Кен Фоллетт - Человек из Санкт-Петербурга
Некоторые из ее подруг все еще подвергались искушениям, и кое-кто по-прежнему поддавался им. Разумеется, они никогда не рассказывали ей о своих интрижках, подспудно понимая, что она едва ли их одобрит. Но зато каждая охотно делилась сплетнями о других, и Лидия знала, что на некоторых вечеринках в загородных домах частенько зарождались… внебрачные отношения, скажем так. Однажды леди Джирард сказала Лидии снисходительным тоном опытной светской львицы, дающей совет молодой хозяйке дома:
– Дорогая моя, если вы пригласили к себе погостить в одно и то же время виконтессу и Чарли Скотта, то просто обязаны поместить их в соседние спальни.
Лидия поместила их в комнаты, находившиеся в противоположных концах дома, и виконтесса с тех пор больше ни разу не приняла приглашения посетить Уолден-Холл.
Молва приписывала вину за подобный разгул аморальности покойному королю, но Лидия не верила этому. Он и вправду заводил подруг среди евреек и певиц, но это еще не означало, что он с ними распутничал. Он дважды гостил в Уолден-Холле – один раз еще будучи принцем Уэльским, а потом уже королем Эдуардом VII, – и его поведение неизменно оставалось безупречным.
«Интересно, – думала она, – почтит ли нас когда-нибудь визитом новый король?» Конечно, принимать у себя монарха – огромная ответственность, но и не меньшее удовольствие сделать так, чтобы их дом выглядел как никогда красивым, подавать к столу самые изысканные блюда, какие только могло нарисовать воображение, и сшить двенадцать новых платьев ради всего лишь двух дней в конце недели. И если король к ним пожалует, он может даровать Уолденам вожделенное право специального доступа в Букингемский дворец в дни больших праздников через садовые ворота, чтобы они могли избегать ожидания в очереди из сотен карет, выстраивавшихся вдоль Мэлл[5].
Потом ее мысли перескочили на гостей, приехавших к ним в этот уик-энд. Джордж приходился Стивену младшим братом и, обладая схожим обаянием, был начисто лишен серьезности Стивена. Его дочери Белинде исполнилось восемнадцать, как и Шарлотте. Обеим девушкам предстоял в этом сезоне светский дебют. Мать Белинды умерла несколько лет назад, и Джордж женился снова, причем довольно поспешно. Его вторая жена Кларисса, будучи намного моложе его, обладала живым и непоседливым характером. Она подарила ему двоих сыновей-близнецов. И одному из них предстояло унаследовать Уолден-Холл, если только Лидия не сможет родить мальчика, пусть и довольно поздно. «Я могла бы, – думала она, – я еще вполне способна на это». Но зачать никак не удавалось.
Приближалось время готовиться к ужину. Лидия вздохнула. Она ощущала себя вполне комфортно в платье, которое надела к чаю, и с волосами, расчесанными довольно-таки небрежно. Но теперь предстояло затянуться в корсет, а одной из горничных соорудить ей на голове высокую прическу. Она слышала, что сейчас многие молодые девушки наотрез отказывались носить корсеты. «Это хорошо, – размышляла она, – если твоя фигура от природы напоминает очертаниями восьмерку». А сама она была излишне худа не там, где нужно.
Лидия встала и вышла наружу. Помощник садовника, стоя у розового куста, разговаривал с одной из горничных. Лидия ее узнала. Это была Энни, хорошенькая, полнотелая, но пустоголовая девушка с вечной улыбкой до ушей. Она стояла, сунув руки в карманы своего фартучка, подставив круглое лицо солнцу и смеясь в ответ на слова рабочего. «Вот вам, пожалуйста, девушка, которой корсет совершенно ни к чему», – подумала Лидия. На Энни сегодня была возложена обязанность присматривать за Шарлоттой и Белиндой, поскольку гувернантка взяла выходной.
– Энни! – обратилась к ней хозяйка довольно резко. – Где наши молодые леди?
Улыбка пропала с лица горничной, и она присела в книксене.
– Никак не могу их найти, миледи.
Помощник садовника постарался тихо улизнуть.
– Мне кажется, ты не слишком усердно их ищешь, – заметила Лидия. – Немедленно займись этим.
– Слушаюсь, миледи. – И Энни проворно направилась в сторону заднего двора. Лидия снова вздохнула. Девушек, конечно же, там нет, но не звать же горничную назад для нового выговора?
