге. Скажите, как вы спускались в гараж?

— На лифте, — ответил Трошкин.

— И нигде не задерживались?

— Не помню. Кажется, я говорил с Шальневым, а потом прошел к машине.

— А где была Ольга? Она ведь спустилась вслед за вами?

— В гараже, — Трошкин достал носовой платок и вытер лоб, — она передала записку охранникам, чтобы они выпустили нашу машину.

— И вы выехали из гаража, — вздохнул Дронго. — Когда мы выезжали следом за вами в автомобиле Миши, один из сотрудников охраны сказал мне, что им влетело от Шальнева за то, что они выпустили машину с Трошкиным без надлежащего досмотра, руководствуясь запиской Халуповича.

— Они должны были осматривать все машины, — не выдержал Шальнев, — поэтому я им и устроил втык. Чтобы в другой раз неповадно было.

— Но у них было разрешение Халуповича, — напомнил Дронго. — Зато нашу машину они обыскали тщательно. И, конечно, ничего не нашли. Но именно в тот момент у меня появились первые подозрения. Ведь девочку так и не нашли. Ни живую, ни мертвую. И почему она сбежала? Логично было предположить, что она возьмет ключи, чтобы сбежать домой. И почему она не сделала этого вчера, когда осталась вечером с Ольгой? Почему именно сегодня? Если она, конечно, сбежала. А если ее похитили? Как это могло произойти? И здесь я вспомнил, что Эдуард Леонидович был сегодня на допросе у вас, Валентина Олеговна.

Она слушала его внимательно, не перебивая. Услышав свое имя, она вмешалась в разговор:

— Сейчас вы объявите, что во всем виновата следователь прокуратуры.

— Нет, — усмехнулся Дронго, оценив степень ее максимализма, — конечно не скажу. Но именно после разговора с вами Халупович садится в машину и звонит Шальневу. Он рассказывает ему о допросе и добавляет, что сейчас для него важнее всего девочка, внучка Елизаветы Матвеевны, как главный свидетель, от которого зависит его судьба. Вы говорили нечто похожее, Эдуард Леонидович?

— Говорил, — подтвердил Халупович, — Валентина Олеговна интересовалась где находится внучка погибшей. У меня даже сложилась такое впечатление, что она думала, будто это моя дочь.

— Я так не думала, — заметила Линовицкая, — я лишь хотела выяснить, где находится девочка.

— И тем не менее, вы об этом его спрашивали, — заметил Дронго, — затем Шальнев передал телефон Трошкину, и Эдуард Леонидович повторил ему слова об исключительной важности такого свидетеля, как пропавшая девочка.

— Да, — кивнул Халупович, — я это действительно говорил.

— Я знаю. Дело в том, что Трошкин сообщил вам о нашем появлении в офисе. Мы приехали сюда с уважаемой Оксаной Григорьевной.

Та усмехнулась, оценив его реверанс.

— Очевидно, вы были еще под впечатлением допроса и разговора с Трошкиным, так как сообщили мне, что скоро приедете. При этом вы сказали, что следователь снова вас мучила.

— Я такого не говорил, — покраснел Халупович.

— В вашем варианте я выгляжу абсолютной стервой, — сказала Линовицкая, глядя на Дронго.

— Не думаю. Вы выполняли свою работу. Но я дословно помню, что сказал мне Эдуард Леонидович.

Он сказал: «Хорошо, что я догадался взять ее к себе. Иначе у меня были бы самые крупные неприятности в жизни». Это были ваши слова, Халупович.

— Возможно, нечто похожее я говорил, — согласился тот.

— Вот именно. А теперь переходим к самому важному моменту. Убийца случайно узнаёт о том, как важен для вас такой свидетель, как Таня. Очевидно, девочка в это время где-то ходила по зданию института. Ее видели до вашего появления здесь, Эдуард Леонидович. Возможно, она спустилась в столовую, а потом заблудилась. Но после вашего появления ее уже никто не видел. Убийца, очевидно, спрятал девочку. Нет, нет, он не стал ее убивать. Это было бы слишком глупо. Зачем? Ведь Халупович сказал, что эта девочка — исключительно важный свидетель, от которого, возможно, зависит его жизнь. Убийца прячет девочку, но, очевидно, об этом узнаёт Ольга. Случайно узнаёт и требует объяснений. Очевидно, между ними происходит спор, и убийца, чтобы скрыть свою причастность к похищению девочки, наносит удар Ольге. Убив ее, он удаляется в полной уверенности, что никто не сможет раскрыть его тайну. Девочки к этому времени в здании уже нет.

