Роберт Ладлэм - Патрульные апокалипсиса
— Я неоднократно предупреждал генерала насчет связей с женским персоналом. А он всегда отвечал: "При всей вашей учености, Крёгер, вы не понимаете, что олово «генерал» вызывает представление о силе, а сила — сущность секса. Он хотятменя".
— А он даже не был генералом, — заметил Траупман. — И еще меньше «фоном».
—Неужели? А я думал...
— Вы думали то, что вам следовало думать, Герхард, — перебил доктор из Нюрнберга. — Шнабе блестяще осуществлял военные операции, был предан нашему делу: мало кто из нас мог бы отыскать такую долину, создать такой комплекс и руководить им... В этом сказывалась его огромная сила. По правде говоря, он был и есть,пользуясь медицинским термином, социопат с блестящим интеллектом, человек того типа, который нужен такому движению, как наше, особенно в начальной стадии. Впоследствии, конечно, их заменят. В этом и состояла ошибка «третьего рейха»: они верили в свои фальшивые титулы, жили ими и не признавали настоящих генералов, юнкеров (потомственных дворян), которые могли бы выиграть войну, своевременно вторгшись в Англию. Мы не совершим таких ошибок.
— Что же делать сейчас, герр доктор?
— Мы организуем убийство Шнабе — его застрелят в камере сегодня ночью пистолетом с глушителем. Это несложно: безработица высока даже среди преступников. Это следует сделать до начала допросов, особенно до применения амитала.
— А Ваклабрюк?
— Теперь им будете руководить вы. Но нас, нашего вождя в Бонне беспокоит этот ваш компьютеризованный робот в Париже. Ради Бога, скажите, когда он умрет?
— Остался день, от силы три — дольше он не протянет.
— Хорошо.
— Простите, герр Траупман, но очень вероятно, что у него произойдет настоящий взрыв в затылочной части.
— Там, где помещен ваш имплантат?
— Да.
— Мы должны найти его прежде, чем это случится. Обнаружив одного робота, они подумают, что существует тысяча других!
— Я так и сказал моей жене, — помните хирургическую сестру, о которой вы так хорошо отзывались?
— Грета, конечно. Что она предлагает?
— Она согласна со мной, — ответил Крёгер, хотя его жена отрицательно покачала головой. — Мне необходимо вылететь в Париж и встретиться с нашими людьми. Сначала с мейхельмёрден — у них что-то пропало. Затем с нашим агентом в американском посольстве; нужно выяснить, что ему известно об антинейцах. Наконец, с нашим человеком во Втором бюро. Он колеблется.
— Будьте осторожны с Моро. По сути, этот человек один из нас, но он француз. Мы точно не знаем, наг чьей он стороне.
Глава 12
Дру Лэтем, а ныне Гарри, стоял в тени Трокадеро, позади статуи короля Генриха, прижав к глазам бинокль ночного видения. Он вглядывался в отстоящее от него на сотню ярдов и такое же затененное место между статуями Людовика XIV и Наполеона. Именно здесь он просил Карин де Фрис устроить ему встречу, надеясь получить некоторые конфиденциальные документы своего «покойного брата». Было уже почти одиннадцать, летняя луна освещала парижские улицы, и от этого Дру Лэтем чувствовал себя спокойнее.
Выйдя из черной машины, двое мужчин в темных костюмах направились к месту встречи, держа в руках кейсы с документами из стола его «брата», которые «срочно ему понадобились». Это были нео, поскольку Карин, как и обещала Дру, эту последнюю просьбу никому не передавала. Значит, ее телефон прослушивается внутри посольства.
Дру смешался с толпой гуляющих, среди которых было много парижан, но еще больше иностранных туристов с фотоаппаратами — то и дело мелькали вспышки. Подняв воротник пиджака и надвинув на лоб кепи, почти скрывавшее его лицо, Дру пробирался сквозь толпу, пока не оказался футах в пятидесяти от места встречи. Он внимательно оглядел двух мужчин, стоявших между величественными статуями; они были спокойны и неподвижны как монументы — лишь время от времени медленно поворачивали головы. Дру, присоединившийся к группе туристов, вдруг с ужасом заметил, что все они с Востока и значительно меньше него ростом. С другой стороны подошла небольшая группа европейцев, — Лэтем заметил, что по иронии судьбы они говорят по-немецки. Возможно, это добрый знак, даже обнадеживающий. Эта группа окружила памятник Наполеону, победителю из победителей, и тут же прозвучали замечания, вызывавшие безошибочные ассоциации. «Зиг! Дружище Наполеон!» — подумал Дру, не спуская глаз с лжекурьеров, стоявших всего в десяти футах от него. Пришел момент что-то предпринять, но Лэтем не знал, что именно.
И тут его осенило. Les rues de Monpamasse![57]Карманники! Бич Седьмого парижского округа.
