Эрик Ластбадер - Предательство Борна
Ее Возлюбленный. Разумеется, у него было имя. И тысяча ласковых прозвищ, которые придумала ему за много лет Анна. Но в ее мыслях, в ее мечтах он оставался ее Возлюбленным. Они познакомились в Лондоне, на пышном приеме в консульстве – какой-то там посол отмечал свое семидесятипятилетие, и среди шестисот с лишним приглашенных гостей была и Анна. В то время она работала у директора МИ-6, давнего и преданного друга Старика.
Она сразу же ощутила легкое головокружение, и ей стало немного страшно. Головокружение было вызвано его близостью, а страх – тем сильным действием, которое это на нее произвело. В свои двадцать лет Анна уже имела кое-какой опыт общения с противоположным полом. Однако до сих пор ей приходилось иметь дело лишь с неоперившимися юнцами. Ее же Возлюбленный был мужчиной. И вот сейчас она тосковала по нему так, что боль тугим узлом стягивала ей грудь.
Во рту у Анны пересохло. Пройдя по коридору, она оказалась в библиотеке, откуда вела дверь на кухню. Но не успела она сделать и трех-четырех шагов, как застыла на месте.
Все вокруг выглядело совсем не так, как было до ее ухода. Это зрелище мгновенно выдернуло Анну из того эмоционального колодца, в который она провалилась. Не отрывая взгляда от того, что было перед ней, Анна открыла сумочку и достала «смит-вессон». Стреляла она хорошо, поскольку дважды в месяц занималась на стрельбище ЦРУ. Нельзя сказать, что она была большим поклонником огнестрельного оружия, но эти навыки были обязательными в ее работе.
Вооружившись, Анна осмотрелась вокруг более внимательно. Никак нельзя было бы сказать, что здесь побывал грабитель, перевернувший все вверх дном. «Работу» выполнили чисто и аккуратно. Больше того, если бы не ее мелочная дотошность, возможно, Анна бы вообще ничего не заметила – настолько незначительными были изменения. Бумаги на письменном столе, сложенные не так аккуратно, как прежде, старомодный хромированный дырокол, лежащий не под тем углом, под каким она его оставила, цветные карандаши, разложенные чуть в другом порядке, книги на полках, выстроившиеся не так ровно, как привыкла она.
Первым делом Анна прошлась по всем комнатам и помещениям, убеждаясь, что она в доме одна. Затем проверила все двери и окна. Нигде никаких следов взлома. Из чего следовало, что неизвестный либо достал второй комплект ключей, либо вскрыл замок отмычкой. Второе предположение казалось гораздо более правдоподобным.
Затем Анна вернулась в библиотеку и медленно и методично осмотрела все находящиеся там вещи. Ей было очень важно понять, кто вторгся к ней в дом. Переходя от полки к полке, Анна представляла себе, как неизвестный следит за ней, сует свой нос повсюду, пытаясь выведать ее самые сокровенные тайны.
Учитывая характер ее работы, в каком-то смысле было неизбежно, что подобное могло произойти рано или поздно. Однако это соображение нисколько не уменьшило страх Анны перед оскверняющим проникновением в ее личную жизнь. Разумеется, она находится под защитой, и надежной. И ведет себя так же скрупулезно тщательно, как и на работе. Кто бы ни побывал здесь, он не обнаружил ничего ценного, в этом Анна была уверена. Ей не давало покоя то, что это вообще произошло. Она подверглась нападению. Почему? Со стороны кого? В настоящий момент у нее не было ответов на эти вопросы.
«О стакане воды теперь можно забыть», – подумала Анна. Вместо этого она плеснула в стакан чистого виски и, отпив глоток, поднялась в спальню. Присев на кровать, скинула туфли. Однако носящийся по телу адреналин никак не желал успокоиться. Встав, Анна прошлепала босиком к туалетному столику и развернула зеркало. Стоя перед ним, она расстегнула блузку и стряхнула ее с плеч. Затем подошла к шкафу и сдвинула в сторону одежду, освобождая доступ к свободным плечикам. Протянув руку, Анна застыла на месте. Сердце заколотило в грудь отбойным молотком, она ощутила приступ тошноты. Там, на хромированной палке, болталась миниатюрная петля. И в этой петле, туго затянутой, словно на шее осужденного, болтались ее трусики.
– У меня пытались выведать, что мне известно. Они хотели узнать, как я вышел на их след. – Мартин Линдрос сидел, откинув голову на удобный подголовник кресла, закрыв глаза. – Я готов был рвать на себе волосы. Тот, кто меня допрашивал, сказал, что меня засекли еще в Замбии. А я об этом даже не догадывался.
– Не надо корить себя напрасно, – постарался успокоить друга Борн. – Ты отвык от оперативной работы.
Линдрос покачал головой:
– Никаких оправданий быть не может.
