Росс Макдональд - Беда преследует меня

Я объяснил, что хотел бы увидеть мадам Тулуз.

— Ее нет дома. Но если хотите хорошо провести время, то между нами возможны деловые отношения. А если не собираетесь поразвлечься, то никаких деловых отношений у нас с вами быть не может.

Я сказал ему, что горю желанием поразвлечься, и он провел меня через тренькающие стеклянные шторы в большую комнату с высокими потолками, откуда доносилась музыка. У дальней стены комнаты два молодых человека, чахоточного вида с блестящими черными волосами, играли на пианино и гитаре. Зал был уставлен столиками, за которыми сидели и пили мужчины, у некоторых на коленях сидели девушки.

Центр зала оставался свободным, и там танцевали друг с другом остальные девушки, а некоторые танцевали и с мужчинами, когда у тех появлялось желание размяться. Девушки были обнажены, если не принимать во внимание ярких перьев, окаймляющих напудренные зады. На одних были перья красного цвета, на других — зеленого. Эти перья покачивались, как вялые хвосты, при движениях танцовщиц, выполнявших утомительную работу. Девушки, танцевавшие с мужчинами, не казались такими скучающими, особенно если не приглядываться к их лицам.

— Видите, у нас большой выбор, — сказал привратник. — Белые, черные, шоколадные. Блондинки, брюнетки, шатенки, толстые, худые, мексиканки, китаянки. У нас есть все, что душе угодно. Вы платите официанту за выпивку и девушке, если ведете ее наверх. Не торопитесь и выбирайте по своему вкусу. Так получается лучше всего.

Я сел за столик на железных ножках возле двери, а привратник тяжеловесно удалился через стеклянные шторы. Они зазвенели за ним, как развязавшиеся предостерегающие язычки. Официант, чей ярко-белый пиджак должен был создавать впечатление, что это заведение высокого класса, подошел к моему столику, и я заказал бутылку мексиканского пива. Незанятые девушки приближались ко мне, словно куры во время кормежки. Как райские птицы, приснившиеся наивному и восторженному отшельнику, они образовали около меня полукруг, наклоняясь и посылая воздушные поцелуи своими пунцовыми губами. На разных языках они говорили одно и то же, их голоса сливались в непристойное воркованье и щебетанье. Их груди зазывно пружинили, а красные соски смотрели на меня, как зловещие зрачки.

Я встал со стула, и они придвинулись ко мне, строя мне глазки, механически моргая удлиненными, покрашенными в черный цвет ресницами. Я направился к двери, думая, обретет ли снова для меня когда-нибудь привлекательность женское тело, и вышел через занавеску из бус. Привратник сидел в кресле в прихожей. Он посмотрел на меня с удивлением. Мисс Гриин, поднимавшаяся по широкой лестнице, оглянулась и попятилась. Я направился было за ней. Но сзади меня схватил за пояс привратник и мгновенно скрутил мне руки, болезненно вывернув их вверх, к лопаткам. Я попытался вырваться, но ничего не получилось. Мой китель лопнул на плечах по швам.

— Проучи его, Джейк, — приказала мисс Гриин, добравшись до верхней ступеньки.

Он разжал свою правую руку, но продолжал держать меня левой. Затем ударил по затылку каким-то тяжелым предметом. Мое тело обрело состояние протоплазмы.

Сознание возвращалось медленно и с трудом, как амбициозный кусок чувствующего органического вещества, который проходит все стадии эволюционного развития, начиная от первородной теплой грязи. Я вытягивал себя из засасывающей черной тины, из водяных водоворотов, покрывших всю землю, и в конце концов оказался на освещенном участке, прислонившись щекой к траве. Но когда я открыл глаза, то увидел, что это не трава, а темно-зеленый ковер, освещенный не солнцем, а электрическим светом. Услышав голоса, я попытался сесть. Но не смог этого сделать, потому что руки и ноги у меня были связаны.

Я приподнял над ковром голову. В затылке стучала кровь, как будто кто-то молотил железным кулаком. Я увидел полупустое, уютное и экзотически обставленное помещение. Из мебели заметил только часть шезлонга, накрытого ярким дорогим шелком, и хрупкий столик, на котором стояла изящная ваза с цветами. На стене — птицы на фоне конической белой горы, выполненной в неярких деликатных красках. Остальная часть стены голая, если не считать длинной изогнутой сабли в позолоченных ножнах, которая висела горизонтально над моей головой.

Послышался голос женщины, похожий на свистящее птичье чириканье:

— Было бы глупо убивать его здесь. Я запрещаю.

— Согласен, баронесса, — ответил ей голос Андерсона. — Полностью с вами согласен. Мы отвезем его на ранчо.