— Ничего не понимаю, — растерялся Халупович. — Кто этот человек? И куда делась девочка?

— В разговоре с Шальневым, Трошкиным и со мной вы очень эмоционально сообщали, что девочка для вас — очень важный свидетель. Таким образом, вы невольно показали свою уязвимость. Я полагаю, что убийца решил воспользоваться этим обстоятельством и спрятал девочку, чтобы или получить за нее большой выкуп, или шантажировать вас.

— Кто это сделал? — ледяным голосом спросил Халупович. Он перевел взгляд на Трошкина. Тот дрожал всем телом. У него тряслись руки, и он не мог засунуть носовой платок в карман. Все невольно обратили внимание на эту деталь.

— Вы сказали, что к моменту убийства девочки не было в здании, — подал голос Бозин. — Но каким образом ее вывели из здания? Ведь еще до приезда Халуповича из здания уже никого не выпускали.

— Это и есть главная разгадка случившегося, — вздохнул Дронго. — Дело в том, что убийца просчитал все правильно. Он спрятал девочку в таком месте, где ее не стали бы искать ни при каких обстоятельствах. А затем вывез отсюда.

— Вы сказали «вывез»? — быстро спросил Шальнев.

— Да, — кивнул Дронго, — она была спрятана в багажнике «Ауди», автомобиля, на котором Трошкин ездил за женщинами…

Он не успел договорить, Нина слабо вскрикнула.

— Спокойно! — крикнул Халупович. — Значит, это ты, Савелий?

— Нет! — у Трошкина подогнулись колени, он чуть не упал на пол. — Это не я, честное слово не я.

— Он говорит правду, — подтвердил Дронго, — он бы не смог стать убийцей. Это другой человек. Егор Скрёбов, — громко сказал Дронго, указывая на красивого молодого человека, сидевшего на стуле со скрещенными на груди руками. — Кроме тех, с кем разговаривал Эдуард Леонидович, был еще человек, который слышал все его разговоры. Это были вы, Скрёбов. Водитель обычно знает все секреты своего руководителя. Вы услышали, что говорил Халупович, и поняли, какой у вас появился шанс. Вернувшись в здание, вы случайно или намеренно, но раньше других, нашли девочку. Я не знаю, что именно вы ей говорили и как смогли убедить. Но вы спрятали ее в багажнике. А затем вывезли из гаража, пользуясь тем, что вас не проверяют…

Скрёбов молчал.

— У вас есть доказательства? — спросил ошеломленный Халупович.

— Есть. Во-первых, он был среди тех, кто слышал разговор о девочке. Во-вторых, только он мог спрятать и вывезти девочку. По дороге в отель «Националь» он заехал в переулок якобы для того, чтобы взять масло, которое нужно было залить в «Ауди». Мне не составило труда выяснить в вашем гараже, что масло на «Ауди» меняли неделю назад. «Ауди» — машина, конечно, дорогая, и масло нужно менять достаточно регулярно, но не каждую же неделю. Для этого хватит и моих небольших знаний об автомобилях. В Козицком переулке он подал машину задом, хотя мог въехать с другой стороны. Трошкин сидел в машине и не видел, как Скрёбов открывал багажник, выпускал девочку и загружал масло. После чего машина направилась «Националю». Я расскажу вам, как произошло убийство. Очевидно, Ольга, спускаясь с запиской от Эдуарда Леонидовича, что-то увидела или заподозрила. Она дождалась, когда Егор вернулся, и потребовала объяснений. Разозлившийся, что его план срывается, Скрёбов наносит женщине удар. И уходит с места преступления, посчитав, что найти его невозможно. Вот, собственно, как произошло убийство Ольги.

— Не может быть, — произнесла ошеломленная Нина. — Это был ты? Это ты ее убил?

— Вранье, — поморщился Скрёбов, опуская руки. — Все это выдумки. Никого не нашли и решили все на меня свалить. Я ее, между прочим, любил…

— Она была вам симпатична, — согласился Дронго, — но деньги, которые вы могли получить от своего хозяина, — он намеренно произнес это слово, — перевесили ваши чувства. И вы решились на преступление.

— Нет, — сказал Скрёбов, сохраняя хладнокровие, — нет. Масло я покупал впрок. А в переулке развернуться нельзя, поэтому я и въехал задом. Разве это преступление?

— Конечно, нет, — согласился Дронго, — но ваша машина оказалось единственной, которая ушла без досмотра. И у меня есть доказательство.