– Мартин, – ласково промолвил Борн, – что у тебя с голосом?
Линдрос поморщился.
– Наверное, я несколько дней непрерывно вопил. Я ничего не помню. – Он попытался отмахнуться от воспоминаний. – Я не видел, что со мной делали.
Борн понимал, что его друг до сих пор не оправился от шока. Линдрос дважды спросил о судьбе Джеми Коуэлла, пилота вертолета, словно в первый раз не расслышал ответ Борна или не смог осознать услышанное. Борн решил пока что не говорить ему про второй вертолет; это можно будет сделать потом. Столько событий произошло так стремительно, что до настоящего времени они не успели сказать друг другу и пары слов. Как только вертолет оторвался от склона Рас-Дашана, Девис связался по радио с аэропортом Амбули в Джибути и вызвал врача ЦРУ. Весь перелет Линдрос пролежал на носилках, то и дело забываясь беспокойным сном. Таким худым Борн его еще никогда не видел, лицо друга посерело и осунулось. Еще внешний облик Линдроса неприятно меняла отросшая борода, придававшая ему сходство с похитителями.
Девис мастерски провел вертолет сквозь игольное ушко – через узкую полосу затишья вдоль границы атмосферного фронта. Затем он умело спустился вниз, повторяя складки местности, и наконец оказался в области хорошей погоды. Линдрос лежал на носилках, мертвенно-бледный, с надетой на лицо кислородной маской.
Всю дорогу Борн старался прогнать стоящее перед глазами обезображенное лицо брата Алема. Он жалел о том, что не смог похоронить парня сам. Однако это было невозможно, поэтому пришлось попросить о помощи Девиса. Мысленно представив себе могильный холм из камней, Борн прочитал молитву по покойному, как это было несколько месяцев назад на могиле Мари.
Как только в аэропорту Джибути вертолет коснулся бетона, на борт поднялся врач, сотрудник ЦРУ, молодой мужчина со строгим лицом и преждевременно поседевшими волосами. Он почти час осматривал Линдроса, после чего предложил Борну выйти из вертолета и переговорить.
– Несомненно, с ним плохо обращались, – начал врач. – Многочисленные ссадины и синяки, сотрясение мозга, треснутое ребро. И, естественно, сильное обезвоживание организма. Хорошее во всем этом то, что я не обнаружил никаких признаков внутреннего кровотечения. Я введу ему внутривенно физиологический раствор и антибиотики, так что в течение ближайшего часа трогать его будет нельзя. Сходите умойтесь, поешьте чего-нибудь, богатого белками. – Он слабо улыбнулся. – Физически этот человек будет в полном порядке. Но я не могу определить, что он перенес в умственном и эмоциональном плане. Официальное заключение можно будет сделать только тогда, когда мы вернемся в Вашингтон, а пока что вам предоставляется возможность немного поработать. Постарайтесь по дороге домой чем-нибудь занять его мысли. Насколько я понимаю, вы близкие друзья. Поговорите о прошлом, постарайтесь определить, какие с ним произошли перемены.
– Кто тебя допрашивал? – спросил Линдроса Борн. Они сидели рядом в самолете ЦРУ.
Его друг на мгновение закрыл глаза.
– Предводитель – Фади.
– Значит, сам Фади находился на Рас-Дашане.
– Да. – По телу Линдроса пробежала легкая дрожь, подобная ряби на водной поверхности. – Доставка этого груза имела для него слишком большое значение, чтобы доверить все своему помощнику.
– Ты успел это выяснить до того, как тебя взяли в плен?
– Да, это был груз урана. Я захватил с собой детекторы радиационного излучения. – Линдрос устремил взгляд на бездонное черное небо за толстым стеклом иллюминатора. – Вначале я думал, что «Дуджа» охотится за ВИРами. Однако на самом деле в этом нет смысла. Я хочу сказать, зачем террористам нужны возбуждаемые искровые разряды, если только у них нет… – Его тело содрогнулось в новом спазме. – Мы должны исходить из предположения, что у них есть всё. И ВИРы, и, что гораздо страшнее, средства для обогащения урана. Мы должны исходить из предположения, что террористы делают ядерную бомбу.
– Я сам пришел к такому же заключению.
– Причем речь идет не о «грязной бомбе», пустяке, способном поразить пару кварталов. Это будет уже что-то настоящее, обладающее достаточной мощностью, чтобы разрушить крупный город, заразить радиацией окрестности. Во имя всего святого, речь идет о миллионах жизней!
Линдрос был прав. Пока врач осматривал Мартина, Борн позвонил из Джибути Старику, вкратце рассказал ему о состоянии Линдроса, о текущем положении дел и, самое главное, о том, что им удалось выяснить про угрозу со стороны «Дуджи» и про возможности террористов ее осуществить. Однако сейчас он мог думать лишь об одном – как помочь своему другу.