Я изловчился, повернул голову и увидел возле шезлонга маленькую черную тапочку, которая нетерпеливо поднималась и опускалась, держась на пальчиках ноги в шелковом чулке.

— Надо отвезти его туда с величайшими предосторожностями, — прочирикал голос. — Ни в коем случае нельзя привлекать внимание к этому дому. Сейчас здесь безопасно, потому что мы соблюдали меры предосторожности. Нам и впредь надо проявлять бдительность.

— Мы опять его усыпим перед тем, как перевозить, — продолжала мисс Гриин. — Я схожу вниз и принесу свинцовую биту Джейка.

— Нет, этого делать не надо, — возразил Андерсон. — Не хочу, чтобы его снова били по голове. Не хочу увечить. Его череп мне еще пригодится.

— В уме тебе не откажешь, Лоренц, — проворковал птичий голос.

— Всему пытаюсь найти применение, — самодовольно произнес Андерсон. — Я, кстати, рад, что Дрейк появился здесь. Гектор — слишком большой человек...

— Жаль, что вы приехали сюда, — проворковал птичий голос. — Мы должны сделать все возможное, чтобы не привлекать внимания полиции.

— Если полиция заявится сюда, то пострадает мой бизнес, — сказала мисс Гриин. — Но я должна была привезти его сюда. В Сан-Диего Дженсен не был в безопасности.

— Вы можете повторить это еще раз, — произнес Андерсон. — На границе я даже приметил сыщика в гражданской одежде, но там почти не обращают внимания на шоферов.

— Не только ваш бизнес серьезно пострадает, если сюда заявится полиция, мисс Тулуз, — прочирикал птичий голос. — Речь идет о более важных вещах, чем финансы.

— Я этого не знаю, — отозвалась мисс Гриин. — Давайте его увезем отсюда. И я по-прежнему за то, чтобы еще раз садануть ему по башке.

— Нет, мы так делать не будем, — твердо заявил Андерсон. — Это может оставить следы на его черепе. Мы усыпим его эфиром.

— Я не дам вам эфир, поскольку достаю его с огромным трудом.

— Давайте ваш эфир, — приказал Андерсон.

— Черта с два. Вы же можете придушить его слегка, не правда ли?

— Давайте ваш эфир, — повторил Андерсон. Раздался звонкий звук пощечины и женский вздох. Женские шаги прошуршали по ковру за моей спиной и удалились из комнаты.

— Мне не нравится, когда вы издеваетесь над женщинами, — прочирикал птичий голос. — Это нарушает гармонию. Возможно, когда-нибудь вы будете наказаны за это, Лоренц. — В этих словах прозвучали металлические нотки угрозы, эхом отразившиеся в комнате.

Я подумал, что мне пришло время вмешаться в разговор:

— Вы совершенно правы, он поплатится за это.

— А, вот и младший лейтенант! Приятно опять встретиться с вами, — протянул Андерсон. — Послушайте, повернитесь-ка, чтобы я взглянул на вас. Ничто мне не доставляет такого удовольствия, как снова увидеть лицо старого приятеля.

Он схватил меня за волосы и повернул так, что я смог увидеть комнату.

— Не забывайте, — прочирикал птичий голос. — Вы не хотите повредить его череп.

— Черт, его скальп не идет в расчет. — В порядке демонстрации он опять схватил меня за волосы, приподнял мою голову и плечо примерно на фут от пола, а затем опустил. — Я беспокоюсь только за черепную коробку.

Женщина, которая сидела в шезлонге и чей голос напоминал чириканье, имела небольшую, бледную мордашку, над которой покачивалась копна тщательно уложенных черных волос, скрепленных черепашьим гребешком. В ней было что-то утонченное, европейское. Это впечатление усиливалось одеждой — свободная мантия из голубого шелка с широкими рукавами и юбкой, стянутой на талии широким шелковым шарфом. Шейка цвета слоновой кости, на которой покоилась головка, была изящной. Мое внимание сосредоточилось на этой чистой шейке. Меня разбирало любопытство, можно ли перерубить ее с одного взмаха самурайской саблей, которая висела на стене.

Я сказал:

— Скоро вы потеряете свою работу, баронесса. Мы вам заранее сообщим, когда наши корабли нанесут удар, и вы ничего не сможете с этим поделать. Хотите, чтобы я вам еще что-нибудь сказал?

Маленькая женщина в шезлонге не улыбнулась. С того места, где я лежал, я не мог определить, была ли она молодой девушкой или пожилой дамой.

— Постарайтесь не повредить его кости, Лоренц, — произнесла она. — Остальное не имеет значения.

Андерсон пнул меня ногой точно под ребра, пониже почек. На минуту свет для меня померк, все вытеснила боль, охватившая тело. Потом, когда боль немного стихла, я сказал, подбирая слова и стараясь не переходить на крик: