Чингиз Абдуллаев - День гнева
— В прошлом году, — повторил Демидов, — значит, это тот самый Слепнев?
— Вы его знаете?
— Я вел это дело. Как же я сразу не вспомнил! Он же «ликвидатор». Профессиональный убийца. Значит, это он сбежал из «Матросской тишины»?
— Ну, раз вы все знаете… — ответил Корниенко.
— Погодите, — перебил его Демидов, — у него были помощники. Один мог блестяще подделать любой документ. Виртуозно работал. Но мы тогда не смогли его посадить. На совести Слепнева несколько убийств. Я хорошо помню это дело. Ваше ведомство потом отняло у нас расследование, засекретив всю операцию, но наши сотрудники не забыли, как мы брали в аэропорту полковника Слепнева. Должен сказать, нам повезло. В международном аэропорту ему просто некуда было деться, мы окружили его на летном поле. Но само дело находится у вас, в ФСБ. Вы ведь можете сделать запрос.
— Уже делал, — вздохнул Корниенко, — полковник Слепнев был «ликвидатором», а дела этой категории сотрудников засекречивают намертво и никому не выдают. В этом вся сложность.
— Попробую проверить по нашим данным, — решительно заявил Демидов. — Он очень доверял своему помощнику, тот проходил по делу как свидетель. Как же его звали… Он был полуполяк, полубелорус. Кажется, Марек.
— Вы можете узнать его адрес?
— Постараюсь. Правда, прошел уже год, но кто-то из ребят наверняка его помнит. Полковник Слепнев, — повторил Демидов, — похоже, вы правы. Только Слепнев мог организовать покушение на министра в центре города, средь бела дня. Вряд ли кто-то еще способен на подобную наглость. Но теперь получается, что кому-то очень хочется сдать его нам.
— А мы ничего не знаем, — подвел итог Корниенко.
— Я соберу всех сотрудников, занимавшихся в прошлом году этим делом. Наверняка кто-нибудь вспомнит адрес этого самого Марека. А кто занимался поисками Слепнева?
Корниенко поднял голову, снял очки.
— Именно они проверяли все его связи, — проговорил он, — вы правы. Дайте телефон. Я позвоню генералу Потапову. Может, удастся что-нибудь предпринять, прежде чем Полетаев вернется в Москву.
День второй. Лондон
18 часов 20 минут
Врачи осмотрели Дронго. Рана была несерьезная и уже через несколько недель могла затянуться. Плачевное состояние пиджака огорчило его гораздо сильнее. Его пришлось выбросить вместе с рубашкой, тоже оказавшейся негодной к употреблению. Хорошо, что он всегда возил с собой запасную смену одежды. На всякий случай. Если даже выезжал всего на день. А без таких «случаев» у Дронго редко обходилось. Вот и сейчас ему привезли из гостиницы другой пиджак и свежую рубашку. Рубашек он возил с собой такое количество, чтобы менять раза два, а то и три в день.
В отель он вернулся довольно поздно. Переговоры Полетаева завершились в «Хилтоне», а еще одну, неформальную встречу министра напуганные англичане перенесли из клуба, где она должна была состояться, в загородный дом одного из членов клуба, куда не мог проникнуть никто посторонний. Полетаев с сопровождающим должен был выехать туда в девятнадцать часов.
Поднявшись к себе в номер, Дронго увидел роскошную корзину цветов и корзину с фруктами, шампанским и шоколадом, присланные ему мистером Уилкинсоном в благодарность за спасение постояльцев отеля.
Он сел в кресло, когда раздался звонок телефона. Поморщившись, Дронго поднял трубку.
— Ты уже приехал, — услышал он голос Лены, — как себя чувствуешь?
— Нормально. Немного побаливает плечо. Слава богу, что все формальности взял на себя начальник службы безопасности отеля, сказал полицейским, что мы действовали по его поручению, а то они бы замучили меня. Теперь администрации отеля придется еще заплатить за два пострадавших во время взрыва дерева. Ты только подумай, какая мелочность. Хоть бы вспомнили, что могли погибнуть сотни людей.
— У них свои порядки. Ты будешь в отеле?
— А ты поедешь с министром в клуб?
— Нет. Решено перенести встречу в загородный дом одного из членов клуба. Уверяют, что охрана там надежная.
— Надежная… — с сомнением произнес Дронго. — Говорили, что в отеле тоже надежно.
— На этот раз все будет нормально. Дом принадлежит члену парламента, главе комитета по обороне. Этим все сказано. О переносе места встречи мы узнали только двадцать минут назад. Не думаю, что террористы успеют туда добраться, тем более что рядом там стоит дом начальника полиции Лондона.
— Ты меня успокоила, — сказал Дронго. — Больше никаких новостей нет?
— Есть, — ответила Елена, — в отеле задушена горничная. Ее нашли в подсобном помещении. Но посторонних никто не видел.
— Джил видела, — напомнил Дронго. — Пусть опишет внешность новой горничной. Видимо, она и готовила новый террористический акт. Дался им этот Полетаев. Никак не пойму, что они задумали. Только вряд ли дело тут в одном Полетаеве. Видимо, планы у них грандиозные.
— Будем надеяться, что улетим мы благополучно, — проговорила Елена.
— Кстати, о самолете, — сказал Дронго. — Попроси англичан никого не подпускать к вашему самолету. Он стоит в Хитроу?
— Там специальная стоянка для самолетов особо важных персон. Рядом авиалайнер королевы и премьер-министра, — сообщила Суслова, — даже мышь не проскочит.
— Надеюсь. Но все же пусть пилоты прямо сейчас приступят к проверке всех систем самолета.
— Обязательно передам, — пообещала Елена.
— Ты поедешь с Полетаевым?
— Конечно. Руднев приказал быть готовыми прямо оттуда ехать в аэропорт. Мы уже не вернемся в отель.
— Все ясно, — мрачно сказал он.
— А ты хотел бы, чтобы я осталась? — голос ее слегка дрогнул.
— Стоит ли обсуждать невозможные варианты, — ответил Дронго. — Ты должна быть вместе с группой. Все правильно. Я вылетаю ночью во Франкфурт. Рано утром буду в Москве. Где министр проведет ночь?
— Не беспокойся, — уклонилась она от ответа, опасаясь, что телефон прослушивается, — все в порядке. Его семья тоже под охраной.
— Тогда увидимся с утра в министерстве, — сказал Дронго.
— Может, отдохнешь завтра?
— Завтра последний, решающий день. Три попытки не удались. У вашего Полетаева неплохой ангел-хранитель. Но, боюсь, ему надоест спасать министра, и тогда нам придется заниматься четвертой попыткой.
— Жду тебя в Москве, — сказала Елена. — Да, вот еще что. После того как тебя увезли в больницу, в парке появилась Джил. Видел бы ты, как она переживала. По-моему, девочка в тебя влюблена.
— Ты забыла, сколько мне лет. Я гожусь ей в отцы. Мне тридцать девять.
— Ладно, ладно, не прибедняйся. Во всяком случае, она очень хороша. И обязана тебе жизнью. Вообще денек для тебя выдался неплохой. Ты так не думаешь?
— Поговорим об этом в Москве, — сказал Дронго, — до свидания.
— Будь здоров.
Он положил трубку и устало откинулся в кресле. В этот момент в дверь постучали.
«Господи, — подумал он, — неужели полицейского принесло?» Но он просто не в состоянии сейчас отвечать на вопросы. Дронго, даже не глянув в «глазок», открыл дверь. На пороге стояла Джил. Она успела переодеться и теперь была в темно-коричневом двубортном брючном костюме и белой блузке с изящной, тоже коричневой, сумочкой в руках. Дронго сразу определил, от какой фирмы эта стильная сумочка.
— Добрый вечер, — тихо произнес он.
— Можно войти?
— Конечно. — Они прошли в комнату.
— Как у вас здесь уютно! — Она огляделась.
— Вы, очевидно, живете в королевском сюите? — спросил Дронго, жестом указав на кресло. Она села, удобно устроившись.
— У меня обычный сюит, — пожала она плечами, — из двух комнат.
Он пододвинул к себе стул, стоявший у письменного стола.
— Я хотел извиниться, — сказал Дронго.
— За что? — не поняла она.
— Я позволил себе повысить голос на вас. Не выдержал, сорвался. Простите меня.
— Я не в обиде на вас. — Она улыбнулась. — Мужчинам это свойственно. На меня еще никто никогда не кричал.
— Значит, я первый. Весьма сомнительное первенство.
— Вы не сказали, как вас зовут. Но я узнала у портье. А потом приехали полицейские. Расспрашивали, как выглядит новая горничная.
— Вы ее запомнили?
— Конечно. Глубоко посаженные злые глаза. Острые скулы. Темные волосы. Родинка. Возле носа, с правой стороны.
Дронго закрыл глаза и попытался представить себе эту женщину. И вдруг понял, что уже видел ее. Только волосы у нее были не темные, а рыжие. Она как раз выходила из лифта, когда он пробегал мимо. Совершенно точно. Родинка. Глубоко посаженные глаза. Черт возьми, он обязан был ее задержать. Но ему и в голову не пришло, что это та самая горничная. А просто так задерживать женщину в «Дорчестере» довольно сложно. Это чревато крупными неприятностями.
— Вы расстроены? — спросила Джил.