Он выбрал худенькую невзрачную женщину, стоявшую рядом с ним, и неожиданно сдернул сумочку, висевшую у нее на плече. Она закричала:
— Ein Dieb. Fasst ihn![58]
В потемках Дру бросил сумочку ничего не подозревающему человеку, стоявшему ближе всех к первому лжекурьеру из посольства, и, выкрикивая бессмысленные слова на скверном немецком, толкнул на него какую-то пару, потом кого-то еще и еще. За считанные секунды перед статуей Наполеона образовалась небольшая свалка; послышались крики, люди пытались в темноте найти вора. Первый из лжекурьеров оказался в свалке; он пытался выбраться из нее, когда неожиданно перед ним возник Лэтем.
— Хайль Гитлер! — тихо произнес Дру и изо всех сил ударил его кулаком в горло. Нео упал, и Лэтем оттащил его в темное место за статуями, стоящими напротив Эйфелевой башни, залитой светом прожекторов.
Необходимо увезти этого человека с Трокадеро! Но так, чтобы не видел ни второй курьер, ни прикрытие, если кто-то еще сидит в черной машине. К этой встрече, как и ко всем другим, Дру хорошо подготовился: все необходимое охотно предоставили ему антинейпы. У него был медицинский спрей, парализующий голосовые связки, проволочный жгут, чтобы связать запястья, и телефон сотовой связи с незарегистрированным номером. Он воспользовался двумя первыми средствами, усыпив пленника, начавшего приходить в себя, затем вынул телефон и набрал домашний номер полковника.
— Да? — послышался в трубке тихий голос.
— Витковски, это я. Я взял одного.
— Где ты?
— Трокадеро, на северной стороне, у последней статуи.
— Ситуация?
— Точно не знаю. Есть еще один, и на площади стоит машина, черная, с четырьмя дверцами. Кто в ней, неизвестно.
— Людей вокруг много?
— Не слишком.
— Как ты захватил его?
— А у нас есть время обсуждать это?
— Если ты хочешь, чтоб я действовал эффективно, рассказывай. Ну?
— Вокруг толпились туристы. Я украл сумку, и заварилась каша.
— Хорошо. Мы усугубим обстановку. Я позвоню в полицию и скажу, что, по нашим предположениям, убили американца с целью ограбления.
— Это были немцы.
— Какая разница. Через несколько минут появятся машины с сиренами. Перейди на южную сторону и выбирайся на улицу. Я скоро буду.
— Господи, Стэнли, парень страшно тяжелый!
— Ты не в форме?
— Нет, черт возьми, но что я скажу, если меня остановят?
— Ты тащишь пьяного американца. Парижане любят такое слышать. Повторить по-французски?.. Да ладно, говори как умеешь... будет правдоподобнее. Валяй!
Как и сказал полковник, через девяносто секунд появились пять патрульных машин, и воющие сирены огласили всю площадь. Толпа, подстрекаемая возбуждением и любопытством, устремилась туда, а Лэтем поволок курьера на южную сторону. Зайдя за скульптуры, он перебросил его через плечо, как делают пожарники, и побежал в темноте к улице. Там, опустив нациста на тротуар, Дру опустился возле него на колени и стал ждать сигнала от Витковски. Посольская машина подъехала к обочине и дважды мигнула фарами, подавая ему сигнал.
* * *«Нью-Йорк таймс»(Первая полоса, внизу, справа)
ОГРАБЛЕНА СТРОГО ЗАСЕКРЕЧЕННАЯ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ЛАБОРАТОРИЯ
Исчез ученый — Рудольф Метц. Подробности неизвестны.
БАЛТИМОР, суббота. Малоизвестный, глубоко засекреченный научный центр неподалеку от Рокленда, ведущий экспериментальную работу в области микропередатчиков связи, обратился сегодня утром к властям: сотрудники ни по телефону, ни по пейджеру не могли связаться с доктором Рудольфом Метцем, ученым с мировым именем, специалистом по волоконной оптике. Посещение дома Метла также ничего не дало: там никто не отвечал. Полиция, получив ордер, осмотрела дом, но не обнаружила ничего необычного, кроме того, что в шкафах было слишком мало одежды для таких обеспеченных людей, как доктор Метц и его жена. Позднее сотрудники лаборатории сообщили, что с компьютеров стерты все результаты годовых исследований, а вместо них оставлен «иней», что означает вирус.
Доктор Метц, выдающийся семидесятилетний ученый-немец, гордившийся своим американским гражданством и «благодаривший за это Всевышнего», по свидетельству его соседей в Рокленде, был странной личностью, как и его четвертая жена. «Они всегда держались особняком, кроме тех случаев, когда его жена вдруг устраивала пышные приемы, на которых демонстрировала свои драгоценности, но по-настоящему никто их не знал», — сказала миссис Бесс Тэрголд, живущая в соседнем доме. «Я не мог с ним общаться, — добавил мистер Бен Маршал, адвокат, живущий напротив. — Он замыкался, как только я касался политики, — понимаете, что я хочу сказать? Мы, преуспевающие люди, — черт возьми, не могли бы жить здесь, если бы не добились этого, — но никогда не слышали его мнения ни о чем. Даже о налогах!»