И она пошла через лужайку, стараясь думать о вещах знакомых и приятных, чтобы спрятать подальше мысли о Петербурге. Отец Стивена, седьмой граф Уолден, распорядился когда-то посадить в западной части парка рододендроны и азалии. Лидии не довелось встречать старика, умершего до ее знакомства со Стивеном, но, судя по историям о нем, это был один из величайших столпов викторианского общества. И сейчас посаженные им растения расцвели во всем славном великолепии, сияя яркими, совсем не викторианскими красками. «Нужно заказать хорошему художнику пейзаж с домом, – подумала она. – В последний раз его писали, когда деревья в саду еще не успели достигнуть зрелости».
Она оглянулась на Уолден-Холл. Серый камень южной стороны выглядел красиво и величественно под послеполуденным солнцем. По центру виднелся южный портал с отдельным входом. Дальше, в восточном крыле, располагались гостиная и несколько столовых, а позади них тянулись разного рода подсобные помещения: кухни, кладовки, прачечная, уходившие вдаль до самой конюшни. Ближе к ней, на западной стороне, находилась комната для утреннего чая, «Октагон», а в углу – библиотека. На западной стороне были устроены бильярдная, оружейная, ее любимая цветочная комната, курительная и контора управляющего имением. Хозяйские спальни второго этажа почти все выходили окнами на юг, основные спальни для гостей смотрели на запад, а комнаты прислуги, пристроенные над кухней, были ей сейчас не видны. Поверх второго этажа высилось абсолютно нереальное смешение башен, башенок и чердачных окошек. Фасад же представлял собой все буйство фантазии в лучших традициях викторианского рококо с каменными цветами и узорами, скульптурными мотками корабельных канатов, драконами, львами и амурами, с балконами и выступами, с пазами для установки флагов, солнечными часами и горгульями. Лидия обожала этот дом и была признательна Стивену за то, что в отличие от многих других отпрысков аристократических семейств он мог себе позволить содержать его в образцовом порядке.
Она заметила, как Шарлотта и Белинда вышли из-за кустов по другую сторону лужайки. Энни их, разумеется, так и не нашла. На девушках были широкополые шляпы и цветастые летние платьица, но при этом черные школьные чулки и черные же туфли на низком каблуке. Поскольку Шарлотте вскоре предстоял первый выход в свет, Лидия иногда позволяла ей делать сложные прически и нарядно одеваться к ужину, но по большей части по-прежнему обращалась как с ребенком, кем дочь в ее глазах и оставалась, а мать не находила ничего хорошего в чересчур быстром взрослении детей. Кузины были полностью поглощены разговором, и Лидия подумала: «Интересно было бы узнать, что их так занимает?» О чем она сама разговаривала с подругами в восемнадцать лет? – задалась она вопросом, сразу же вспомнила юношу с мягкими волосами и нежными руками, и мысль осталась только одна: «Боже, пусть это навсегда пребудет моей тайной!»
– Как ты считаешь, мы и в самом деле будем чувствовать себя по-другому, когда начнем выезжать? – спросила Белинда.
Шарлотта уже не раз задумывалась об этом и потому сразу ответила:
– Лично я – нет.
– Но мы же станем взрослыми!
– Не понимаю, как все эти приемы, балы и пикники могут помочь человеку повзрослеть.
– Нам придется носить корсеты.
Тут Шарлотта хихикнула:
– А ты его хоть раз пробовала?
– Нет, а ты?
– Я свой примерила на прошлой неделе.
– Ну и как ощущения?
– Ужасные. Совершенно невозможно ходить прямо.
– А как ты выглядела?
Шарлотта описала руками полукруг, обозначая огромный бюст. Обе покатились со смеху. Но в этот момент Шарлотта заметила в отдалении свою матушку и сделала серьезное лицо в ожидании упреков, однако маму явно занимало что-то другое – она лишь чуть заметно улыбнулась девушкам и отвела взгляд в сторону.
– И все равно это будет весело, – сказала Белинда.
– Ты имеешь в виду сезон? Наверное… – с сомнением отозвалась подруга. – Вот только какой во всем этом смысл?
– Встретить подходящего тебе молодого человека, само собой.
– То есть искать будущего мужа?
Они дошли до возвышавшегося посреди лужайки мощного дуба, и Белинда, несколько помрачнев, с размаху плюхнулась на скамейку под тенистым деревом.
– Я вижу, ты действительно считаешь выезды в свет глупейшим занятием, не так ли? – спросила она.
Шарлотта села рядом и поверх ровной травы оглядела южный фронтон Уолден-Холла. Расположенные с этой стороны высокие готические окна отражали клонившееся к закату солнце. Отсюда казалось, что дом спланирован внутри рационально и прямолинейно, тогда как в действительности представлял собой очаровательную неразбериху интерьеров.
